Жак-Ив Кусто - Могучий властелин морей. Чтобы не было в море тайн
На десятый год конкуренты Скаммона, снедаемые завистью и полные решимости урвать кусок от роскошного пирога, наладили слежку за судами удачливого капитана. Вскоре тайна была раскрыта, после чего промысел серых китов достиг такого размаха, что к началу XX века вид был на грани полного истребления. Его спасли международные соглашения, проводимые мексиканскими властями в жизнь с похвальной строгостью. Но и то почти полвека понадобилось, чтобы популяция серых китов начала восстанавливаться после расправы, учиненной капитаном Скаммоном и другими китобоями; лишь в середине XX века эти киты стали вновь появляться в значительных количествах.
Ныне большинство членов стада моложе 35 лет, средняя длина составляет 15 метров. Если оставить их в покое, они проживут еще лет пятьдесят или больше и достигнут 16–18 метров.
Капитана Скаммона отличало то, что страсть к китобойному промыслу он сочетал с интересом к зоологическим курьезам и неплохими писательскими способностями. Из-под его пера вышла книга о предмете, который он знал лучше, чем кто-либо из его современников: «Морские млекопитающие северо-западного побережья Северной Америки».
Скаммон отметил, что для родов самки выбирают наиболее глухие уголки бухты, а она вдается в глубь материка миль на тридцать. По моим наблюдениям, будущие мамаши ищут уединения там, где повышенная соленость воды обеспечивает большую плавучесть и обилие пищи гарантирует нужное количество молока для детенышей. Правда, многие китихи рожают вблизи пролива.
Впервые попав в бухту, я, наверно, был поражен нисколько не меньше, чем в свое время капитан Скаммон. Куда ни глянь — всюду к пасмурному небу вздымались фонтаны. Всюду было видно неподвижно лежащих — очевидно, спящих — китов. Я насчитал сразу не меньше сотни.
Бухта Уединения
За проливом открываются огромные просторы бухты Скаммона. Ее не так-то просто исследовать, потому что берега сильно изрезаны. Обнажающиеся в отлив песчаные отмели затрудняют навигацию. Когда Филипп первый раз обследовал побережье полуострова Калифорния с воздуха и с моря, он остановил свой выбор на другой бухте — Матансита; она показалась ему более подходящей для нашей работы. Речь идет об узкой полосе воды, отгороженной от моря песчаными дюнами. Единственный удобный вход в бухту — Бока-де-ла-Соледад, пролив Уединения. Есть другой пролив, извилистый и длинный, но к нему надо идти через бухту Магдалены.
Сами киты ходят только через Бока-де-ла-Соледад, и «Поларис» направился за ними. Он заходил в разные протоки, огибал мангровые заросли, обследовал бухту Магдалены. Осадка «Полариса» 1,5–1,8 метра, и он нередко царапал килем дно. К счастью, грунт был песчаный или илистый, так что обошлось без повреждений. Однако команда судна, непривычная к навигации на грани риска, все дни пребывала в страхе.
Есть и в здешней глухомани небольшой городок Матансита, давший название бухте. Консервный завод, горстка рыбацких домов, посадочная площадка — вот и все, чем он может похвастаться. И всюду царит страшный смрад, до того резкий, что несколько членов экспедиции, решившие было ночевать в поселке (на борту «Полариса» было тесновато), никак не могли уснуть. Источник смрада — консервный завод; он производит главным образом анчоусы, а все отходы сбрасывает в бухту.
Первое погружение
Когда наши аквалангисты впервые погрузились в воды Матанситы, их ожидал неприятный сюрприз — нулевая видимость. Песок и ил совершенно замутили мелкую бухту.
Но у Матанситы было одно преимущество, ради которого ребята были готовы мириться с мутной водой. Зажатая между двумя грядами дюн, изобилующая замысловатыми проходами, бухта позволяла «Поларису» незаметно подкрадываться к китам. Первая группа китов была застигнута врасплох. Животные, несомненно, спали, но тут стали просыпаться и одно за другим, колотя по воде огромными хвостами, в туче брызг скрылись под водой.
Надо было изыскивать какой-то новый способ, который позволил бы добиться заманчивой цели — снять брачные ритуалы серых китов.
Серые киты и серые шрамы
Когда приближаешься к киту, главное — двигаться возможно тише, не спугнуть животное. Поэтому «Поларис» бросил якорь у входа в залив, и операторы с помощниками пользовались «Зодиаками», причем чаще всего шли на веслах, чтобы не шуметь моторами.
