Коллектив авторов - Полный курс уголовного права. Том III. Преступления в сфере экономики
Стало быть, небольшие и немногочисленные повреждения (ссадины, кровоподтеки, поверхностные раны), не влекущие кратковременного расстройства здоровья или незначительной стойкой утраты общей трудоспособности, либо повреждения, имеющие незначительные, скоропреходящие последствия, не расцениваются как опасные для здоровья.[251]
Вместе с тем при оценке меры опасности примененного насилия необходимо не только исходить из фактически наступивших последствий, характерных для той или иной его разновидности, но и учитывать интенсивность, продолжительность и локализацию насильственного воздействия, его силу и длительность, характер и свойства используемых при этом орудий, индивидуальные особенности потерпевшего (например, старческий или малолетний возраст, болезненное состояние), обстановку и место преступления, количество нападавших и другие включенные в механизм насильственного посягательства обстоятельства, которые позволяют судить о наличии или отсутствии реальной угрозы для безопасности жизни или здоровья.
Таким образом, под насилием, не опасным для жизни или здоровья потерпевшего, следует понимать нанесение побоев (ст. 116) или совершение иных насильственных действий, причинивших физическую боль, но не повлекших последствий, характерных для легкого вреда здоровью (ст. 115), а также сбивание с ног, выкручивание или заламывание рук и иное насильственное лишение или ограничение свободы передвижения и действия, если это не создавало реальной опасности для жизни или здоровья потерпевшего. Любое же насилие, выходящее за рамки побоев, предусмотренных ст. 116 УК, уже связано с причинением вреда, опасного для здоровья или жизни человека.
В качестве примеров действий, выражающихся в насильственном лишении или ограничении свободы передвижения и действия, могут фигурировать связывание потерпевшего с тем, чтобы он не мог оказать сопротивление преступнику, удерживание его руками, применение наручников, вталкивание в помещение и запирание, затыкание рта кляпом или заклеивание его скотчем, чтобы лишить возможности позвать на помощь, и т. п.
Например, Ж. необоснованно признан виновным в совершении разбойного нападения на Д. при следующих обстоятельствах. С целью завладения имуществом Д. он обманным путем (под видом осмотра продающейся видеоаппаратуры) привел его в свою квартиру, где напал на потерпевшего, сбил его с ног, связал электрошнуром и отобрал деньги, после чего из стоящей во дворе дома автомашины Д. похитил видео- и аудиокассеты.[252]
Безопасность указанных выше действий для жизни или здоровья должна оцениваться с учетом окружающей обстановки и иных конкретных обстоятельств дела. Пленум Верховного Суда РФ обоснованно указал, что если в ходе хищения в отношении потерпевшего применяется насильственное ограничение свободы, вопрос о признании в действиях лица грабежа или разбоя должен решаться с учетом характера и степени опасности этих действий для жизни или здоровья, а также последствий, которые наступили или могли наступить (например, оставление связанного потерпевшего в холодном помещении, лишение его возможности обратиться за помощью).[253]
Так, Ярцев А. и Ярцев В. признаны виновными в нападении на 75-летнюю женщину с целью грабежа. Они связали потерпевшей руки за спиной, надели на голову нейлоновую сумку, которую обмотали бечевкой, сверху завязали шерстяной кофтой и в таком виде в зимнее время оставили ее в неотапливаемом доме. Через несколько дней женщина была обнаружена мертвой. Суд ошибочно квалифицировал эти действия виновных как грабеж, мотивируя это в приговоре тем, что сумка была надета на голову потерпевшей только для того, чтобы она их не узнала.
По другому делу суд признал Б. и Г. виновными в том, что они во время хищения связали потерпевшей руки, обмотали ее голову лейкопластырем и в таком состоянии оставили в закрытом извне помещении. Подобные действия суд правильно квалифицировал как создание реальной опасности для жизни и здоровья потерпевшей (а значит, не как грабеж, а как разбой).[254]
Весьма проблематичным остается в практической деятельности установление интенсивности психического насилия, поскольку оценивать приходится не реально причиненный вред, а вред предполагаемый, вероятный. На решении этого вопроса имеет смысл остановиться подробнее при характеристике отграничения грабежа от разбоя.
