Борис Сапожников - Охота
В общем, к середине первой из трёх недели я набрал нужное число солдат и обрисовал им ситуацию. Альмейда или Рокэ — не знаю уж кто именно, да это и не важно — добыли нам для тренировок полноценный линеал, на котором мы отрабатывали безумный план теньента Рубена Аррохадо. Он был настолько безумен, что просто не мог не сработать.
В самом начале осени «Каммориста» вновь отправилась в поход. На борту нас тогда было ровным счётом четыре сотни человек. В том числе и большая часть бывших рабов.
— Мы тут подумали, — сказал их неформальный лидер капитану Альмейде, — и решили, что нечего нам бросать вас, капитан. Если возьмёте в экипаж, сослужим вам славную службу.
— И как я мог бросить их? — говаривал потом Альмейда.
Наш фрегат неспешно прогуливался вдоль дриксенской границы, собирая со всех судов, что попадались нам своеобразную дань информацией о «Императрикс». Однако линеал врага как под воду провалился — ни слова о нём, ни единого, самого неправдоподобного, слуха. Корсар-призрак — так прозвали «Императрикс» за неуловимость, сейчас он как нельзя лучше оправдывал это прозвище. Уже поползли разговоры о том, что Альмейда был всё же не прав и «Императрикс» не выйдет в море до следующей весны, что мы слишком сильно потрепали его и всё в том же духе. Однако же наш капитан не ошибся.
В тот день, как и тогда, когда мы брали Длинного Дронга, с самого утра стоял туман. Ветер дул не сильный, но попутный. «Каммориста» шла на юго-восток, к Хексберг, чтобы пополнить запасы и вновь выйти в море. На казавшуюся многим бесконечной охоту.
Мы пребывали в мрачном настроении и боцману несколько раз приходилось останавливать уже готовые вспыхнуть драки. Обычно в таком случае офицеры давали матросам, что называется, отвести душу, однако сейчас это могло перерасти в массовое побоище или поножовщину, допустить нечто подобное было бы непростительно.
Однако ближе к полудню туман рассеялся, ветер усилился и настроение у команды заметно поднялось, да и работы прибавилось. А потом вперёдсмотрящий прокричал:
— Вижу вымпел!
И уже несколько секунд спустя Альмейда уже командовал:
— Право на борт! Нижняя палуба — заряжай бомбами! По готовности — открыть огонь!
— Мушкетёры, на ванты! — выкрикнул я.
— Абордажная команда, к правому борту! — Это уже Рокэ.
— Солдаты, стройсь! — Опять я. — Перед абордажниками!
Вот сейчас и проверим идею Рокэ. Риск велик, чудовищно велик, но без него никуда.
Не знаю, кто как, а я бы узнал «Императрикс» после прошлого боя и ночью, и в тумане, и в шторм. Слишком сильно врезались в память обводы вражеского линеала, палубу которого, казалось, успел изучить до последней досточки, ведь почти все полил своей кровью.
«Каммориста» начала плавный разворот, заходя в нос к врагу. Установленные в Хексберг на верхней и второй палубах кулеврины, стрелявшие ядрами меньшего веса, но на существенно большее расстояние, выплюнули свой первый залп. Тут же засуетились канониры, заряжая орудия. Поднятые паруса «Императрикс» покрылись язвами, на реях повисли обрывки вант.
— Шевелитесь, рыбы сонные! — кричали офицеры канониры на свои подчинённых. Капитану нужен ещё один залп!
«Императрикс» начал отворачивать, стараясь встать к нам бортом и дать залп. Но «Каммориста» вновь обыграла его на маневренности. Новый залп наших кулеврин и пушек нижней палубы — и линеал начал рыскать, потеряв на несколько минут управление.
— То что надо! — воскликнул Альмейда. — Курс на сближение! Заходи по носу! К абордажу товьсь!
Я прикинул расстояние до «Императрикс» и выкрикнул:
— Мушкетёры, огонь по готовности! — обернулся к своим солдатам, которых мне прямо сейчас вести в бой. — Ну что, орлы, — сказал я им, — вперёд. Как на бастионы! За мной!
— На абордаж! — спустя мгновение поддержал меня Рокэ.
Полетели крючья, грохнули о палубу трапы — и солдаты во главе со мной ринулись в бой. Но не к борту вражеского корабля, как это принято, а к носу. Я выхватил шпагу — к Леворукому абордажные сабли, в конце концов теснота окопов ничем не отличается от палубной — и пистолет и бросился к трапу. Слегка опешившие дриксы, явно не ожидали такого и не оказали нам особого сопротивления. Теперь одна из «корабельных крепостей» перешла в наши руки, надо её удержать до подхода подкреплений — основной абордажной команды — ведомых Рокэ.
— В две шеренги стройсь! — начал командовать я. — Первая шеренга, на колено! — И когда построение было закончено, надо сказать, это не заняло у моих людей много времени — вот что значит настоящая пехота: — Огонь!
