Антон Асосков - Правовые формы участия юридических лиц в международном коммерческом обороте
Представляется, что применение критерия статутарнои оседлости в подавляющем большинстве случаев будет приводить к тем же практическим результатам, что и использование критерия места учреждения юридического лица, поскольку государства, придерживающиеся рассматриваемого, критерия, обычно требуют, чтобы совпадали место регистрации (инкорпорации) юридического лица и место нахождения административного центра, отражаемое в учредительных документах. Значение каждого из отмеченных выше критериев можно продемонстрировать на примере § 18 Указа Венгрии 1979 г. «О международном частном праве», который устанавливает следующую последовательность применения формул прикрепления: «(2) Личным законом юридического лица является право государства, на территории которого юридическое лицо было зарегистрировано. (3) Если юридическое лицо зарегистрировано по праву нескольких государств или если согласно праву, действующему в указанном в уставе месте нахождения этого лица, такая регистрация не требуется, личным законом является право места нахождения юридического лица, указанное в уставе. (4) Если согласно уставу юридическое лицо не имеет места нахождения или имеет несколько мест нахождения, и оно не было зарегистрировано по праву какого-либо государства, его личным законом является право государства, на территории которого находится центральный орган управления юридического лица»[45]. Данная законодательная норма четко высвечивает совпадение функционального назначения критерия учреждения и критерия статутарнои оседлости, с одной стороны, и различие между статутарнои и эффективной оседлостью, с другой стороны.
Что касается критерия эффективной оседлости, то данный критерий взят за основу в таких странах, как Германия, Австрия (§ 10 Федерального закона 1978 г. «О международном частном праве»), Португалия (ст. 33 Гражданского кодекса 1966 г.), Греция (ст. 10 Гражданского кодекса 1940 г.), Египет (ст. 11 Гражданского кодекса 1948 г.), Польша (ст. 9 Закона 1965 г. «О международном частном праве»), Литва (ст. 612 Гражданского кодекса 1964 г. в ред. Закона 1994 г.), Грузия (ст. 24 Закона 1998 г. «О международном частном праве»).
Впервые критерий эффективной оседлости был закреплен в бельгийском Законе о торговых обществах от 18 мая 1873 г., ст. 129 которого гласила: «Каждое общество, чей главный управляющий центр находится в Бельгии, подпадает под бельгийский закон, даже если учреждение его было за границей»[46]. Активным приверженцем данной теории в отечественной доктрине был М.И. Брун, который выдвигал следующие образные аргументы в ее пользу: «Здесь заключаются договоры от имени юридического лица, устанавливаются отношения с другими субъектами права, отсюда посылаются распоряжения должностным лицам юридического лица и здесь же осуществляется контроль за выполнением указаний. Непосредственно воздействовать на юридическое лицо можно только через его центральные органы, что осуществимо лишь через государство, где они находятся. Здесь те же отношения, что между головой и туловищем, с одной стороны, и конечностями — с другой. Центральные органы юридического лица — это его голова, а руки и ноги могут распространяться в пространстве. Но всем управляет голова»[47].
Основными недостатками данного критерия являются сложность его применения (зачастую достаточно трудно определить фактическое место нахождения административного органа либо сделать выбор в пользу одного из органов управления, находящихся на территории различных государств), а также порождаемые этим критерием конфликты, влекущие признание за данным юридическим лицом национальности двух государств либо отказ от признания национальности какого-либо государства вообще. В литературе подчеркиваются враждебность этой теории по отношению к кредиторам компании, а также нарушение устойчивости гражданского оборота в результате непризнания государством правоспособности компании, внешне выступающей полноправным участником фажданских правоотношений[48]. Если критерий учреждения защищает интересы учредителей юридического лица, то критерий оседлости направлен прежде всего на обеспечение интересов страны, в которой действует юридическое лицо. Основной смысл критерия оседлости можно свести к следующему: необходимо не допустить, чтобы в государстве действовали юридические лица, которые не выполнили предписаний этого государства, касающихся учреждения юридических лиц.
