Андрей Рябоконь - Искушение чародея (сборник)
В кузницу меня охотно проводили местные ребятишки. Они с удовольствием отвечали на вопросы, рассказывали, какая замечательная у них жизнь и как много интересного встречается в округе.
— А почему кузница на окраине? — спросила я, когда мы подошли к постройке, расположенной чуть в стороне от основного поселка.
— А чтобы на соседние дома искра не попала! — почти хором объяснили детки.
На пороге, видимо, услышав звонкие голоса, возник Данимир.
— А, госпожа инспекторша! Пожаловали? Доброе утречко, — с улыбкой поздоровался он. — За обещанной прогулкой? Помню-помню. Погоди, сейчас малехонько доделаю, и поедем.
Парень был в толстом кожаном фартуке и с молотом в руке.
— А, поди, посмотреть хочешь? — вдруг предложил кузнец.
— Очень!
Ребятишки вразнобой прокричали: «До свидания!» и рванули обратно в деревню — только босые пятки засверкали. А мы шагнули внутрь кузни.
Помещение оказалось небольшое, с невысоким потолком, таким, что Данимир почти касался его головой. Посредине — пылающая печь. «Горн, наверное?» Рядом — бадья с водой. Что-то типа верстака со странными инструментами. И плоская тумба-подставка. «Наковальня? Интересно, аж жуть! Где, как не в Тридевятом царстве, я смогу еще увидеть такие архаизмы?»
— Что, любопытно? — правильно истолковал мой взгляд Данимир. — Ну, смотри. Расскажу, покажу… Нож, однако, ковать буду. Гляди вот…
Неторопливо рассуждая, он натянул жесткие перчатки, взялся за ручки инструмента, похожего на гигантские щипцы, и вытащил из огня раскаленный докрасна кусок железа, абсолютно не похожий на нож. Положил на наковальню.
— Ишь, красавец какой… Подровняю сейчас… — Данимир взял молот и начал придавать мягкому металлу нужную форму. — Здесь маленько… и здесь… И вот еще так… А еще так…
Кузнец с легкостью удерживая тяжелый молот, уверенно и точно наносил неспешные удары. Летели яркие искры, а простой кусок заготовки становился вещью, получающей в этот самый миг свое предназначение. Это было странно и удивительно.
— А хочешь сама попробовать? — вдруг обратился ко мне Данимир.
— Разве я смогу?!
Попробовать очень хотелось.
— Почему нет? Бери молот, тиски, — он кивнул на верстак с инструментами. — Тиски — в левую руку, зажимай. Да крепко держи, чтобы не верюхалось. Молот — в правую. Да не этот бери! Поменьше. А с тем ты и сама сверюхнешься. Да погодь-ка еще, я тебе фартук дам. А то попортишь всю одежку.
Он стянул через голову тяжелый кожаный фартук, надел его на меня и заботливо завязал веревочки. Кивнул:
— Ну, сейчас давай. Пробуй. Левой рукой держишь, правой — бьешь. Да не забывай поворачивать…
Я попробовала. Молот, несмотря на то, что был раза в три меньше молота Данимира, оказался тяжел. Заготовка вывертывалась и выскальзывала. Но я старалась изо всех сил.
Понаблюдав некоторое время за моими мучениями, учитель с улыбкой предложил:
— Давай-ка я помогу, госпожа инспекторша.
Встал позади, накрыл мои руки своими. Тиски тут же стали послушными, а молот начал взлетать, как перышко.
— А ну-ка, так мы его! Так! — приговаривал Данимир, уверенно управляясь с инструментами. Мне оставалось просто подчиняться, следуя его движениям. — А сейчас — в воду, чтобы остыл. Подержим, и можно доставать…
Движения Данимира были размеренными, а ладони — теплые и сильные — в два раза больше моих.
— Вот и готово, — сообщил кузнец, вынимая нож из бадьи с водой. — Дай-ка я возьму.
Он перехватил клещи, положил изделие на ладонь. Сообщил, любуясь:
— Вишь, какой красавец! — И протянул поделку мне. — Держи, госпожа инспекторша. На память о Тридевятом царстве. Заточить, правда, надо еще…
Я осторожно, почти с благоговением взяла. И, правда, на память. Сделанный почти своими руками и при поддержке Данимира…
— Что ты, Данимир, меня все инспекторшей кличешь, — попеняла я. — Меня Алена зовут.
Данимир ласково хмыкнул, переспросил, улыбаясь:
— Аленушка, значит? Что ж, самое подходящее имя для нашей сказки…
Голубые глаза кузнеца вдруг оказались близко-близко. Я замерла, ожидая сама не зная чего. Данимир наклонился… «Ах!..» И тут, прерывая идиллию, скрипнула дверь. Мы, застигнутые врасплох, отпрянули друг от друга и синхронно оглянулись. На пороге застыла Анфиса. Не успели мы вымолвить ни слова, как девушка шустро, будто мышка, шмыгнула обратно. Я с силой потерла щеки. «Что это было?»
