Марк Энтин - Россия и Европейский Союз в 2011–2014 годах. В поисках партнёрских отношений V. Том 1
Хорошая аргументация. Странно, что подобные финансовые институты до сих пор не созданы. Может быть, в этом отношении вскоре что-то сдвинется. С предложением о создании фондов выходят серьезные люди. С инициативой учреждения специализированных фондов – главный экономист одного из крупнейших французских банков «Сосьете Женераль» Оливье Гарнье[247]. С идеями формирования суверенных фондов и фондов управления собственностью – такие крупные немецкие экономисты, как Даниэль Грос и Томас Майер.
Хотя, если бы все было так просто, наверное, столь разумные и эффективные решения уже были бы приняты. Видимо, есть немало подводных камней. С одной стороны, подобные предложения, как показано в аналитической статье «Как помочь Греции?» из рубрики «Тенденции и прогнозы» текущего номера журнала, сразу окрестили лучшим способом «урвать жирные куски» собственности в обмен на помощь.
С другой стороны, опыт функционирования подобных финансовых институтов, созданных после падения Берлинской стены для плавного и безболезненного объединения Восточной и Западной Германии, расценивается специалистами сугубо негативно. На его совести, по их мнению, увольнение миллионов людей, последовавшее за выкупом восточногерманских предприятий и их реструктуризацией (на улицу были выброшены 2,5 млн человек из 4 млн, которые тогда на них работали). К тому же, как утверждается, тогда было закрыто немало предприятий, которые на деле были или могли быть рентабельными.
Даже если так, утверждают оппоненты, все равно стоит попробовать. Весь фокус в том, что ситуация в зоне ЕС далеко не штатная. Рыночные механизмы не справляются. Их надо подправить. Иначе говоря, им надо помочь. Для этого не следует бояться государственного или иного властного вмешательства. От политических решений зависит то, как долго европейская экономика продолжит мучительно биться в конвульсиях, не будучи в состоянии справиться с годами накапливавшимися диспропорциями между богатеющим центром и нищающей периферией.
Отстаиваемые ими подходы в какой-то степени перекликаются с теми рецептами по выходу из экономической стагнации, которые пропагандировал Пол Кругман. Он объяснял, что всеобщее тотальное повсеместное затягивание поясов является полным безумием. Как могут расти производство, сфера услуг, доходы и инвестиции, с одной стороны, если спрос и потребление, убиваемые жесткой экономией, с другой, падают. Ведь они являются взаимозависимыми слагаемыми единого хозяйственного комплекса. В условиях, когда частный сектор выжидает, не хочет рисковать, боится вкладывать, власти не должны скаредничать. Они обязаны брать на себя накачивание экономики инвестициями. Тратить. Залезать в долги. Чтобы избежать худшего сценария. Когда пойдет экономический рост, придет время расплачиваться по долгам. Но потому, что будет чем. Потому что вырастет экономическая активность. Всем станет выгодно наращивать инвестиции, тратить, расширять бизнес.
С идеей создания германских суверенных и смешанных государственно-частных фондов для скупки собственности в странах периферии ЕС то же самое. На протяжении где-то 12 лет и в особенности последние годы в Германию отовсюду текли финансы. Возвращались же деньги обратно в виде долгов. По кредитам надо платить. Это только на словах их называют помощью. В действительности они удавка, которая стягивается на горле стран, глубже и глубже залезающих в долговую яму.
С точки зрения экономической теории, колоссальные профициты внешнеторгового баланса и текущих операций Германии и перенасыщение ее экономики финансами должны были бы запускать механизм подорожания немецкой валюты со всеми вытекающими последствиями, благоприятными или даже спасительными для партнеров по интеграционному проекту. Немецкая валюта дорожает, соответственно дорожает и все, производимое Германией. Как следствие, более дешевые товары из других стран вытесняют их на местных рынках. Одновременно они завоевывают немецкий. Периферия ЕС становится относительно более конкурентоспособной. Центральная и Северная Европа – менее. Баланс восстанавливается.
На практике ничего такого не происходит. Введение общей валюты сломало цикл. На снятие дисбалансов теперь в автоматическом режиме ничто не работает. Рыночные силы не могут действовать, как раньше. Значит, механизм восстановления балансов надо создавать заново. Единственная возможность – с использованием методов государственного регулирования и управления.
