Савва Успенский - Белый медведь
С давних пор практиковался судовой промысел этих зверей, имевший хорошо разработанную тактику. Охота велась с кораблей или лодок и при случайных встречах. В 1950–1960 гг. в Норвегии организовывались специальные рейсы небольших судов в Баренцево море с туристами-охотниками. В последние годы при добыче зверей на севере Америки стали использовать мотонарты.
На Аляске до недавнего времени была широко распространена охота на белого медведя с помощью самолета. Турист-охотник в сопровождении гида вылетал во льды на арендованном легком самолете (чаще вылетали одновременно два самолета). Заметив медведя, пилот совершал поблизости посадку, предоставив стрелку возможность подкрадываться к зверю, или взлетал и гнал зверя на охотника.
У большинства народов Крайнего Севера белый медведь был особо почитаемым зверем. Не исключено даже, что виртуозное умение охотиться на тюленя, искусство строить снежные хижины — иглу — эскимосы позаимствовали у белого медведя. Успешная добыча его поднимала авторитет охотника, с ней был связан также определенный ритуал. У эскимосов Аляски это событие еще и теперь отмечается празднеством с исполнением «танца белого медведя». Жены и матери гренландских эскимосов, убивших медведя, с гордостью носят обувь, отороченную медвежьей «гривой» (частью шкуры, снятой с тыльной стороны передних лап).
На северо-востоке Сибири эскимос, убивший медведя, «умилостивлял дух» зверя: при разделке туши извлекал сердце и, разрезав его на куски, бросал через плечо. В честь охоты устраивался праздник. Шкуру с головой медведя вносили в жилище и расстилали на полу. Перед головой зверя, раскрыв ему рот, ставили «угощение». Хозяин предлагал убитому медведю раскуренную трубку, иногда развлекал его пением и игрой на бубне. Лишь после этого череп отделяли от шкуры, уносили за пределы стойбища и оставляли на земле, мордой к северу.
У чукчей головы белых медведей относились к числу особо ценимых фетишей: их хранили высохшими, обычно вместе с кожей, почти в каждой яранге.
Якуты во избежание возможной мести медведя считали необходимым сразу же после его добычи отделять от туловища голову и ноги. Расчленяли также позвоночник, внутренности разрезали, вырезали глаза, уши затыкали землей, а пасть перевязывали ниткой. Иногда тушу на время зарывали в землю; все это делалось в глубоком молчании. Ненцы отвозили черепа убитых белых медведей в определенные священные места и складывали из них жертвенники — «седянги». (Такие жертвенники, состоящие из черепов этих зверей, сохранились в ряде мест на севере о-ва Ямал.) Существовали также особые правила употребления медвежьего мяса в пищу (женщины, например, его не ели).
Белый медведь — распространенный персонаж сказок, сказаний и песен пародов Крайнего Севера. В сказаниях чукчей, например, фигурирует Кочатко — белый медведь с костяным туловищем и шестью лапами.
Как источник получения большого количества мяса, жира, шкуры белый медведь не мог не привлекать к себе внимание первобытных охотников. Однако в связи с малочисленностью населения Крайнего Севера добыча этого животного на большей части ареала, очевидно, долгое время была незначительной и вряд ли заметно сказывалась на его численности. Впрочем, относительное обилие костных остатков белого медведя на территории Дании и Швеции ученые склонны увязывать с развитой охотой на этих зверей.
Рост населения в районах Крайнего Севера, начавшийся в XVI–XVII вв., появление огнестрельного оружия, развитие торговли и зверобойных промыслов в северных морях привели к заметному увеличению добычи белого медведя. Охота продолжала возрастать и достигла широкого размаха в XX в., хотя и в этот период белый медведь имел в Арктике лишь второстепенное промысловое значение. (В СССР в 1930-х гг. удельный вес белого медведя в пушных заготовках составлял не более 0,1 %.) В связи с небольшой ролью этого вида в промысле и невысокой товарностью его шкур (они не фигурировали в торговой и промысловой статистике), данные о величине добычи животных, относящиеся к последнему времени, весьма фрагментарны и противоречивы. Наиболее массовый и давний промысел этого вида существовал в Баренцевом море. В районе Шпицбергена он был начат русскими поморами уже в XIV–XV вв., но особенно развился с XVII–XVIII вв., когда ежегодная добыча зверей составляла не менее 200 особей. Известно, например, что лишь одна поморская артель добыла за зиму 1784/85 г. в бухте Магдалены на Шпицбергене 150 медведей. Такого же объема промысел достиг в прошлом столетии. В начале XX в. на Шпицбергене (норвежские охотники ежегодно добывали около 300 медведей).
