Диана Машкова - Главные правила жизни
Отношения со счастьем у меня бывают разные. Но сейчас мне хорошо. Я люблю работать с друзьями, и это у меня получается. Да и в целом вокруг много хороших людей.
Вячеслав Зайцев
«Красота позволяет мне сохранить интерес к жизни и своему делу»
Художник-модельер, живописец и график. Профессор, действительный член Российской академии художеств. Народный художник России, лауреат Государственной премии России. Награжден орденом «За заслуги перед Отечеством» IV ст., орденом «Знак Почета» и другими наградами
Стремление к красоте у меня с детства: мама работала прачкой, но любила театр, была артистичной натурой. У нас дома все было белоснежным. До сих пор белый цвет с запахом свежего белья ассоциируется у меня с мамой.
Цветы – образец самого прекрасного и божественного, что есть в природе. Для художника это главный источник гармонии.
Вкус – это прежде всего гармония. Я люблю все цвета, главное – достойно их сочетать. Лет в 14 я это понял и, думаю, научился комбинировать цвета. Ни в одном из них для меня нет негатива, нет плохих, некрасивых цветов. Но есть фавориты – белый, красный и черный.
Я не раз делал в жизни выбор. Одним из самых сложных был уход из официальной моды. Ушел в никуда и не знал, что будет дальше. В это же время не стало мамы. Это был тяжелый период, я находился в жутком состоянии. Неожиданно стал писать стихи. Стихи помогли мне выжить, они выжгли всю бумагу, но указали мне путь.
Я абсолютно не человек бизнеса, мне важно привлечь людей к красоте. Мой Дом моды, несмотря на имя, всегда находится в достаточно стесненном положении. Все, что мы зарабатываем, тут же вкладываем в его развитие.
Бедность вредит художнику. Например, Малевич жил в совершенной бедности, и это ужасно. Возможно, он сделал бы больше. Хотя бывает, что пресыщение деньгами отрицательно влияет на человека искусства, что-то в нем умирает. Я не могу понять, с чем это связано.
До 60 лет я жил в полной нищете и вкалывал со страшной силой, чтобы зарабатывать и иметь возможность создавать новые коллекции. Хотя я и сейчас вкалываю. Это неискоренимо.
Я эмоциональный человек: в молодости, да и в среднем возрасте эмоции захлестывали меня. У меня очень мощная энергетика. Сейчас ее меньше: сказываются 48 лет без отпуска, но пожаловаться на отсутствие энергии пока не могу.
Отдых для меня – это работа. Если бы можно было, я бы работал и день, и ночь, переключаясь на разные виды деятельности. Недавно приобщился к компьютеру и открыл для себя новые возможности. Занимаюсь графикой, пейзажами, увлекся орнаментом для тканей.
Я НЕ РАЗ ДЕЛАЛ В ЖИЗНИ ВЫБОР. ОДНИМ ИЗ САМЫХ СЛОЖНЫХ БЫЛ УХОД ИЗ ОФИЦИАЛЬНОЙ МОДЫСтараюсь окружать себя хорошими людьми, хотя найти их очень сложно, иногда дохожу до отчаяния. Я доверчив: когда влюбляюсь, очаровываюсь человеком, это затмевает глаза. Но, когда понимаю, что уже наступает предел, могу жестко и резко все отрезать.
Для меня важна энергия, которая исходит от человека. Принимая студентов, смотрю им в глаза и сразу считываю, кто горит, а кто приходит просто так, уже «тухленький», и это не зависит от возраста.
В женщине меня восхищает интеллект в сочетании с чувственностью, женственностью. Ценю интеллигентность, вкус, культуру одежды. Не люблю неопрятность. Кроме этого женщина должна уметь делать все: готовить, стирать, убирать. Она может не делать это каждый день, но должна уметь, а не чувствовать себя барыней.
Мужчине, на мой взгляд, непростительно лицемерие. Я терпеть этого не могу и сразу чувствую. Не пресекаю, но быстро делаю выводы для себя. Становлюсь внимательным и осторожным с такими людьми.
К сожалению, те, кто имеет возможность отдавать, зачастую очень скупы. А жадность в мужчине – это вообще ужасно, как и агрессия.
Не люблю ничего неестественного, искусственного как в самом человеке, его поведении, так и во внешнем облике — накладные ногти, ресницы, подтяжки лица. Я все это вижу сразу. Мужики стали подтягиваться, что, на мой взгляд, вообще омерзительно. Главное, чтобы глаза были живыми, а искусственное лицо никого не сделает моложе.
