Коллектив авторов - Полный курс уголовного права. Том III. Преступления в сфере экономики
Правильная интерпретация функционального назначения насилия в корыстных посягательствах позволяет найти верное решение и вопроса о квалификации случаев хищения способом, получившим название «рывка», т. е. посредством внезапного захвата чужого имущества, при котором виновный, не столько намереваясь оказать насильственное воздействие на потерпевшего, сколько рассчитывая на неожиданность своих действий для потерпевшего и окружающих, на их запоздалую реакцию, растерянность и испуг, выхватывает, например, из рук дамскую сумочку или портфель, срывает с потерпевшего меховую шапку или завладевает подобным образом другими вещами и скрывается.
В такого рода случаях потерпевшему могут быть по неосторожности причинены физическая боль, какие-то незначительные повреждения (например, царапина на руке, нанесенная металлическими деталями вырванной сумки) и даже более серьезный вред здоровью (повреждение пальцев или кисти в результате срывания часов, браслета, физическая травма от падения потерпевшего в результате выхватывания сумки из рук и т. п.). Но это обстоятельство не превращает содеянное в насильственный грабеж, поскольку такого рода воздействие направлено на захват имущества, а не на личность потерпевшего, причинение вреда здоровью которого по неосторожности выступает побочным результатом изъятия этого имущества. На сегодняшний день практически никем не оспаривается наличие в этом случае идеальной совокупности простого грабежа и преступления против здоровья (в зависимости от характера и тяжести вреда здоровью).
В одном из судебных прецедентов разъясняется, что «насилие при грабеже служит средством для завладения имуществом и применяется умышленно, чтобы лишить потерпевшего либо возможности, либо желания противодействовать похищению. Поэтому не являются насильственным грабежом случаи похищения имущества так называемым «рывком», когда виновный не применяет и не желает применить насилие».[256]
Другое дело, когда усилия виновного направлены на срывание с ушей каких-либо украшений, повлекшее разрыв мочки уха, на стаскивание с пальца перстня, вызвавшее повреждение фаланги, и т. д. Если при «рывке» действия виновного рассчитаны на неожиданность с целью исключения применения насилия, то в описанных ситуациях виновный явно осознает насильственный характер своих действий и, стало быть, если и не желает, то во всяком случае допускает возможность причинения потерпевшему вреда здоровью.
Итак, открытое хищение может быть признано насильственным грабежом лишь при условиях, если примененное грабителем насилие:
а) не создавало опасности для жизни или здоровья потерпевшего и
б) было средством изъятия имущества или удержания только что изъятого имущества.
Е. Разбой
Разбой определяется как нападение в целях хищения чужого имущества, совершенное с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия (ч. 1 ст. 162 УК).
По способу совершения разбой – наиболее опасное хищение, ибо изъятие имущества в данном случае осуществляется через насилие над личностью, чреватое причинением вреда ее здоровью либо даже смерти. Этим обстоятельством объясняется и усеченность его состава, коренящуюся в том историческом прошлом, когда запреты, налагаемые с течением времени на набеги дружин (а позднее – шаек лихих людей) и образовавшие понятие разбоя, были направлены в основном на ограждение страдавших от них народов, т. е. носили не столько преимущественный, сколько антинасильственный характер.
Современное место разбоя в системе Особенной части определяется направленностью его против собственности, чем подчеркивается, что доминирующей целью разбойника является завладение имуществом, а посягательство на личность служит лишь средством для достижения этой цели. При этом помещение состава разбоя в главе о преступлениях против собственности ни в коей мере не умаляет уголовно-правовой охраны личности. Об этом свидетельствует отнесение разбоя к числу тяжких преступлений и признание его оконченным с момента нападения, а не с момента завладения имуществом, как это требуется по отношению к другим хищениям.
В качестве основных признаков разбоя закон называет: 1) нападение, 2) применение физического насилия, опасного для жизни и здоровья лица, подвергшегося нападению, или угрозы применения такого насилия и 3) цель завладения чужим имуществом.
