Фанфикс.ру jharad17 - Walk the Shadows
Но вот не напрямую…
Несомненно, частично его предложение забрать мальчика было вызвано виной, грызущей его изнутри, и чувством, что он должен был сделать больше — или меньше — чтобы предотвратить то, что сделали с ним Волдеморт и его двое главных приспешников. А он ненавидел вину, ненавидел ее с никем не замечаемой страстью, кроме, возможно, неприкрытой ненависти к Сириусу Блэку, неважно, что он сказал Поттеру во время их заключения. Он просто не относился к тому типу людей, что поощряли самобичевание. Если бы он мог смягчить свою вину помощью мальчишке, то было бы гораздо лучше.
Вздохнув, Северус заставил себя вновь вернуться к работе и встал.
Рядом с его локтем появилась Поппи.
— Я могу отменить мою поездку, — сказала она снова.
Северус покачал головой, нагнулся над кроватью и прижал худого ребенка к груди. Он не почувствовал веса тела, как будто ничего не было внутри. Никого не было дома. Северус распрямился, держа Поттера на руках.
— Нет. С нами все будет в порядке. А ты должна повидаться со своей семьей.
— Северус… ты уверен, что это хорошая идея? — ее обеспокоенный взгляд был направлен в той же степени на него, что и на мальчика, и это насторожило профессора ненадолго.
— Нет, — ответил он. — Но это должно быть сделано.
Она неуверенно кивнула, и он понес надежду магического мира, маленького сломанного ребенка, в свои комнаты.
После того, как он уложил мальчика в наколдованную ранее кровать, стоящую в только недавно созданной комнате, Северус отошел и бросил взгляд на Поттера… Гарри. Он полагал, что если ему предстоит заботиться о мальчике, они должны общаться немного более неформально. Но, тем не менее, он не потерпит никакого неуважения! Никакой дерзости…
Ненадолго прикрыв глаза, Северус вздохнул. Сейчас у него не было причин злиться на мальчика. И он не мог достаточно хорошо выразить свою усиливающуюся злость на Люциуса и Волдеморта — своих врагов, неважно, что мальчик был легкой мишенью для него в прошлом.
Он заметил, что Поппи прекрасно справилась со своей работой и исцелила физическое тело мальчика… по крайней мере, ту его часть, что не была скрыта больничной пижамой и доступна его взору. Розовые шрамы пересекали руки, но было видно, что со временем они пропадут. Однако его больше беспокоил живот мальчика. Он поднял его рубашку и проверил. И был рад тому, что многие шрамы под ней тоже исчезнут. Некоторые из них выглядели отвратительнее остальных и, вероятно, были делом рук Беллы. Он мог бы попробовать на них зелья.
Что касается разума мальчика… что ж.
Но сначала самое необходимое. Еда, вода, сон. Плюс одежда, кров и безопасное место. Остальное придет со временем.
Ни о чем не думая, он отпустил пижаму, а затем откинул непокорные пряди черных волос с глаз мальчика. Его пальцы коснулись шрама в виде молнии на лбу Гарри, и он покачал головой. Так много боли.
Поступал ли он правильно? В действительности, он не знал, как заставить мальчика чувствовать себя лучше, не знал, может ли ему вообще что-то помочь. Но если они хотят победить в этой войне, то для борьбы им нужен избранный боец. Ненавидя себя за размышления о мальчике как о залоге победы — а не о том, каким он был, чистым и простым, также как и сам Северус когда-то — он знал, что должен сделать то, что лучше для Волшебников, но это не значит, что так будет лучше для Гарри.
— Возвращайся к нам, дитя, — прошептал он, аккуратно взяв голову мальчика в руки и начав поглаживать его виски. — Я знаю, что ты не хочешь, но ты нужен нам здесь.
Ответа не последовало. Не то чтобы он на самом деле ждал его, но это был бы приятный сюрприз.
* * *
В темноте чулана Гарри спокойно плыл по волнам, таким же тихим, как луна. Он был один здесь, как ему и нравилось. Ничто и никто не мог прикоснуться к нему. Даже когда он почувствовал прикосновение, он знал, что это были просто пауки и ничего другого. Пауки плели свои паутины, занимались своими собственными делами и не намеривались давать ему знать, что они здесь. У него не было проблем с пауками.
Здесь не было боли, а ощущения были приятными. Годами, день за днем, это место было частью его тела, его жизни. Здесь ему было удобно и спокойно. После долго периода покоя, он смог даже услышать чей-то голос. Тихий и странно свистящий, шепчущий ему, что все в порядке, что с ним все в порядке и что больше ничто не причинит ему боли. Он так сильно хотел верить этому голосу, что когда тот прошептал, что позаботиться о нем, если он только позволит ему, он не смог отказать.
