Фанфикс.ру - Фанфик Everything I am
Дожили. Кому угодно, но не Снейпу. Да я на первом курсе три дня смеялся бы, скажи мне кто об этом… Сейчас смеяться не хочется.
Да, пожалуй, можно сказать, что легилименцией я практически овладел. Окклюменция вот не давалась гораздо дольше. Может быть, к этому разделу магии у меня врожденная склонность? Или это одно из тех качеств, которыми, к своей немалой досаде, поделился со мной Волдеморт?
Его ладони сжимают мои плечи, и я поднимаю голову:
— Да?
— Послезавтра в семь вечера. Не забывайте тренироваться и очищать сознание. И мажьте шрам. Будет легче.
— Спасибо, — говорю я совсем близко от его губ. Он, наверное, чувствует мое горячее дыхание, потому что снисходительно смотрит в лицо:
— Тебе пора, — и раньше, чем я успеваю возразить, запечатывает мой рот поцелуем. Долгим, неспешным, глубоким — я обхватываю его за шею, вжимаюсь всем телом, отвечая на ласку, и позволяю себе застонать, чувствуя, как он с силой привлекает меня к себе — я почти не могу дышать. Да я и не хочу.
Когда он отстраняет меня, я с трудом сохраняю равновесие — а уж о самообладании и говорить не приходится. Как иначе объяснить, что я прижимаюсь к нему снова, а моя ладонь ложится ему между ног. Я ощущаю неоспоримую реакцию на свое прикосновение — и он вновь меня отодвигает:
— В следующий раз. Сегодня у меня слишком много работы.
— А что мешает заняться ею… потом? — хрипло интересуюсь я, пытаясь высвободить свои запястья, которые он удерживает одной рукой.
— Ты мешаешь, — усмехается Снейп, — после тебя можно только заснуть, но никак не проверять зачетные сочинения, которые второй курс называет «исследованиями свойств сушеной мандрагоры».
Я принимаю его тон и легко пожимаю плечами:
— Ладно, я уйду. Только еще один поцелуй.
— Поттер, это называется…
— Логикой вымогателя. Я помню. Можно?
Вместо ответа Снейп дергает меня к себе за все еще удерживаемые в захвате руки, одновременно выпуская их. Я обнимаю его, чувствуя, как поднимается во мне волна желания, и впиваюсь в тонкие губы с мыслью хоть как-то возместить ущерб… от предстоящего перед сном. Ласкать себя, помня о том, как это делает он — почти пытка. Но я не хочу быть назойливым.
После второго сводящего с ума поцелуя я честно иду к выходу. Запахиваюсь в мантию-невидимку и перед тем, как накинуть капюшон, желаю ему доброй ночи.
— Доброй.
Я ухожу с мыслью дожить до послезавтрашего вечера. Потому что это было обещание, правда же.
Уже задвигая полог своей кровати, я вспоминаю его реплику: «Это повышает наши шансы».
Наши.
Я точно сошел с ума.
Глава 35. То, что предсказано.
Я просыпаюсь, в первое мгновение не в силах понять, что произошло. Голова кажется огромной и горячей, в глаза словно песка насыпали, спину сводит ознобом… Сквозь стук крови в ушах я различаю тишину — все еще спят. Может быть, приснился кошмар и меня разбудил собственный крик? Или я заболел и проснулся от поднявшейся температуры?
Я поворачиваюсь на другой бок, прислушиваясь к себе. Вроде бы негде было простыть. Машинально поднимаю руку, чтобы потрогать лоб и убедиться, что жар мне не мерещится — и шиплю сквозь зубы. Лучше бы я этого не делал — потому что сразу становится ясно, в чем дело. В шраме пульсирует боль, которая, кажется, буквально разрывает его изнутри. Она такая яркая, что я не могу выделить ее из общей головной боли — шрам казался чуть ли не лишенным чувствительности… если не трогать. Зато сейчас глаза мгновенно наполняются слезами. Наверное, я задел его подушкой, потому и проснулся. Ну и что теперь делать?
Мне страшно даже помыслить о том, чтобы мазать лоб снейповской мазью, но вариантов, по-моему, больше нет. Склянка стоит на прикроватной тумбочке, только руку протянуть — но у меня нет сил двинуться с места. Только колотит крупный озноб.
Я чувствую что-то сродни панике — и в голову закрадывается мысль о том, не появится ли Снейп, как тогда… давным-давно. Когда у меня тоже болел шрам — и в мое сознание вторгся Волдеморт.
Явление Снейпа ночью в гриффиндорскую гостиную… Это сюжет для спектакля.
Только я не возражал бы.
Нет, он не появится, произносит внутри меня голос, в котором я с удивлением узнаю свой собственный. Не появится — потому что это не сам Волдеморт. Это такая же боль, как была минувшим днем — только немного усиленная. А значит, угрозы жизни нет. Это просто еще одна попытка лишить меня выдержки.
