Анатолий Козлов - Понятие преступления
Итак, первым элементом объективной стороны выступает деяние – действие или бездействие. Казалось бы простой вопрос о понятии действия или бездействия становится довольно сложным и интересным на основе возникающих при его толковании проблемах. Они заключаются в следующем: 1) различного толкования категории действия или бездействия; 2) связи системы поведения человека с действием; 3) включения иных сил природы, предметов материального мира, поведения других лиц, используемых преступником для причинения вреда; 4) понятия деяния.
Действие состоит из определенной совокупности телодвижений. Но подобный подход был подвергнут критике: «Понимание телодвижения как самостоятельного элемента действия является неизбежным следствием идеалистического воззрения, противопоставляющего волю и действие, и связывается с отрицанием качественных особенностей сознательной человеческой деятельности как деятельности, направленной на определенный объект».[437] Исходя из изложенной посылки, автор придает действию следующие черты: «1) оно является сознательной деятельностью, направляемой на определенный объект; 2) оно охватывает всю совокупность конкретных актов поведения, направленных на объект действий; 3) оно охватывает собой не только телодвижения человека, но и те силы, которыми он пользуется, и те закономерности, которые он использует; 4) действие всегда предполагает совершение его в определенных условиях места, времени и обстановки».[438] Н. Д. Дурманов не одинок в изложенном подходе: «Действие или бездействие лица являются поступком, выражающим его волю… Волевое действие (бездействие) человека всегда предполагает наличие определенных целей в сознании этого лица, которые и определяют направленность его воли, находящей свое выражение в том или ином поступке».[439] По существу, такое отношение к уголовно-правовым категориям и институтам свойственно в целом теории уголовного права. При таком суждении в структуру деяния с необходимостью включаются все указанные элементы, в том числе активность мышления человека. Понимая, что в таком случае в структуру действия и, соответственно, деяния войдет и вина, Н. Д. Дурманов делает попытку развести осознание действия и психическое отношение к содеянному: «Следует заметить, что само признание преступлением только сознательного, волевого акта человеческого поведения ни в какой мере не предрешает вопроса о виновности, как и о форме вины. Для определения деяния как акта человеческого поведения достаточно, чтобы поступок направлялся волей, но несущественно субъективное отношение лица к последствиям».[440] Данная точка зрения позже была поддержана в литературе: «Воля есть решимость на совершение тех или иных действий. Волевой процесс – психический процесс, начинающийся от осознания потребности до принятия решения».[441] Позиция, мягко говоря, странная. Во-первых, автор отождествляет сознательное и активность мышления, чего делать, очевидно, не следовало, поскольку сознание включает в себя не только «волевое» отношение, но, как говорят криминалисты, и интеллектуальный момент. Во-вторых, сознательное отношение к действию автор пытается противопоставить вине, выделить вину за рамки осознания действия, что оставляет в вине только психическое отношение к последствиям. Разумеется, это полностью соответствовало тогдашнему законодательному представлению о вине (ст. 10 УК 1926 г.), однако еще в XIX в. Н. С. Таганцев писал: «Первым элементом умысла является наличность сознания как фактических условий действия (курсив мой. – А. К.), так и его юридического значения».[442] Так же считали С. В. Познышев[443] и другие авторы. Н. Д. Дурманов должен был понимать, что вина не может существовать без осознания самого факта действия и, соответственно, нельзя противопоставлять осознание действия и вину.
Положительным в указанном представлении является только то, что оно в целом верно: действие человека должно анализироваться на фоне его психически активного отношения к поведению. Мало того, и реально психическое отношение к содеянному лишь сопровождает само действие, поскольку мускульные движения как составная действия вызываются к жизни не виной, а иными психическими процессами; вина и ее составные элементы лишь параллельно шествуют с действием, помогая иным психическим процессам руководить телодвижениями. Эти иные психические процессы возникают с осознания потребности, но не заканчиваются в принятии решения, как об этом пишет Н. Ф. Кузнецова, потому что потребности, целеполагание возникают на основе активности мышления, которое развивается и усиливается в мотиве как побуждении к действию, в принятии решения, в возникновении второго уровня мотивации и в действии. Однако не эти активные процессы мышления, в определенной части создающие вину (что особенно хорошо видно на примере легкомыслия), руководят мускульными движениями, а совершенно другие. При этом мы должны понимать, что даже психическое руководство телодвижениями не всегда обязательно (снайпер-убийца часто действует на основе навыков, привычек, автоматически, без включения психики, что вовсе не исключает параллельного существования вины).
