Фанфикс.ру - Фанфик Everything I am
— Угу, с волчьим-то билетом, — откликаюсь я миролюбиво, рассматривая свои ногти. — Разумеется, без права преподавания он с легкостью сменит место… На что только, вот вопрос. Хотя нет, это не вопрос. Потому что вещи профессора Снейпа будут распакованы, а сам он останется на должности учителя Зельеварения.
— Гарри, ты хочешь сказать, это угроза? — Дамблдор делает попытку рассмеяться и смеется долго и искренне, пока я не поднимаю голову. Тогда перестает.
— Ну что вы, сэр, — говорю я, прищуриваясь, — конечно нет. Я прекрасно знаю, что сделал всего лишь то, что должен был сделать, и теперь являюсь рядовым учеником Хогвартса, которому не полагается никаких поблажек. Время войны закончилось. Можно со мной не церемониться, а мои просьбы — не учитывать. Не так ли?
— Гарри, ты не прав, — сухо отзывается Дамблдор, — разумеется, никто не отменяет твоих заслуг, магический мир только того и ждет, чтобы ты пришел в себя и смог принять благодарность…
— Мне не нужна их чертова благодарность! — какой порыв вздергивает меня на ноги, не знаю. Но я нависаю над Дамблдором — и впервые в жизни вижу в его глазах растерянность. — Мне нужно, чтобы вы вернули на место Снейпа, который вытащил меня с того света, и чтобы Малфой и Финниган засунули свои языки себе в задницы! Вместе с руками, которыми они способны только марать пасквили да дрочить по ночам! А если этого не произойдет, я сам объявлю, куда может идти магический мир и его порядки! И объясню, почему! — Я задыхаюсь и буквально падаю назад в кресло, но Рон не дает мне промахнуться и грохнуться на пол. Я яростно смотрю на Дамблдора, который нервно снимает очки и протирает их полой мантии.
— Гарри, пойми меня правильно, — начинает он, откашлявшись, — никто не отрицает заслуги профессора Снейпа в том, что ты смог справиться с противником, который превосходил тебя по силе, опыту и возрасту. Но и оставаться в школе на прежней должности он не может. Это недопустимо — потому что такие отношения между учителем и учеником подсудны. И все, что я смог сделать — это добиться, чтобы Северусу не было предъявлено никаких обвинений. Одно дело, когда подобное чувство возникает между ровесниками — но даже тогда оно не слишком приветствуется, как ты, наверное, знаешь. И совсем другое — когда взрослый, отдающий себе отчет в происходящем человек совращает своего студента. Разумеется, я понимаю, что ты мог согласиться на это под воздействием сильного эмоционального напряжения, тебе могло даже казаться, что это естественно. Поскольку профессор Снейп учил тебя сопротивляться ментально — между вами могла возникнуть ниточка физической симпатии, но ты увидишь, что она угаснет сразу же, как только ты окончательно придешь в себя. Потому что отношения, которые складывались между вами в последние месяцы, едва ли соответствуют твоим юношеским грезам о любви.
На этом месте мое терпение лопается, и я разражаюсь хохотом. Запрокидываю голову, зажмуриваюсь, пытаясь остановиться, но не могу — и смеюсь. Смеюсь в лицо директору, которого всегда считал если не мудрейшим, то по крайней мере самым умным из всех известных мне людей. А потом вытираю тыльной стороной ладони глаза и хватаюсь за подлокотники кресла, чтобы не вынуть палочку.
— Профессор Дамблдор, — говорю я, стараясь успокоить дыхание и унять безумное сердцебиение, — вы что, не понимаете, что раз я пришел сюда, все ваши доводы гроша ломаного не стоят? Что вы не правы до последнего слова? Значит, пока я был в отключке, Снейп мог находиться в школе — и приносить последнюю пользу. А теперь вы его вышвыриваете, как старую одежду. Он служил вам вернее, чем кто бы то ни было — а вы выгоняете его только потому, что два мерзавца написали вам о его «недостойном поведении»? Только потому, что он гей — и занимался со мной любовью! Да я тысячу раз сдох бы раньше, если бы он не согласился! А вы… я уважал вас, директор. Я вам верил. Завтра вы так и от меня откажетесь — потому что я тоже гей. И, черт побери, не собираюсь этого скрывать!
— Гарри…
— Нет уж. Я скоро семнадцать лет как Гарри. Приказом об увольнении вы предаете человека, который сделал для победы больше, чем кто угодно еще — и если вы намерены оставить это без изменений, никаких пресс-конференций не будет. Точнее, будут, но не те, которых вам бы хотелось. Я посоветую министру, вручающему мне орден Мерлина, отдать его вам — или подавиться. И объясню всем — всему волшебному миру! — почему вы избавились от Снейпа. А если все окажутся на поверку такими же как вы и будут говорить слова о «норме», как вы только что, то мне не нужно такое общество — и не нужно будущее в этом обществе. Я уйду в мир магглов — но сделаю это так громко, как только смогу! И рот вы мне не закроете!