Причина в том, что государство, следующее теории оседлости, презюмирует, что действующие в других государствах требования к созданию и организационной структуре юридических лиц не равноценны его собственным требованиям.
Традиционно в качестве третьего критерия определения личного статута и национальности юридического лица выделяют критерий места осуществления основной деятельности (критерий центра эксплуатации). Суть данной теории выражается в применении права государства, на территории которого юридическое лицо осуществляет свою основную коммерческую (производственную) деятельность. Этот критерий зачастую используется в законодательстве развивающихся государств, которые таким образом стремятся обеспечить контроль над юридическими лицами, ведущими деятельность на территории этих государств. В частности, в качестве альтернативной данная коллизионная привязка используется в праве Египта (ст. 11 Гражданского кодекса 1948 г.)[49] и Туниса (ст. 43 Кодекса международного частного права 1998 г.). Находит свое субсидиарное применение этот критерий также в праве Испании (ст. 41 Гражданского кодекса 1889 г.) и Италии (ст. 25 Закона 1995 г. «Реформа итальянской системы международного частного права»).
Главным недостатком рассматриваемого критерия является его неопределенность (юридическое лицо может одномоментно осуществлять свою деятельность на территории целого ряда государств, и сделать выбор в пользу одного (основного) может оказаться весьма трудной, если вообще разрешимой, задачей), а также неустойчивость (юридическое лицо в течение короткого периода может сменить несколько мест осуществления своей основной деятельности). Что касается сущностных недостатков, то они были удачно подмечены A.M. Ладыженским: «… здесь смешиваются регулирование хозяйственной деятельности юридического лица с определением его правосубъектности. Конечно, каждое государство юридически регулирует и контролирует хозяйственную и всякую иную деятельность на его территории физических и юридических лиц, как своих, так и иностранных, но отсюда не следует, что они становятся тем самым отечественными лицами» [50].
Заметную роль на протяжении XX столетия играл также критерий государственной принадлежности участников юридического лица (критерий контроля). Он был призван наиболее достоверно с политической и экономической точек зрения охарактеризовать государственную принадлежность юридического лица. Активное использование этого критерия связано с событиями Первой и Второй мировых войн, когда на повестку дня встал вопрос о запрещении деятельности юридических лиц, принадлежащих к враждебным государствам, а также об экспроприации их имущества. Еще в циркуляре французского министерства юстиции от 24 февраля 1916 г. указывалось в связи с данным вопросом, что, когда речь идет о враждебном характере юридического лица, нельзя довольствоваться исследованием «правовых форм, принимаемых компаниями: ни местонахождение административного центра, ни другие признаки, определяющие в гражданском праве национальность юридического лица, недостаточны, так как речь идет о том, чтобы… выявить действительный характер деятельности общества»[51].
В Великобритании данный критерий получил применение в известном деле «Continental Tyre & Rubber Co. v. Daimler Co.», которое рассматривалось в 1915 г. В ходе рассмотрения дела выяснилось, что из 25 тыс. акций, составлявших акционерный капитал компании «Даймлер», только одна принадлежала британскому подданному, а остальные находились в собственности германских акционеров. Несмотря на то что компания была инкорпорирована в Англии с соблюдением формальной процедуры регистрации, суд признал данное юридическое лицо «вражеским», т.е. принадлежащим Германии. Критерий контроля активно использовался законодателями и в период Второй мировой войны[52]. Критерий контроля используется в дипломатической практике США и некоторых других государств при заключении двусторонних договоров о поощрении и защите капиталовложений. С определенными оговорками этот критерий применяется также в Вашингтонской конвенции 1965 г. о порядке разрешения инвестиционных споров между государствами и иностранными лицами. Договор 1994 г. к Энергетической хартии, участниками которого являются РФ и другие государства СНГ, предусмотрел возможность для отказа в преимуществах в отношении юридических лиц, если такие юридические лица принадлежат к гражданам или подданным третьего государства или контролируются ими (ст. 17)[53].