Но это достоинство собственно есть и недостаток, поскольку здесь в обобщенном виде (обо всем и ни о чем) выражается авторская мысль. Если мы широко применяем в науке анализ, то только для того, чтобы ясно и недвусмысленно выделить классы явления, жестко разделить их по специфическим признакам и ни в коем случае не смешивать их, за исключением тех ситуаций, которые потребуют от нас синтеза отдельных классов и объединения их в одном понятии. И поскольку теория уголовного права однозначно выделяет действие (бездействие), последствия, время, место, способ, вину, мотив, цель и т. д. в качестве самостоятельных, отдельных элементов преступления, а с другой стороны, старается смешать все это без особой нужды в одну массу, то это есть не что иное, как «смешение французского с нижегородским», а говоря научным языком, здесь имеется формально-логическая ошибка – «круг в определении», когда действие определяется через субъективные признаки совершения преступления, и последние – через действие. И кроме того – ошибка «слишком широкого определения». Это, в конце концов, ненаучно. Выделение класса «действия» с необходимостью влечет за собой вычленение только ему свойственных признаков, при этом мы полностью должны абстрагироваться от его взаимосвязи с другими классами до того момента, пока нам не понадобится их синтез.
Исходя из сказанного, действие представляет собой только систему телодвижений и ничего более. И вышеизложенная критика Н. Д. Дурмановым такой позиции, обвинение ее сторонников в метафизичности подхода, в поддержке идеалистических концепций не что иное, как политическое клише. Естественно, очень удобно мыслить общими категориями: они охватывают все и всегда истинны. Беда их заключается в том, что на их основе невозможно решить множество проблем, возникающих на практике, которые разрешаются только на уровне конкретных телодвижений.
В теории уголовного права по общему правилу относят к объективной стороне только действие по причинению вреда, т. е. действие-исполнение. На этом строятся все определения деяния и действия, классификации объективной стороны и разграничение действия и иных элементов объективной стороны. На самом деле не все так просто. Ведь по существу выделенный в объективной стороне способ сам по себе довольно часто выступает как действие. Наглядно прослеживается подобное, например, в преступлениях «с проникновением в жилище», «с насилием», «с применением оружия» и т. д.
Мало того, довольно часто характер действий различен, во-первых, потому, что в конкретной ситуации имеется ввиду либо действие по созданию условий, либо действие по исполнению преступления; специфика первых обособляется в ч. 1 ст. 30 УК как присущих стадии создания условий, специфика вторых – в нормах Особенной части УК; во-вторых, в связи с более углубленной конкретизацией в каждом отдельном случае (приискание подстрекателя или пособника, изготовление отмычки или финки, утопление, ранение, удушение при убийстве и т. д.).
В результате мы видим, что действие или бездействие выступают в трех разновидностях – действие или бездействие по исполнению преступления, действие или бездействие как способ и действие или бездействие по созданию способа. И абсолютно естественно все эти акты поведения входят в объективную сторону преступления. Отсюда возникает необходимость в придании каждому из разновидностей собственного наименования, чтобы не запутаться во всех этих действиях или бездействии. Традиционно действие по исполнению преступления называют деянием, действие по созданию способа – стадией создания условий (нельзя смешивать с приготовлением как неоконченным преступлением) и действие-способ – способом. Только при таком обособлении мы можем жестко разграничить те или иные понятия, не выходя на уровень действия или бездействия, которые носят однозначный характер, являются общим элементом для всех трех разновидностей. Иначе происходит смешение действия как довольно общего элемента объективной стороны с действием-исполнением, действием-способом и действием-созданием условий, что мы и наблюдаем в теории уголовного права.
