Когда я вгляделся в твои черты (СИ) - "Victoria M Vinya"
― Зацените! ― гордым голосом победителя объявил Кирштайн.
― Господи, где ты взял эту гадость? ― брезгливо наморщившись, поинтересовался Армин.
― Стащил у дяди. У него вся тумбочка порнушкой забита! Достал старые номера снизу стопки, он и не хватится.
― По-моему, это как-то стрёмно, ― пробормотал Конни, рассматривая обложку одного из журналов. ― Такими сиськами и убить можно… К тому же они силиконовые: выглядят отвратительно.
― Ну, полистай: там и натуральные есть. Три журнала — найдёшь себе что-нибудь по вкусу.
― Да не хочу я эту мерзость листать! ― Конни скривил лицо и отмахнулся.
― Блондинка на постере очень красивая, но глаза у неё грустные, ― с беспокойством отметил Эрен, увлечённо разглядывая изображение.
― Нахрена тебе её глаза? ― Жан хохотнул.
― Не знаю. ― Эрен пожал плечами и громко выдохнул, его щёки покраснели. ― Зато вагина у неё будто улыбается…
― Говоришь как извращенец, Йегер.
― Да что я такого сказал? Сам же это приволок, а я ещё и извращенец!
― Эрен, твое воображение — кладезь эпичных вещей! ― Армин захохотал и подсел к другу, неуверенно уставившись на глянцевые странички.
― Эти девушки всё равно кажутся какими-то искусственными. Наверное, из-за нарочито томных взглядов и широких улыбок. Хотя они действительно красивые, и мне уже стыдно за то, о чём я начал думать… ― Эрен говорил преодолевая смущение.
― Порножурналы ― это так старомодно, ― добавил Армин. ― В интернете подобного добра куда больше.
― Ага, у Зика на ноутбуке целая коллекция скачана. В папку с курсовыми засунул: видимо, чтобы я случайно не нашёл!
― Хах, как будто от тебя что-то можно спрятать!
― Фу, да вы чего? Давайте, блин, ещё дрочку обсудим! Лучше бы пошли к парковому пруду, поплавали, потом поковырялись бы в гараже моего бати… ― Конни вздохнул и подложил руку под щёку.
― А что такого? Типа, ты, болван, никогда этим не занимался? ― не унимался Жан.
― Это не значит, что я обязан обсуждать с тобой всё подряд. Да и больно у меня предки бесцеремонные: вечно как припрутся в мою комнату без разрешения, тут и член себе от страха можно оторвать!
― Дичь!.. Моя вот мама, напротив, ещё когда мне исполнилось девять, приказала отцу поставить щеколду на мою дверь и впредь не заходить без стука. Со временем я понял причину и жуть как благодарен ей! ― Эрен бросил журнал на землю и выхватил другой из рук Жана. ― И всё-таки, по-моему, взрослеть прикольно, хоть и странновато местами. Если подумать, у нас хватает времени на все эти вещи, потому что мы в безопасности. Ведь некоторые люди и вовсе лишены нормальной юности…
Он зажмурился, и в тёмной глубине памяти солнце осветило брызнувшую на траву кровь, замученные лица детей, убивающих титанов. Они были готовы в любую секунду отдать свои сердца, их юность им не принадлежала, и главной заботой являлось выживание. Навязчивые мысли о смерти душили любое желание: ему там просто неоткуда было взяться. Но в этой новой жизни, в которой нашлось место безопасности, Эрену наконец стало интересно собственное тело ― не только как оружие или источник чудовищной, уродливой силы.
В тот день мальчишки впервые были друг с другом так откровенны. Через стеснение и смешки все четверо учились говорить о столь деликатных вещах с пониманием и доверием.
Эрен не знал, почему он мысленно вернулся к тому дню и той неловкой беседе, зато точно знал, почему с нетерпением ждал сегодняшнюю пятницу: родители впервые отпустили их с Армином одних в загородный домик Арлертов. В деревушку посреди гор, окружённую дивными озёрами, к лесам и лугам, купающимся в цветах: «Рай внутри Рая», ― говорил своему другу Эрен, когда приезжал погостить. Путь предстоял неблизкий: полчаса на дирижабле, пятнадцать минут на автобусе и ещё полчаса пешком через горный луг. Дорога виделась захватывающим приключением ― не унылым препятствием, и Эрен судорожно перебирал вспотевшими пальцами купюры и монеты, боясь, что мог оставить деньги дома, и тогда всё пропало.
― Эй! А вот и мы!