Киты дремали посредине залива, выставив из воды часть спины; голову и хвост не видно, кроме тех случаев, когда кит лениво всплывал за воздухом и снова погружался, продолжая дремать.
Члены экспедиции смогли воочию убедиться, что на самом деле серые киты не серые, а черные. Даже у детенышей окраска очень темная. Но кожу китов покрывают серые метины, не природные, а оставленные ракообразными и миногами. Наши аквалангисты заметили, что паразиты сидят на ките не всегда, однако достаточно долго, чтобы на гладкой, мягкой коже осталось броское мраморно-серое пятно. Особенно много шрамов у китов постарше: накапливаются с годами.
Когда приближаешься к спящему киту, прежде всего поражают его размеры. Вид исполинской туши попросту подавляет вас. Время от времени слышно могучее дыхание, вас даже орошает фонтан. И вы явственно ощущаете, что перед вами создание, превосходящее привычные человеку мерки, таинственный дух, воплотившийся в чудовищном черном цилиндре. Попробуйте представить себе: под серым небом полуострова Калифорния в стальных водах залива медленно скользит черная громадина. Честное слово, зрелище внушительное, и не только внушительное — устрашающее.
Самолет и парашют
За несколько дней отряд сумел отснять всего несколько метров сколько-нибудь пригодных кадров. Несмотря на все предосторожности, было исключительно трудно подойти к китам достаточно близко. Одна из проблем заключалась в том, что, хотя Матансита площадью уступает бухте Скаммона, все-таки на веслах пересекать ее трудновато. Ребята несколько раз пробовали от берега подойти к ближайшей группе китов, но киты неизменно успевали уйти.
Тогда Филипп решил проводить рекогносцировки на самолете, определять, где группируются киты, и направить туда «Зодиаки».
Он взял также на себя систематический поиск спаривающихся китов и рожающих самок. К тому же, пролетая несколько раз в день над заливом, он мог вести приблизительный учет животных, входящих в бухту и покидающих ее, следить за проливом и получить общее представление о повседневной жизни исполинов, чего никак не могло дать наблюдение с «Зодиаков».
Люк в задней части кабины позволял надежно привязанному оператору снимать интересные сцены, однако у самолета был серьезный недостаток — он слишком шумел. Найти китов, застать их врасплох удавалось, но было слишком очевидно, что гул мотора пугает их.
Тогда Филипп решил испробовать парашют. Его эксперимент едва не кончился трагически. Вытяжной строп лопнул и с такой силой хлестнул Филиппа пряжкой по лицу, что его вылавливали из воды в бессознательном состоянии. Да и вообще этот способ тут не годился, ведь нужно взлетать и идти против ветра, а длинная узкая бухта Матансита расположена под прямым углом к преобладающим ветрам.
Решение
Решить задачу помог воздушный шар — аппарат, которым Филипп успешно пользовался и в Красном море, и в Индийском океане, у острова Европа.
Шар был обычного типа, классический монгольфьер, наполняемый горячим воздухом с помощью нефтяной горелки. Главная сложность в том, что шаром трудно управлять из-за термической инерции. Он поднимается и опускается с заметным ускорением, и от пилота требуется немалое искусство, чтобы держать его на нужной высоте. Не говоря уже о том, что работать с ним можно было только в самые тихие дни.
Дождавшись погожего, безветренного дня, Филипп вооружился кинокамерами и поднялся на шаре. Вместе с ним поднялась его жена Джен; она настояла на том, чтобы сопровождать его.
— В уме я до сих пор вижу тень шара на воде, — вспоминает Филипп. — День был на редкость тихий и ясный. Я видел, как поднимаются к поверхности киты, видел даже скатов и песчаных акул на дне. С «Зодиака» их ни за что не разглядишь. Словом, впечатление потрясающее. Я снял множество таких кадров, каких с самолета никогда не снимешь: во-первых, он движется слишком быстро, во-вторых, шум мотора пугает животных. Конечно, и шар шумит, но только во время взлета. Метровое пламя нефтяной горелки рычит, словно лев. А когда аэростат уравновешен в воздухе, достаточно совсем маленького пламени. Можно сколько угодно висеть над одной точкой и не бояться, что потревожишь животных. Должно быть, шар им кажется частью окружающего пейзажа.
Однако через некоторое время подул ветер и понес аэростат к морю. Пришлось Филиппу сбросить линь, и дежуривший внизу «Зодиак» отвел шар обратно к «Поларису».
