Надежда Чернецкая - Я, Шерлок Холмс, и мой грандиозный провал
— Доброе утро, Лестрейд, — сказал я, входя в помещение.
— Доброе, доброе, мистер Холмс, — ответил он мрачно.
— Похоже, все обитатели Грегори-Пейдж решили ни свет ни заря наведаться в полицию.
— Здесь была моя клиентка?
— О да, была!
— Как давно?
— Она сидела в коридоре еще до того, как я приехал. Честно говоря, мистер Холмс, я вам не завидую: имея такую клиентку, нетрудно свихнуться. Я сам уже недалек от этого, хотя и не живу в ее доме.
— Чего она хотела от вас?
— Подозреваю, что больше всего она хотела моей смерти! Ей, видите ли, с самого утра было необходимо получить разрешение на выезд в Лондон! Какого черта ей там понадобилось?
— Ну, вы напрасно кипятитесь, Лестрейд! — улыбнулся я.
— Она ведь молодая женщина, и у нее могут быть особые нужды.
— Шпильки, булавки… — закивал головой Лестрейд, притворно подыгрывая мне. — Не морочьте мне голову, мистер Холмс! Я сильно подозреваю, что это вы надоумили ее взяться за завещание!
— Ах вот как! Она сказала вам о завещании? Тогда я вовсе не понимаю вашего волнения, Лестрейд. Я действительно вчера напомнил мисс Лайджест о завещании ее отчима, и она решила с этим разобраться, не затягивая надолго.
— Ну, конечно, мистер Холмс! Почему бы и не напомнить бедной женщине о завещании? Не вам ведь сопровождать ее в Лондон и не вам ловить ее по стране, если ей вздумается сбежать!
Я искренне рассмеялся:
— По-моему, вы просто перенервничали, Лестрейд, — сказал я. — Моя клиентка слишком умна для такой глупости, как побег. Она хорошо понимает, что это отняло бы все шансы на оправдание и освобождение.
— Мне бы вашу уверенность, — проворчал Лестрейд, понемногу успокаиваясь.
— Так вы дали ей разрешение?
— Пришлось дать. Сначала я пытался объяснить этой несчастной женщине, что она и так доставляет нам массу хлопот, но она принялась спорить и даже угрожать мне жалобой. Чтобы покончить, наконец, с этим, я выдал ей это проклятое разрешение, приставил к ней полисмена и выставил отсюда.
— Ну, зачем вы так, Лестрейд? Будьте с мисс Лайджест помягче. Помоему, она этого заслуживает хотя бы тем, что находится под арестом.
— По мне, так к аресту прилагается одиночная камера, а не поездки в столицу!
— Ваши полицейские привычки здесь не подходят: перед вами не отпетые грабители и убийцы, а женщина, причем наделенная определенными преимуществами.
— Скажу честно, мистер Холмс, я бы предпочел иметь дело с десятком уголовников, чем с одной аристократкой, такой как ваша клиентка.
— Не вижу, чем она плоха.
— Господи, мистер Холмс, да это тысячи штучек, уловок и полная непредсказуемость! Впрочем, зачем я вам это объясняю? Вы и сами неплохо знаете женщин.
— Последнее время я начал в этом сомневаться.
Он раскурил сигарету и, посмеиваясь, обратился ко мне:
— А что, мистер Холмс, привело сегодня ко мне вас? То, что вы ищете свою клиентку, это понятно, но ведь не только же за этим вы меня навестили? Уж не хотите ли сказать, что вы уже приготовили мне ваше так называемое «новое объяснение всех имеющихся фактов»?
— К сожалению, нет. Но я хочу спросить вас, Лестрейд, об одной очень важной вещи. С вашего согласия я просматривал дело, если вы помните, но никаких данных на этот счет там не было. Возможно, вы не занесли это в протокол.
— Что именно?
— Вы ведь спрашивали свидетелей о том, где они сами были в момент, когда произошло убийство сэра Чарльза?
— Ну, я задавал этот вопрос некоторым из них. Однако мы говорили лишь о приблизительном времени, когда убийство могло быть совершено: между девятью и десятью часами вечера.
— Это я и имею в виду. Скажите мне в таком случае, где находился мистер Гриффит Флой на протяжении этого часа.
Лестрейд замялся:
— Я не спрашивал у него о подобных вещах.
— Почему?
— Он не выступает в деле даже в качестве свидетеля! И притом я не задал этот вопрос из соображений элементарного сострадания. Вы бы видели, какое потрясение он испытал от известия о смерти отца!
— Да, мне бы хотелось это видеть, — заметил я.
— Так что ничем не могу помочь в ваших изысканиях по этому делу, мистер Холмс! — съехидничал Лестрейд.
— Я это вижу, — ответил я мрачно.
— Но, надеюсь, предоставить мне на пару часов свод законов Британской Империи в вашей власти?