«Мы?» ― удивился про себя Эрен. Оторвавшись от пересчёта бумажек, он заметил, что в его сторону бежал Армин, а рядом Микаса, одетая в короткий шёлковый комбинезон с цветочным принтом. В сердце Эрена прокралась необъяснимая тоска, стоило ему сосредоточиться на том, как Микаса беззаботно придерживала ладонью бежевую шляпку с синей лентой и махала ему рукой: ненастоящая ― размытое изображение со старой почтовой открытки. Когда она в последний раз так самозабвенно улыбалась? Нет, и вправду, должно быть, сон.
― Пошли скорее! ― поторопил его Армин и, ухватив за локоть, потянул вперёд. ― Автобус в Небесный порт отходит через пять минут.
― Ты, выходит, с нами? ― обратился Эрен к Микасе.
― А ты против?
― Ничуть!.. Но как так вышло? Твой отчим ведь превращается в Халка по любому безобидному поводу.
― Добухался, так и вышло! ― с сарказмом проговорила она. ― У него какая-то беда с желудком случилась: ходил под себя целую неделю, пока в обмороки падать не начал. Весь дом дерьмом провонял, я думала, помру раньше него. Но мама всё-таки вызвала скорую, и его положили в больницу на месяц. Месяц! Месяц тишины и покоя!
― Лучше б его там подольше подержали…
― В общем, как только узнала от Армина про ваши грандиозные планы, мигом собралась и отпросилась у мамы.
Микаса вещала с крайней увлечённостью, даже не заметила, как все трое подошли к пешеходному переходу, когда горел красный свет, и чуть не ринулась дальше, прямиком под колёса, но Эрен успел схватить её за запястье и машинально привлёк к себе. Она тихо ойкнула и замерла у его груди, сжав мокрой ладонью шнуровку на рубашке Эрена.
Двадцать секунд гадкого и самого сладкого жара близости тел. Шею обдало горячим дыханием испуганной Микасы. Эрен вздрогнул, поджав пальцы ног. Нервно сглотнул. Красные цифры на светофоре вели обратный отсчёт, приближая кончину его мимолётного трепетного счастья. Три, два, один: «Ну, всё, пусти! Пошли скорее к автобусу!»
Приятная прохлада, ровное дыхание, расслабленные мышцы.
И её удаляющаяся спина.
Концы ленточки на шляпе весело подпрыгивали, шёлк струился по торопливым девичьим ногам. Память Эрена без устали сохраняла новые «размытые открытки» весёлой Микасы.
«Когда-нибудь я повзрослею, придёт совсем другое время, переполненное заботами и тревогами. Тогда я лягу на кровать во мраке своей комнаты и буду вспоминать, вспоминать…»
Перед лицом, просипев, открылись двери автобуса и зачерпнули внутрь салона пыльный прокуренный воздух остановки. Пассажиры синхронно потушили окурки об урну, схватили со скамьи пожитки и побрели занимать места. Ребята в спешке проталкивались вдоль сидений, боясь быть задавленными, и слаженно уселись в кресла. Микаса стянула кеды и опустила на них стопы: она частенько так делала во время уроков, и Эрен едва сдерживал смех в те моменты, когда Аккерман вызывали к доске, и она судорожно пыталась влезть обратно в обувь.
Несколько волнительных минут. Плечом к плечу. В упоительной тесноте. Эрен чувствовал локтем локоть Микасы и тихонько ёрзнул по её коже. Армин с открытым ртом изучал улочки родного города, наслаждаясь ветерком из открытого окна, и ревностно прижимал к себе туго набитый рюкзак.
― Ты чего, карлика туда спрятал? ― со смешком спросил Эрен, кивнув на багаж друга.
― Не, приставку с собой взял.
― Совсем поехал? Мы же гулять и купаться собрались! На кой чёрт тебе это говно? Оно весит как гиря!
― Ну а вдруг мне вечерком покатать захочется? Я ж загнусь там! Не нуди только.
― Её хоть можно будет подключить к чему-нибудь? ― обстоятельно заговорила Микаса.
― Там есть большой монитор. Старенький, но сгодится.
Эрен скорчил недовольную мину, а Микаса успокаивающе похлопала Армина по колену, дескать, сейчас он покряхтит и успокоится, не обращай внимания.
Прибыли в порт. Вокруг толпы с чемоданами, шум, гам, рабочие снуют туда-сюда. Ребята взялись под руки, чтобы не потеряться, и побежали к эскалатору, ведущему на верхние ярусы. И тут справа от них один из дирижаблей дальнего следования стал набирать высоту: поплыл к небесному морю гигантским китом, а внизу похожие на разноцветный планктон люди махали ему вслед крохотными ручками. Микаса округлила глаза и перестала дышать, заворожившись чудесным зрелищем.