Как и в мошенничестве, в котором обман призван обеспечить основное действие – завладение чужим имуществом, насилие при совершении грабежа функционально подчинено достижению той же задачи – облегчить совершение основного действия. Однако с учетом открытости данного действия основная задача насилия состоит в устранении препятствий к его совершению, каковыми могут стать предполагаемое или действительное противодействие потерпевшего. В одних случаях она решается посредством упреждения возможного противодействия, в других – посредством подавления или преодоления уже начавшегося противодействия. Причем противодействие потерпевшего, как правильно отмечает Р. Д. Шарапов, может выражаться не только в виде активного физического сопротивления (например, в рамках необходимой обороны), но и в других действиях (бездействии), направленных к тому, чтобы помешать преступнику довести задуманное до конца (крики о помощи, вызов милиции по телефону, удержание имущества или отказ передать его преступнику, бегство от преступника и т. п.).[255]
Таким образом, для констатации насильственного грабежа необходимо установить, что противодействие потерпевшего было направлено на воспрепятствование завладению имуществом (объективный критерий), а примененное к нему насилие имело целью устранить это противодействие (субъективный критерий). Отсюда следует, что насилие при грабеже обычно предваряет завладение имуществом, применяясь в качестве средства его изъятия, но в ряде случаев может следовать и за изъятием имущества, используясь для удержания только что изъятого имущества. Последнее может иметь место как в случаях, когда преступник, намереваясь совершить кражу, оказывается застигнутым на месте преступления и применяет насилие для удержания похищаемого имущества, так и в случаях, когда противодействие преступнику, открыто завладевающему имуществом, оказывается после того, как это имущество окажется у него в руках. Следовательно, не имеет значения, когда было применено насилие – до изъятия имущества, одновременно с ним или непосредственно после его изъятия. Важно лишь, чтобы оно являлось средством завладения этим имуществом либо средством удержания похищенного.
Насилие в ответ на заявление потерпевшего после открытого завладения его имуществом сообщить о случившемся в правоохранительные органы или другим лицам, равно как и в ответ на предпринятые им после фактического окончания преступления действия (задержание преступника, сообщение в милицию и пр.), не являются конститутивным признаком насильственного грабежа, так как функциональное назначение насилия в этих случаях состоит не в том, чтобы облегчить изъятие имущества, а в том, чтобы скрыться с места хищения либо скрыть факт его совершения. Поэтому насильственные действия, связанные с совершенным грабежом, но примененные не для завладения имуществом, а с целью скрыться или избежать задержания, не могут рассматриваться в качестве признаков грабежа или разбоя и подлежат самостоятельной квалификации.
Так, Ю., находясь в увольнении, после употребления спиртных напитков предложил сослуживцам Н. и М. съездить к его знакомому О., чтобы продать имевшуюся у него золотую цепочку. Прибыв к нему домой, Ю. стал уговаривать О. приобрести цепочку, на что тот не соглашался, объясняя это отсутствием денег. Тогда Ю. совместно с указанными лицами осмотрел дом и завладел имуществом О. на общую сумму 13 977 рублей.
С похищенным указанные лица скрылись, но перед уходом Ю. в угрожающей форме предупредил супругов О., чтобы они не обращались в милицию, в противном случае он расправится с ними и убьет их дочь. Восприняв данную угрозу как реальную, семья О. переехала к родственникам, и лишь через несколько дней О. заявил о случившемся в милицию. Действия Ю. были квалифицированы по ст. 161 и 119 УК.
По тем же причинам не может рассматриваться в качестве конститутивного признака грабежа насилие, хотя бы и совершенное до того, как процесс изъятия имущества полностью завершен, но продиктованное иными мотивами и целями (например, местью за то, что потерпевший не показал сразу местонахождение имущества). Причинение даже тяжкого вреда здоровью в данном случае означает не перерастание грабежа в разбой, а образует самостоятельный состав преступления, выступая элементом реальной совокупности наряду с другим посягательством.