— Гарри! — Дамблдор вскидывает руку, и меня обдает жаром от его внезапно проявившейся силы. А может быть, я просто обрел способность ее замечать. Он, должно быть, из тех, кто владеет беспалочковой магией. Я не собираюсь тратить время на возражения — и защищаюсь автоматически, выставленными вперед открытыми ладонями, как будто воздвигая между нами стену. Или все то же Зеркало. Директор в изумлении глядит на меня — и его рука падает, как перебитая. Я хмыкаю. Ладно. Позже разберусь, что к чему, главное, похоже, мне и без палочки надо за собой следить.
— Не пытайтесь меня заткнуть, сэр, — говорю я, и мой усталый тон не вяжется с горечью, которую я испытываю. Она буквально переполняет меня. Война кончилась? — иллюзии тоже. — Вы вернете на должность профессора Снейпа — или получите очень громкий скандал. Смею думать, за последние семнадцать лет это будет второе событие с эффектом бомбы — кроме смерти Волдеморта. А я позабочусь, чтобы мое имя фигурировало на первых полосах. Даже дам интервью Рите Скитер, если понадобится. Если хотите, чтобы у школы испортилась репутация — можете продолжать. Или замните эту историю. Я прекрасно понимаю, что делать достоянием гласности мои… отношения с профессором Снейпом нельзя.
Что это против правил и законов. Но ведь этого можно и избежать, не правда ли? Вам наверняка известны способы.
Я умолкаю и исподлобья смотрю на старого мага, тяжело опершего голову на руки. Его плечи сгорбились, а вся фигура как будто осела. Я, наверное, перестарался с обличительной речью. Но Рон обнадеживающе сжимает мое плечо, и я киваю, не оборачиваясь, благодаря за безмолвную поддержку. Значит, еще не все так плохо.
— Да… — роняет Дамблдор задумчиво, не поднимая взгляда, — неожиданный поворот разговора. Если ты так настаиваешь, Гарри, мы, конечно, можем попытаться — но я не дам гарантий.
— А мне нужны гарантии, директор, — говорю я твердо. — Я думаю, что имею право их требовать. Я сделал то, что должен был. Теперь прошу лишь дать мне возможность жить и учиться спокойно. И, — заканчиваю я с нажимом, — если профессор Снейп будет отказываться вернуться на должность, мне хотелось бы, чтобы вы его уговорили.
— Гарри Поттер! — громовым голосом восклицает Дамблдор и встает, — я долго слушал тебя и не перебивал, но теперь ты забываешься!
— В самом деле? — говорю я полушепотом. — По-моему, я только прошу справедливости.
— Да — но справедливость так, как ее видишь ты, противозаконна! И прошу не забывать, ты пока все еще учишься в этой школе — и должен соблюдать ее устав!
— А разве я не соблюдаю? — со звоном в голосе говорю я. — Разве вы можете сказать, что я не оправдал ваших надежд?
— В данный момент ты пытаешься шантажировать меня исключительностью своего положения! — директор гневно прохаживается туда-сюда, потом вновь садится и уставляет на меня указательный палец: — Я не собираюсь допускать, чтобы о ваших отношениях узнали! И лучшим будет, если Северус тихо уволится — это менее громкое событие, чем исключение Гарри Поттера!
— Ах вот как, — я улыбаюсь. Так я улыбался в больничном крыле — и хотя Дамблдор не мадам Помфри, он останавливается. — Исключайте. Хоть завтра. Уволите его — я уйду сам. Только не тихо.
В напряженном молчании слышно, как тикают часы и возится на своей жердочке Фоукс. Кажется, разговор зашел в тупик — потому что я не уступлю, а директор, кажется, не собирается пойти навстречу.
— Слушай, Гарри, — внезапно подает голос Рон. Он бормочет мне в ухо, однако Дамблдор сразу поднимает голову. — А знаешь, ведь Малфой и Финниган это письмо принесли не в тот день. Голову даю на отсечение, что накануне. Ты вспомни, какие Симус взгляды на тебя кидал. И кривился в предвкушении.
Я оборачиваюсь, вскидывая голову, так, что на мгновение перед глазами все плывет:
— Ты полагаешь?.. — догадка обжигает, как пощечина. Дамблдор в хмуром недоумении смотрит на Рона, а я не успеваю даже удивиться, когда мы снова начали понимать друг друга с полуслова. До меня доходит смысл его слов, и это значит…
— Это было до, правильно? До того, как я… мы его убили. — Я поворачиваюсь назад и смотрю на Дамблдора, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица. Не получается: я хмурюсь и прикусываю губу, наверное, это делает меня младше. Неважно.