— Просто позволь мне, — шептал голос, обещая безопасность, тепло и заботу, каких он никогда не знал.
— Никакой боли, — прошептал Гарри в ответ.
— Никакой боли, — согласился голос. — Безопасность, мой дорогой, милый мальчик. И любовь.
Он не стоил любви, никогда не стоил. Так давно, как он мог вспомнить, там, в чулане и темноте, никто никогда не говорил ему эти три маленьких слова, слова, которые он страстно желал услышать… Я люблю тебя. И он знал, что был ничем, никчемным, жалким уродом, и все-таки… он так сильно хотел, чтобы его любили.
Прошло много времени, насколько много он не мог сказать, и, в общем-то, ему было все равно. Но, наконец, он уступил утешающему, скользкому голосу и разрешил ему проникнуть сквозь его последний барьер, впустил внутрь.
И ненадолго воцарилось спокойствие.
* * *
Северус был вне себя. Больше недели прошло, а изменений в состоянии юного гриффиндорца не было. Северус кормил его, поил зельями и чаем, очищал мальчика заклинанием и одним взмахом палочки растворял жидкость из мочевого пузыря. Свою прежнюю палочку Северус заменил на ту, что он хранил на непредвиденные ситуации, ведь его собственная осталась в том ужасном поместье. Он следил за тем, чтобы мальчику было удобно в кровати ночью и в течение утра, когда он готовил зелья для Гарри и для школьного лазарета, а днем укладывал мальчика на диван перед огнем в главной комнате, так как ему казалось, что мальчику нравилось это в Топсхаме.
Из-за того, что Гарри продолжал оставаться таким безразличным, Северус не мог быть даже уверенным в состоянии его глаз. Хотя он дал мальчику еще несколько порций разработанного им зелья, он не имел понятия, сможет ли тот снова видеть. Но каждый день Гарри устремлял взгляд на огонь и смотрел на него, почти не моргая, по-видимому, завороженный пламенем. Так что, по крайней мере, Северус продолжал хранить большие надежды.
Несколько раз губы Гарри двигались, но с них не слетело ни единого звука. Кроме единственного случая, вспоминания о котором до сих пор заставляли Северуса морщиться. Несколько дней назад, когда мальчик лежал на диване перед камином, Северус вслух читал статью из нового журнала о зельях, надеясь, что Гарри наконец-то отреагирует на звук его голоса, и услышал приглушенное шипение. Больше всего это напоминало проклятый Парселтанг, который доставил мальчику столько неприятностей на втором курсе. Но звук длился лишь секунду, и, когда он встал, подошел к мальчику и присел перед ним, встретив пустой взгляд, он не был уверен, что вообще что-то слышал.
Если Гарри и произвел какой-то шум, то теперь он снова замолчал.
Вот почему он был так ошеломлен, когда, заняв свои привычные места (Гарри на диване, а он в кресле) и читая вслух исторический журнал о волшебниках, он услышал тихий голос:
— Пожалуйста, немного воды?
Северус чуть не выронил журнал. Но удержав его в руках, поторопился отложить его и вскочил на ноги.
— Гарри? — спросил он, вглядываясь в мальчика.
Зеленые глаза устало уставились на него, и искра в них была слабее, чем он когда-либо видел — кроме, возможно, той ночи, когда умер Седрик Диггори — но она была.
— Ты можешь видеть меня?
Гарри тяжело моргнул, но кивнул.
— Расплывчато.
— Твои очки, — оглянулся Северус, найдя ужасные очки-велосипеды на соседнем столике. — Вот, позволь мне, — продолжил он, когда мальчик попытался высвободить руки из-под одеяла, и надел очки на Гарри. — Лучше?
— Да, сэр. — Его голос был неуверенным и тише шепота. Если бы в подземельях не было так тихо, Северус бы ни за что не расслышал.
Через мгновение он призвал небольшой стакан с водой и подождал, пока Гарри высвободит руки, чтобы взять его. Руки мальчика все еще дрожали, когда он брал напиток, но уже не так, как в лазарете, просто слабая дрожь. Как оказалось, новое зелье против последствий Круциатуса, которое он разработал для тех, кто подвергся длительному воздействию, успешно работало. Он отправил образец в Святого Мунго.
Гарри пил воду — первое самостоятельное действие, которое он сделал со времени их заключения, и Северус смотрел на него со странным удовлетворением.
Когда мальчик выпил почти половину стакана, он остановился и снова закрыл глаза.
Северус забрал у него стакан и отослал на кухню.