Не пройдет.
Усиленная боль… Я прерывисто дышу полуоткрытым ртом, облизывая запекшиеся губы. У меня нет сил усмехнуться вслух, но мысленно я фыркаю. Усиленная — вроде как модифицированная. Первый вариант на Поттера не подействовал, попробуем иначе. Так, что ли? Что ж — попробуй.
Неожиданная злость поднимает меня с подушки и помогает сесть в постели. Склянка с мазью кажется ледяной и очень тяжелой — ни дать ни взять у меня горячка — но воспоминание о том, как он наносил мазь на мой многострадальный шрам, придает сил.
Нет, шепчу я срывающимся шепотом, нет, меня так просто не возьмешь.
Свинчиваю крышку, зачерпываю густой крем и не втирая наношу на лоб — жирным слоем, охлаждающим воспаленную кожу. Челка липнет к мази, не страшно, потом вымою голову — только пусть сейчас прекратится эта долбежка молотом по всем нервным окончаниям!
Я сижу, оперевшись ладонями о кровать, и пытаюсь дышать носом. Не с первой попытки, но получается.
А потом спазм отпускает. Я дрожащими руками закрываю баночку и обессиленно валюсь на спину, вновь ощущая, как щиплет глаза от подступивших слез. Но они не имеют значения — это лишь реакция организма. Они не мешают думать.
Волдеморт что-то делал нынешней ночью. Произошло что-то важное для него — как тогда, на пятом курсе, так и теперь я могу в этом поручиться. И то, чем он занимался, имело отношение ко мне. Не знаю, что именно, но когда он обо мне так навязчиво думает, ничего мелкопакостного ждать заведомо не приходится. Только масштабного.
У меня не болел шрам, когда были взрывы в Сити. И когда у Луны убили отца, у меня тоже не раскалывалась голова. Он что-то затевает — что-то, к чему надо быть готовым лично мне.
Я усмехаюсь, почти не чувствуя онемевших губ. Как будто я не готов. У меня, в отличие от Дамблдора, нет никакой надежды на то, что Волдеморт предоставит мне возможность закончить обучение. Он ведь не может не понимать, что меня учат, как эффективнее ему противостоять? И наверняка он в курсе всех моих учебных дисциплин. Я не параноик — но даже если меня озолотить, я не поверю, что в Хогвартсе нет ни одного его шпиона. Подлинного шпиона, уточняю я, и усмешка медленно сменяется… наверное, намеком на улыбку, не знаю. Вот о моих занятиях со Снейпом Волдеморт, похоже, все-таки не в курсе — раз не узнал с прошлого года, то и в этом вроде неоткуда было.
Он ведь спрашивал меня тогда, в первый раз в этом учебном году, Дамблдор ли учит меня окклюменции. Значит, Снейп вне подозрений, не так ли.
Я вздыхаю и чувствую, как постепенно начинают расслабляться напряженные мышцы. Кажется, закончилось. Сколько времени, интересно? Я нашариваю палочку и шепчу «Lumos», поднося ее к циферблату наручных часов. Четыре двадцать. Значит, еще спать и спать. Это хорошо — а то я сегодня только думал о том, что не смогу заснуть, а сам рухнул в кровать, как подкошенный. Только шрам смазал — и уснул… и сейчас повторю это.
Я закрываю глаза и вдыхаю мятный запах мази — кажется, от него даже на языке остается привкус. Машинально сглатываю — и перед сомкнутыми веками возникает бледное сосредоточенное лицо, внимательные глаза и задумчиво сжатые губы, которые никогда не спрашивают разрешения. Наверное, если бы не только что перенесенная боль, я не смог бы заснуть, так явственно представляя себе Снейпа. Он сейчас, конечно, тоже спит… Я теперь хорошо представляю, как выглядят его спальня и постель — могу в подробностях вообразить даже его волосы, разметавшиеся по подушке. Он сказал, в следующий раз. В следующий раз… Это почти обещание.
Я вздыхаю и укутываюсь в одеяло поплотнее, чувствуя, как с этой мыслью меня отпускает тревога из-за непонятного приступа.
Последнее, что я явственно понимаю перед тем как провалиться в сон, отдает банальностью, но не перестает быть правдой.
У Волдеморта больше опыта, больше власти, больше магической силы. Хотя насчет последнего люди вокруг меня почему-то начинают сомневаться, но мне же виднее в конце концов, превосходит ли меня противник.
Да, он меня превосходит. Он может — в теории точно, на практике… гм… увидим — может меня убить.
Но запугать уже не властен.
* * *
Утро меня не радует. Глаза красные, как будто всю ночь не спал, голова болит. Конечно, это лишь тень той боли, что была ночью, но и с такой тащиться на занятия — радости мало. А сегодня уже двадцать шестое мая. Заниматься надо, мрачно думаю я, заправляя постель. А как заниматься с мигренью?