Теперь уже шквал мушкетных пуль обрушивается на пришедших в себя дриксов, попытавшихся по быстрому выбить нас с занимаемых позиций. Но не тут то было. Ветераны Торки умеют стоять на смерть, вцепясь в землю — в нашем случае палубу — зубами.
— Первая шеренга, штыки примкнуть! — снова скомандовал я. — Вторая, заряжай! Огонь только по моей команде!
Сначала я считал, что самое трудное на войне — это идти в атаку под огнём вражьих пушек, после — что ждать атаки противника на твои окопы. Теперь же могу сказать, что труднее всего стоять за строем дерущихся солдат и не иметь возможности помочь им. Потому что ты нужен живым, ты должен вовремя отдать нужный приказ, должен не дать второй шеренге бездумно открыть огонь и ринуться на помощь сражающимся в рукопашную товарищам, хотя, видит Создатель, тебе самому этого хочется больше всего.
Дриксы лезли на бак — по лестнице и просто. Но всюду их ждут штыки, штыки и только штыки. Пехотинцы дрались отчаянно, раз за разом отшвыривая врага от позиций. Как это не раз бывало на бастионах Варзов или Ноймаринен в той же, не раз уже помянутой, Торке или Северной Придде. А за спинами второй шеренги, на баке собирались силы для основного нашего удара. Мне приходилось несколько раз одёргивать самых резвых из них, бросавшихся прямо в бой.
— Куда?! — хватал я за плечо уже обнажившего оружие молодца, с силой отшвыривая его за спины второй шеренги. — Куда прёшь?!
— Так там же… — неизменно слышал в ответ. — Дерутся, наших убивают!
— Твоё дело бить, когда прикажут! А ну назад!
И они плелись обратно, к своим, где их встречали понимающими взглядами. Всем хотелось в бой, но надо ждать приказа. Как же всё легко было на тренировках, и как сложно теперь. И дело даже не в дриксах, лезущих на полубак, а в том, что там-то всё было всё же не по-настоящему, сейчас же — кипит в жилах кровь и ноги сами несут в драку, но нельзя. Надо ждать приказа.
— Готово! — хлопнул меня по плечу подбежавший Рокэ, он шёл одним из последних, следя за ходом высадки.
Я кивнул и приготовился отдать команду второй шеренге дать залп, но и тут надо было ждать. Чтобы сохранить как можно больше солдат из первой шеренги, нужно ждать, когда враг отхлынет от их позиций. И вот…
— Первая шеренга, назад! Вторая, товьсь!
Солдаты, пользуясь тем, что дриксы отошли и готовились к новой атаки, отошли ко второй шеренге и я скомандовал:
— Вторая шеренга, залп!
Бросившихся в атаку гусей встретил новый рой мушкетных пуль, отшвырнувший их от бака и освободивший место для абордажной команды.
— Рассыпаться! — прокричал я.
И следом Рокэ:
— Вперёд!
— Занять позицию! — скомандовал я. — Вести огонь по полуюту! Шарль, остаёшься за меня.
И я бросился вслед за Рокэ — на сей раз бывшим первым — в безумие абордажа. Палуба довольно быстро оказалась за нами. Слишком много людей дриксы положили в попытке отбить у нас бак. А вот на корме дриксам удалось закрепиться, как и в прошлый раз. Половину их солдат мы перебили при первом абордаже, однако и второй бы вполне хватило, чтобы отбиться от нас. Вот только в этот раз по ним вели прицельный огонь с бака и куда менее прицельный — с вант «Каммористы». В ловушке оказались не мы, а они.
И вот мы уже под самым полуютом. Я зажимаю в зубах кинжал, подтягиваюсь на левой руке, несколько раз тычу наугад через ограждение. Мимо пролетает Рокэ, чёрной молнией взлетает на полуют — в руках у него по тяжёлой, сильно изогнутой морисской сабле, он вонзает одну из них в палубу, протягивает мне руку. Я с его помощью, куда менее ловко, забираюсь на полуют, выдёргиваю из зубов кинжал и мы вместе, плечо к плечу, бросаемся в бой.
Дуэли с капитаном «Императрикс» не было никакой. Слишком быстро мы взяли вторую «крепость». Капитан сопротивлялся сколько смог, но никто, быть может, только Рокэ, не смог бы отбиться от нескольких десятков озверевших абордажников. Верхняя палуба оказалась у нас в руках. Полезших было снизу канониров быстро образумили несколькими выстрелами. Повторять мой подвиг с пороховым погребом никто не решился. Предпочли сдаться в плен.
«Императрикс» конвоировали в Хексберг со всем почётом. «Чтобы потом не возникало лишних вопросов и самозванцев», — сказал Альмейда. И он был прав. Если бросить линеал и вернуться в порт без достаточных доказательств, то нам попросту не поверят. Вопрос признания мало волновал большинство из нас — слишком уж давно пережили мы тягу к славе — однако был и другой, куда более животрепещущий. Не предъяви мы всему миру ставший за столь короткое время почти легендарным «Императрикс», у него тут же появится масса «продолжателей», выходящих в море под этим «флагом». Они появятся и так, но нам будет куда легче от осознания того факта, что мы сделали всё, что могли.