— Данимир, спасибо! Было очень интересно. А насчет прогулки — буду ждать тебя у себя, — скороговоркой протараторила я и быстро выскочила за дверь, будто за мной гнались дикие звери.
На улице дул прохладный ветерок, шелестела молодая листва берез, да густо пах яблоневый цвет. «Что это со мной?» — пробормотала я в растерянности, озадаченно покрутила головой. И увидела поспешно удаляющуюся по тропинке девушку. «А чего это, интересно, Анфиса так быстро сбежала из кузни? Ведь приходила-то она, наверное, по делу? — вдруг озадачилась я. — Не ожидала застать меня у Данимира? Может, красавец-кузнец нравится ей самой? Ах, нет. У нее ведь есть жених. Пропавший, кстати. Что-то тут нечисто!»
— Анфиса, — крикнула я, бросаясь вслед. — Подожди!
Девушка оглянулась через плечо, ускорила шаги.
— Анфиса! Нужно поговорить!
Мне показалось, что она так и не остановится. Но нет, замерла, прижалась к молодой березке, сама такая же худенькая и стройная, как ствол деревца. Я подошла. Не зная, как начать разговор, попыталась подобрать слова:
— Анфиса… Расскажи, как тебе тут живется? Чем ты занимаешься?
— Живется — хорошо. Занимаюсь — стряпухой в хозяйстве Управительницы служу, — девушка, не глядя на меня, водила пальцем по светлому стволу, рисуя невидимые узоры.
— Нравится тебе здесь?
«Ох, как неловко я спрашиваю! Если она здесь, то, наверное, нравится».
— А вам, госпожа инспектор? — девушка, наконец, вскинула глаза, посмотрела в упор.
— Ну, в общем-то, да, — попыталась я сообразить, что бы такое сказать. — Все очень мило. По-домашнему. Люди хорошие. Управительница интересная. Данимир вот…
Глаза девушка сердито сверкнули, она выпустила деревце и решительно заявила:
— Знаете, госпожа инспектор, недосуг мне тут с вами лясы точить, обед пора готовить.
Развернулась и быстро двинулась прочь. А я осталась в растерянности стоять на месте. «Интересно, что ее задело? Странная девушка…»
* * *Прогулка с Данимиром оказалась замечательной. Если Матушка Марфута показывала мне поселение, то Данимир — красивейшие кусочки природы. Причем самым удивительным было то, что в путь мы отправились не пешком, не на флаере, а на лошадях. На лошадях! Я в первый раз видела их так близко, и они мягкими губами осторожно собрали с моей ладони хлеб, припасенный кузнецом.
— Данимир, — засомневалась я, осторожно поглаживая бархатные носы коняшек. — Я никогда не ездила верхом. Они такие большие! Ты уверен, что у меня получится? Я даже не знаю, как на них забираться.
Данимир засмеялся, нагнулся и подхватил меня на руки. Я охнула от неожиданности и тут же оказалась в седле. Это было очень высоко! И страшно! И восхитительно! Данимир легко вскочил верхом сам, подхватил повод моей лошади, и мы двинулись в путь. Шаг лошадок был таким плавным и легким, что через несколько минут, я, поначалу вцепившаяся в луку седла, расслабилась и села удобнее. А потом решила, что ездить верхом не сложнее, чем летать на флаере. Но намного интереснее. А еще через некоторое время я совсем забыла о нашем необычном способе передвижения — ведь Данимир оказался замечательным собеседником.
Парень знал очень много такого, о чем я, житель современного машинного мира, никогда и не слышала. Он рассказывал о лесе, о повадках животных. Учил меня, как нужно ходить, чтобы не хрустнула ни одна веточка, как можно выжить, если вдруг придется оказаться вдалеке от цивилизации. Мы видели гнезда птиц с птенцами. «Не подходи ближе, — говорил сопровождающий, — а то мамочка испугается и не вернется к малышам». Нашли нору лисицы, куда подкрадывались медленно-медленно, чтобы не спугнуть играющих лисят. Остановились на земляничной поляне, и Данимир, собрав полную пригоршню душистых красных ягод, кормил меня ими прямо с ладони.
Мы обошли и объехали множество разных мест и, наконец, выбрались на берег чистой лесной речушки. Сквозь серебрящуюся воду просвечивал белый песок, стелилась по течению зеленая осока, и время от времени сновали шустрые мальки. На другой стороне стояла одинокая поломанная то ли ураганом, то ли грозой береза. Нижняя часть ствола еще была покрыта белой корой, а верхняя почернела и засохла. Дальше — небольшой лужок, а за ним — темный еловый лес. В отличие от остальных уголков Тридевятого царства был он на удивление мрачным и неприветливым.