Я по натуре человек семейный, но, к сожалению, у меня это не сложилось. Остался один, но научился хорошо переносить одиночество, точнее – проживание в одиночку, потому что у меня есть сын Егор, внучка Маруся и масса хороших людей рядом.
Я счастливый человек, так как имел возможность общения со многими прелестными гениальными людьми. С Марией Ивановной Бабановой я столкнулся, когда делал костюмы к спектаклю «Все кончено» во МХАТе. Я был нищим, голодным, а она говорила: «Пойдемте, поедим сначала, а потом будем работать». Клавдия Ивановна Шульженко тоже очень душевно ко мне относилась.
Огромным успехом считаю свою работу для спектакля «Безумный день, или Женитьба Фигаро». Плучек пригласил меня в театр и сказал: «Вы сделаете костюмы». А потом даже на гастролях в Болгарии кричали: «Браво, Зайцев!» И хотя художник-сценограф Валерий Левенталь был очень ревнивым человеком, он это мужественно терпел.
Красота позволяет мне сохранить интерес к жизни и своему делу. Каждый месяц я езжу в Париж на три-четыре дня. Я очень люблю этот удивительно красивый город. Там я отсыпаюсь, гуляю по любимым улицам, хожу в магазины тканей, покупаю их для своих коллекций, сижу в кафе. Напитываюсь жизнью.
Самое сильное влияние на меня оказал русский народный костюм. Я до сих пор подпитываюсь его мотивами и кроем, потому что в нем есть невероятная простота и ясность в выражении идеи. Когда я приехал в Москву и попал в Музей народного искусства, то просто обалдел от красоты цветовой гаммы костюмов Рязанской губернии, Тульской. Самая главная идея, которая в них заключена, – это радость.
ОТДЫХ ДЛЯ МЕНЯ – ЭТО РАБОТА. ЕСЛИ БЫ МОЖНО БЫЛО, Я БЫ РАБОТАЛ И ДЕНЬ, И НОЧЬЯ испытал первый большой успех в 1963 г. Публикация в журнале «Пари Матч» дала мне возможность нормально работать после скандальной ситуации с цветными телогрейками и цветными валенками. Второй – в 1965 г.; в «Воге» написали статью «Он диктует моду в Москве». И третье яркое событие – тоже 1965 г., встреча с Пьером Карденом. Эта встреча на всю жизнь осталась в памяти, а потом в Нью-Йорке в журнале Women’s Wear Daily появилась статья «Встреча королей моды» с уникальной фотографией, которая стала моей визиткой на всю жизнь: я сижу за столом, с одной стороны – Пьер Карден, с другой стороны – Марк Блан и Ги Лярош. Это историческое событие потрясло меня больше всего в моей жизни.
Марк Захаров
«С богом можно быть предельно откровенным, но даже с самым любимым и близким человеком все равно лучше сохранять дистанцию»
Режиссер театра и кино, сценарист, педагог, профессор. Художественный руководитель театра «Ленком». Народный артист СССР, лауреат Государственной премии СССР и трех государственных премий России. Полный кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством», награжден орденом Дружбы народов, лауреат многочисленных кино– и театральных премий. Снял фильмы «Тот самый Мюнхгаузен», «Двенадцать стульев», «Обыкновенное чудо» и др.
Несмотря на то что я склонен к решительным и, как мне кажется, смелым поступкам, мне все равно не хватает храбрости. Когда случился дефолт, первое, что я сделал, – побежал смотреть, какой будет декадная продажа в театре.
Я никогда в творческой сфере публично не выражаю своего негодования или отрицания. Считаю, что существуют этика и клановая солидарность. Жене на кухне я могу сказать что-то такое, но не при артистах, не при чужих людях, а тем более в средствах массовой информации. Есть правила, через которые стараюсь не переступать.
Иногда надо говорить жесткие вещи. Убаюкивание может загнать болезни личности вглубь. Хирургический прием, пусть даже чуть грубоватый, способен принести больше пользы, заставляя человека думать о том, как мы живем, как решаем проблемы – человеческие, личные и общественные.
Во мне сидит закоренелый оптимизм… советского происхождения. Как бы я ни обострял ситуацию в своих спектаклях, все равно в конце туннеля должен быть свет. Если нет хеппи-энда, пусть будет финальный аккорд, который обязан возбудить радостные чувства, придать людям уверенность и поднять настроение.
После операции на сердце моя жизнь стала более рельефной, возникли новые ощущения. Поначалу я думал, что сделал это зря, надо было честно умереть, – настолько мучительно выходил из наркоза. Но потом, когда почувствовал, что остался на этом свете еще на некоторое время, начал по-другому смотреть на облака, птичек, рассветы, закаты, детей и многие другие вещи.
