Мы все умрём. Но это не точно (СИ) - "Aris me"

Стоило признать, Малфой повзрослел за те два года, которые она его не видела. Приятное, даже красивое лицо. Мерлин и Годрик, а ведь он ей когда-то по-девичьи нравился. Гермиона сама себе улыбнулась, вспомнив, как мечтала, чтобы он пригласил её на танец.

Только отвратительный характер Хорька отбивал любое желание узнать его поближе.

Да что там!

Отвратительный — это мало сказано. Он был как гниющий инфернал в обличии вейлы. Только поддень внешний слой, и начнет сочиться густой жёлтый гной.

Малфой являлся последним человеком, с которым она хотела бы иметь дело. Какая ирония, что именно так и оказалось. Заносчивый, самовлюбленный, напыщенный слизняк!

Гермиона пробежалась глазами по личному делу: мать умерла, дом-мэнор, окончил Хогвартс полтора года назад…

Чудесно!

Гермионе благодаря таким, как он, пришлось заканчивать школу заочно, а свой диплом получила совсем недавно. Хорёк, видимо, этим не страдал и спокойно совмещал пожирательские будни со школьным расписанием. Она пробежала глазами по другой строке: виновность в преступлениях режима Реддла не доказана. Ещё бы! Так удобно быть Малфоем. Дополнительная информация: владеет окклюменцией. Приговорен к ссылке сроком на год, назначенная работа — лаборант профессора химии С. Мюли. Приписка синей ручкой: грёбаный извращенец.

Ну, это не новость, можно было бы дописать ещё пару ласковых.

Гермиона досадливо шмыгнула носом и осмотрела листик с двух сторон. Никакого адреса. Плохо дело. Заправила щекотавшие нос прядки за уши и раскрыла следующую папку: Теодор Нотт.

С колдографии улыбался мальчик-ангелочек. Тёмные, слегка волнистые волосы, широкие скулы, какое-то даже по-детски невинное выражение лица и очаровательная улыбка с ямочками. Этого парня она помнила не слишком хорошо. Скромный, тихий и воспитанный. Показывал себя вежливым, начитанным, и, кажется, они иногда встречались с ним на Древних рунах. Хотя, может, это был не он, а Фредерик Спотт? Гермиона никак не могла вспомнить лицо того парня с Древних рун. В личном деле Нотта не оказалось ничего особенного.

Всё почти то же самое что и у Малфоя: матери нет, мэнор, окончил Хогвартс, в преступлениях не замечен, распределен волонтёром в дом престарелых. Никакого адреса. Приписка почерком Лампкина: конченый идиот. Любопытно.

Следующая тоненькая папка: Грегори Гойл. Его она помнила хорошо. Туповатый дружок Малфоя. Судя по колдо, внешне он почти не изменился.

У Гойла в личном деле, к её разочарованию, тоже ничего не говорилось про их адрес, правда, место его работы было особенно странным — церковь. Кто вообще догадался отправить Пожирателя смерти к монашкам?

Приписка ручкой: левша.

Она на секунду задумалась, насколько странная градация негативных характеристик у Лампкина… Чем левши-то ему не угодили?

Но никаких правдоподобных вариантов в голове не всплыло. Результат кражи со взломом оказался печально скуден — никаких адресов или более конкретных указаний на местоположение. Только за места работы и можно как-то уцепиться. Всего лишь обойти все дома престарелых в Лондоне, церкви или найти этого профессора химии С. Мюли, а значит, проверить все школы и университеты…

Она захлопнула папки.

Ну что ж.

С этим можно было работать.

***

Драко устало поднимался по скрипучим ступенькам. Он весь грёбаный день провёл в душном кабинете химии, маркируя какие-то вещества, названия которых ему абсолютно ничего не говорили.

Выжженный жарой воздух даже вечером не становился прохладнее. Тёплый пот струился по лбу и смешивался с налипшей уличной пылью. Футболка насквозь промокла, и он старался не думать, как от него пахло. Хотелось просто добраться до душа и умереть там от переохлаждения и переочищения.

Салазар, очищающее заклинание чем не угодило Министерству? А за возможность наложить охлаждающее можно было смело кого-нибудь убить.

Это просто смешно.

Министерство оставило им палочки в магловском мире, но ограничило на все заклинания, которые якобы могли нанести вред живым существам.

Будильник, сука, они оставили.

Люмос и Таранталлегру тоже разрешалось использовать, а вот заклинание щекотки у палочки Драко было заблокировано. Зато Гойл почему-то колдовать его мог.