На Новой Земле охота на белых медведей имеет столь же длительную историю. На Земле Франца-Иосифа промысел белого медведя начался лишь в конце прошлого столетия.
Массовый и еще более давний промысел белых медведей в Евразии осуществлялся преимущественно чукчами и эскимосами на Чукотском полуострове.
В целом среднегодовой объем добычи белых медведей на севере Евразии с начала XVIII в. (400–500 особей) постепенно возрастал и достиг наивысших показателей (1,3–1,5 тыс.) в период интенсивного хозяйственного освоения Арктики. Однако в связи с падением общей численности вида уже в следующем десятилетии добыча белых медведей сократилась до 900—1000 и в середине 50-х гг. — до 700–800 в год. По самым скромным подсчетам, с начала XVIII в. здесь было добыто более 150 тыс. белых медведей. Среднегодовая добыча белых медведей изменялась так же, как и в Евразии (во всяком случае с начала текущего столетия), в пределах всей Арктики.
В Евразии за последние 250 лет 60–65 % зверей были добыты к Баренцевом море, особенно в его западных частях, в том числе на островах Шпицбергена. На Чукотское море приходится 20–25 % добычи и лишь 10–20 % на Карское, Восточно-Сибирское и Берингово моря.
Ловля живых медведей для зоопарков, зверинцев, цирков практикуется с давних пор. Чтобы поймать медвежат, убивают сопровождающую их медведицу (медвежата даже в возрасте старше шести-семи месяцев не покидают убитую мать и поимка их не составляет большого труда). Реже ловят зверей в возрасте свыше года на воде или петлями из стального троса у привады. В советской Арктике в последние годы медвежат отбирают у обездвиженных в берлогах медведиц.
Как уже указывалось, сколько-нибудь значительной опасности для человека (особенно, если приняты необходимые меры предосторожности) белый медведь не представляет. Некоторый вред он наносит тем, что портит оборудование, нежилые постройки (склады, амбары), навигационные знаки. По всей вероятности, в этом повинны особи, незнакомые с людьми. Однажды застигнутый за таким занятием и напуганный зверь уже будет обходить стороной предметы, имеющие человеческий запах.
Повреждая ловушки на песцов и пойманных в них зверей, медведи местами вредят пушному промыслу. Жалобы на белого медведя можно услышать от охотников Якутии, Канады, Аляски. Однако нужно учитывать, что песцов привлекают остатки медвежьей добычи, и следовательно медведи косвенно способствуют успеху песцового промысла. (В Канаде отмечается прямая зависимость между количеством медведей и объемом добычи песцов.) Кроме того, пред от белого медведя проявляется преимущественно там, где пушной промысел ведется небрежно и пАсти или другие ловушки осматриваются редко.
Питаясь в основном нерпами (реже — другими тюленями), белый медведь в какой-то мере вступает с человеком в конкурентные отношения. Экономическую оценку этой роли белого медведя дать пока невозможно. Следует лишь отметить, что нерпа — самый распространенный вид арктических ластоногих. Она имеет второстепенное промысловое значение (перспектив на большое развитие у этого промысла нет) и добывается на относительно ограниченных участках, главным образом в прибрежных морских водах. Современные запасы нерпы, очевидно, настолько велики, что белый медведь не отказывает заметного влияния на численность вида.
Туризм, как рентабельная и экономически важная отрасль хозяйства, с каждым годом распространяется на все более отдаленные от промышленных центров области. Несомненно, что уже в ближайшем будущем очередь дойдет и до Арктики.
Туристские возможности Арктики по существу до сих пор остаются неиспользованными. Совершенствование транспортных средств сделает ее доступной для многих любителей природы и путешествий. Туристов привлекут здоровый климат, величие и неповторимая прелесть арктических пейзажей и, конечно, украшение ледяных просторов — белый медведь. Именно о таких животных говорит известный зоолог Хаксли: «Крупные животные, свободно и безбоязненно разгуливающие по необозримым просторам, — это зрелище волнует и восхищает, подобно созерцанию прекрасного здания или прослушиванию гениальной симфонии».
Можно надеяться, такое «непотребительское» использование белого медведя натуралистами и фотографами: увлекательная охота на него с применением «летающих шприцев», обездвиживание и мечение зверей, способные удовлетворить охотничью страсть истинного спортсмена и одновременно принести большую пользу науке, — в будущем станет наиболее важным с экономической точки зрения.