— О да! Читайте хоть до самого вечера, мистер Холмс. Вот они, а там за дверью специальное помещение, где вам будет удобно, — он расплылся в улыбке.
— Надеетесь найти лазейку? Что ж, желаю удачи.
Спрашивая о Гриффите Флое у Лестрейда, я в сущности и не надеялся на удачу, но все же был порядком раздражен ослиным упрямством инспектора и его насмешливым тоном. Я успокоился лишь, взяв с полки несколько огромных томов и устроившись с ними за столом.
Меня интересовали все возможные судебные исходы случаев, подобных тому, которым я в настоящий момент занимался. Конечно, я знал основной закон и содержание статьи, по которой Скотланд-Ярд выстроил обвинение, но мне хотелось разыскать что-нибудь, касающееся смягчающих и отягощающих обстоятельств, найти оправдательные прецеденты и разобраться в них. В итоге информации набралось даже больше, чем достаточно, но она была малоутешительной.
Как я и подозревал, сами по себе факты в их объективном виде могли и не дать достаточного основания для предъявляемого полицией обвинения. Однако те же самые факты, но переложенные на язык Лестрейда, выглядели ужасающе, и основная статья закона обрастала устрашающими деталями, лишь увеличивающими ее тяжесть. Одним словом, характер предъявляемого мисс Лайджест обвинения и даже его окончательная формулировка сильно зависели от личных установок и желаний инспектора, от того, что ему хотелось получить в итоге. Увы, я слишком хорошо знал, чего хочет Лестрейд.
Вместе с тем, у меня не нашлось бы достаточно оснований, чтобы обвинить полицию в предвзятости или недостаточной тщательности ведения следствия. И причина была не в том, что Лестрейд мастерски составил документы, лишив кого бы то ни было возможности найти подвох, а в том, что его собственные неудовлетворенные амбиции сделали дело достаточно гладким: он настолько хотел, чтобы убийца был у него в руках с уничтожающими уликами, что естественным образом верил, что первый же задержанный человек и есть убийца, а самые бросающиеся в глаза детали происшедшего и есть улики. Если бы Лестрейд вдруг самостоятельно нашел еще более яркие улики и человека, еще более подходящего на роль убийцы, он бы, несомненно, отпустил мисс Лайджест и назвал бы произошедшую замену естественным ходом следствия. Но все мои попытки заставить его взглянуть на ситуацию другими глазами, могли лишь разрушить его собственные представления о себе как о выдающемся детективе и потому вызывали столь бурное отторжение.
Мне же в итоге оставалось установить истинную картину происшедшего и преподнести ее Лестрейду так, чтобы он был искренне уверен, что сам нашел разгадку. С этой мыслью я и покинул полицейский участок.
На пути к вновь поставленной цели я имел существенное препятствие: Гриффит Флой уехал на неопределенный срок, и мне не удалось узнать, как именно он объясняет свое отсутствие в Голдентриле в час убийства. Не зная его алиби, было трудно найти в нем слабое место. Однако я решил, что могу попытаться кое-что сделать, не дожидаясь возвращения мистера Флоя.
Я отправился побродить по той части деревни, которая лежала ближе всего к Голдентрилу и которая была связана с ним тропинкой, идущей через рощу. Если Гриффит Флой действительно совершил убийство и скрылся из своего поместья, то ему было гораздо безопаснее уйти именно через калитку в этой части парка, а не через противоположную, которая выходила на большой пустырь и центральную дорогу, ведущую к железнодорожной станции и весьма оживленную по вечерам. Пройти незамеченным там было совершенно невозможно, а здесь такой шанс явно имелся. Мистер Флой вполне мог знать, что горничная принесет чай или что-то другое сэру Чарльзу и, обнаружив его мертвым, немедленно пошлет за полицией. Во всяком случае, он справедливо предполагал, что ему придется скрыться не больше, чем на пару часов. Но при этом он, конечно, не мог провести эти часы просто отсиживаясь в роще, ведь, чтобы потом войти в Голдентрил со стороны центральных ворот, ему пришлось бы пройти с полмили у всех на виду. Сделать круг около собственного дома или какой-то другой маневр на местности ему тоже не удалось бы по той причине, что эта самая местность была слишком густо заселена и слишком оживлена в летнюю пору. Оставалось одно — найти такое пристанище, которое при даче показаний выглядело бы естественно, в котором бы впоследствии сказали, что он зашел туда гораздо раньше, чем было совершено убийство, и которое можно было бы прилюдно покинуть, дабы иметь дополнительных свидетелей своего алиби. Таким образом, имея в ближайшей к Голдентрилу части деревни мало-мальски знакомого человека, вручив ему несколько хрустящих банкнот за соответствующие показания и посулив регулярное вознаграждение на все время официального следствия, такое алиби можно было себе обеспечить.