Какой такой логикой руководствовалось Министерство магии, оставалось загадкой.

На самом деле Драко не отказался бы получить список разрешённых или запрещённых заклинаний, но эти ублюдки просто наложили ограничение и пнули их под зад в магловский мир. Идите и любите маглов, мать вашу.

Ваш куратор вам всё расскажет.

Мистер Лампкин.

Жирный тупой аврор с идиотской фамилией. Драко мог временами ненавидеть Тео или Гойла. Но мистера Лампкина они втроём ненавидели всей душой.

Грязнокровный маг, которого обязали ввести их в курс дела. Он откровенно наслаждался ситуацией и совсем не стеснялся применять пыточные на подопечных. До крови из глаз и ушей, до тех пор, пока весь пол не будет покрыт ровным слоем горькой желчи, а кости не начнут вибрировать от боли.

Просто так.

За Майка, за Амбер, за Скотта и Тома.

Как будто именно они убили всех этих людей.

Да даже если и так.

Он всё равно никого из них не знал и не помнил.

В этот раз Драко очень ждал мистера Лампкина. Он должен был появиться через два дня. Привезти им корреспонденцию, проверить палочки и ходят ли они на свою отработку.

Через два дня. В этот раз они посмотрят, кто из них папочка.

Губы Малфоя непроизвольно растянулись в хищной улыбке. От мысли о мистере Лампкине, рыдающем и умоляющем о пощаде, настроение слегка улучшилось.

Улыбаясь сам себе, Драко шагал по ступенькам, рассеянно разглядывая надписи на стенах. Многие почти стёрлись и практически не читались. Кто-то матерился, оставлял свои имена, украшал их кривыми рисунками. Его взгляд задержался на жирной красной надписи «Охотничий сезон открыт, лицензии в квартире сто два». Чуть выше было выведено тонкой синей ручкой «Не надо из окна глазеть, чтоб видеть верный путь…», а рядом чёрные, толстые маркерные буквы грозно предупреждали: «Не теряйте змей!».

Драко уже почти верил, что этот дом живой и говорит со всеми, кто способен его понять. Он, будто бы слепец, провёл по надписи пальцами. Взял палочку и прямо так, по-магловски, нацарапал на облупившейся краске «Змеи тут».

Что ты скажешь на это, дом? Драко даже постоял немного в ожидании ответа, но стена упрямо молчала. Ну да, не магический мир. Он разочарованно хмыкнул и продолжил своё восхождение по ступеням.

Дом приветствовал его полумраком, запахом сырости, плесени и жареной рыбы. Как ни странно, за месяц, что они здесь пробыли, ему не попался ни один сосед. Казалось, будто бы они живут рядом с призраками, и только мелкие детали указывали, что дом всё-таки обитаем: запахи, голоса, вой собаки и всё те же надписи. Стены были щедро испещрены буквами, и каждый раз глаза выхватывали что-то новенькое.

Малфой любил их читать. В этом проявлялась своя какая-то первобытная магловская магия.

Ещё ступенька, вторая, третья… Тёмная голова Теодора Нотта.

Драко остановился и глумливо прицокнул языком. Блудный сукин сын где-то пропадал целые сутки, и он даже начал немного беспокоиться за сохранность ноттовской шкурки, а этот змеёныш сидел на ступеньках как ни в чём не бывало и курил. Хотя выглядел этот странствующий недорыцарь откровенно плохо: мокрые от пота кудри прилипли ко лбу, на лице ссадины, нос разбит, костяшки пальцев содраны, а на одежде засохшие капли крови. При этом от него за ярд разило приторным женским парфюмом.

Драко непроизвольно скривился. Слишком сладко. Будто бы кто-то взял самую сочную дамасскую розу, обмакнул её в топлёный мёд, потом в сахар и сверху посыпал тёртым шоколадом. Отвратительная какофония ароматов. Если Нотт и был на некоем тайном свидании, то окончилось оно однозначно весело.

Драко навис над ним грозной осуждающей тучей.

Хотелось подробных объяснений. Которых конечно же, блядь, не последовало. Тео, судя по всему, ничего не тревожило. Он сидел с абсолютно безмятежным выражением лица, зажав зажжённую сигарету в одной руке, в другой — железную банку с какой-то магловской жидкостью, и довольно улыбался. Банка однозначно была с чем-то холодным: металлические бока запотели, и по ним стекали капли конденсата. Драко жадно проследил за одной скользящей капелькой.