Характеристика объективной стороны разбоя связана с вопросом о соотношении понятий «нападение» и «насилие».
Нападение – отглагольное существительное, производное от глагола «напасть», т. е. внезапно броситься на кого-либо с целью нанесения ущерба, наброситься с целью произвести насилие, атаковать с враждебными намерениями.[257] Анализ данного термина указывает, во-первых, на его происхождение от глаголов, обозначающих активные действия по перемещению в пространстве, связанные со стремительным угрожающим приближением к какому-либо объекту с целью нанесения ему урона, а во-вторых, на его несомненную связь с насилием или, во всяком случае, опасностью такового.
Уголовно-правовое содержание слова «нападение» менее ясно, поскольку при описании объективной стороны разбоя в традицию вошло употребление терминов «нападение» и «насилие» не в качестве равнозначных, а в качестве рядоположенных, что не может не вызывать вопроса о соотношении объема указанных понятий.
Постановление Пленума Верховного Суда РСФСР «О судебной практике по делам о грабеже и разбое», неоднократно изменявшееся и дополнявшееся с 1966 г., никаких разъяснений на этот счет так и не дало. Лишь постановление Пленума от 21 декабря 1993 г. «О судебной практике по делам о бандитизме» впервые разъяснило, что под нападением следует понимать «действия, направленные на достижение преступного результата путем применения насилия над потерпевшим либо создания реальной угрозы его немедленного применения» (п. 8).[258] Однако и здесь достаточно определенно выражено насильственное содержание, таящееся в нападении, но ничего не сказано об образующей его форме, т. е. о самом нападении.
В науке на этот счет существуют различные суждения, одно из которых заключается в том, что о нападении как самостоятельном признаке разбоя «можно говорить весьма условно, имея в виду, что вне насилия или угрозы применения насилия оно теряет уголовно-правовое значение. Нападение, не соединенное с агрессивным насильственным поведением виновного, лишается всякого смысла…».[259] С этой точки зрения нападение и насилие суть одно и то же, поскольку нападение как раз и выражается в применении насилия.
Но при такой постановке вопроса законодательная формулировка «нападение, совершенное с применением насилия» тавтологична. Быть может, поэтому многие криминалисты, отрицательно относящиеся к отождествлению нападения и насилия, склонны рассматривать взаимодействие указанных понятий сквозь призму соотношения части и целого. Так, Б. В. Волженкин считает, что «насилие или угроза применения насилия в составе разбоя – лишь один из элементов нападения, включающего в себя и другие действия».[260]
Самостоятельность нападения видится в том, что оно представляет собой определенные действия, предшествующие насилию. Например, В. И. Симонов и В. Г. Шумихин считают нападение первым этапом разбоя, заключающимся в быстрых, агрессивных, стремительных действиях, направленных против потерпевшего, а применение насилия – вторым его этапом, на котором нападение органически соединяется с насилием, не теряя, впрочем, от этого своей самостоятельности.[261]
Другие считают нападение самостоятельным признаком объективной стороны разбоя, имеющим собственное содержание, которое выражается в действиях, совершаемых наряду с насилием. Показательно в этом отношении мнение В. А. Владимирова, определяющего нападение как «агрессивное противоправное действие, совершаемое с какой-либо преступной целью и создающее реальную и непосредственную опасность немедленного применения насилия как средства достижения этой цели».[262]
Еще далее идут в своих рассуждениях те авторы, которые, констатируя возможность применения насилия в отсутствии предшествующего ему нападения, настолько отрывают одно от другого, что приходят к выводу о необязательности нападения в составе разбоя, для которого достаточно установить лишь факт применения насилия.[263]
С формально-юридической точки зрения подобные рассуждения противоречат описанию разбоя в ч. 1 ст. 162 УК, где нападение закреплено в качестве обязательного признака объективной стороны, в силу чего разбой образует не всякое насилие, а лишь такое, которое связано с нападением, совершается в виде нападения. Однако по существу нельзя не заметить, что ограничение насильственного поведения при разбое формой нападения необоснованно сужает уголовно-правовую характеристику преступления.