Экономическая теория утверждает, что падение цен на акции и другие виды собственности, сопровождающееся снижением стоимости рабочей силы, когда за те же деньги инвесторы могут получить гораздо больше, должно делать ранее проблемные европейские рынки крайне привлекательными для внешних инвестиций. Туда не могут не устремляться предприимчивые люди. Это альфа и омега функционирования рыночной системы. Ожидаемый результат очевиден. Взлет инвестиций ведет к наращиванию самых современных промышленных мощностей и обновлению сектора услуг. Растет конкурентоспособность ранее периферийных стран. Возникают предпосылки для устойчивого экономического подъема. Экономическая ситуация выправляется. Кризис становится достоянием истории.
До возникновения еврозоны все так и было бы. На нынешнем витке европейской интеграции опять же ничего подобного. И в этом отношении теория не работает. Рыночные механизмы из-за наднационального зонтика и единой валюты, которые демпфируют все естественные процессы, не действуют. Оставаться в Германии комфортнее. Надежнее. Выгоднее. Устремляться на периферию – значит нести неоправданные риски. Зачем, когда тяжесть валюты всюду одинаковая, а гарантии того, что все не поедет, имеются только в прочном ядре ЕС. К тому же можно наплевать на многочисленные административные барьеры и иные сложности.
Коли так, рыночные процессы надо перезапускать. Стимулировать. Поддерживать. Оптимальный инструмент – германские суверенные или полусуверенные фонды, способные нормализовать движение финансовых потоков. Чтобы гигантские накопления северян не оседали мертвым грузом на банковских депозитах, почти ничего не принося их владельцам, а эффективно работали. Как именно, уже описывалось выше. Фонды занялись бы вложениями в недооцененную собственность периферийных стран, их санацией и либо перепродажей, либо капитализацией. Благодаря фондам деньги налогоплательщиков потекли бы в проблемные страны не в виде кредитов, которые надо отдавать, а в виде капиталовложений. Все – баланс бы восстановился. Это стало бы реальной, а не колченогой интеграцией. Еврозона и ЕС в целом превратились бы в действительно единый финансовый рынок[248].
С помощью такого инструментария, считают авторы идеи и все те, кто за нее ухватились, удастся решить не только экономические, но и острейшие политические проблемы Европейского Союза. Важнейшая из них – усиливающаяся неприязнь к Германии. Ведь с помощью суверенных и полусуверенных фондов немецкие сбережения и профициты сделались бы источником экономического роста повсюду в Европе. Реально помогли бы решить проблему безработицы. Сняли напряжение в отношениях Берлина с населением всех тех стран, которые пострадали из-за навязанного им курса жесткой экономии. Пока же пропасть между центром и периферией ЕС углубляется.
В то время как идут оживленные дебаты и ломаются идейные копья, Европейская Комиссия целеустремленно работает. Она хотела бы, чтобы в обновление инфраструктуры региона за ближайшие семь лет было инвестировано порядка 2 трлн евро. Она и сама будет вкладывать – в недавно принятых семилетних бюджетных ориентирах на 2014–2020 гг. заложен рост расходов на транспортные коммуникации, хотя впервые в истории ЕС бюджет интеграционного объединения существенно урезан (как указывается в информации «Европейская Комиссия тоже умеет экономить» из рубрики «Экономика»).
Для этого потребуются сверхдлинные деньги. Без них за осуществление дорогостоящих, крупномасштабных, долгосрочных проектов мало кто возьмется. Ведь речь идет о строительстве транспортных сетей разного типа, включая магистральные трубопроводы и ЛЭПы, энергетических объектов будущего, объектов городского хозяйства, зеленой экономики и т. д., т. е. всего того, на быструю окупаемость чего рассчитывать не приходится. Фактически о неликвиде. О ситуации, когда «вынуть» их из проекта можно будет только по его завершении лет через 10 или более. Для того чтобы они появились, государственных гарантий недостаточно. Надо, чтобы инвесторы в качестве платы за сверхдлинные деньги на постоянной основе получали достаточно солидный доход с самого начала. Плюс, возможно, какие-то премиальные и финансовые бонусы.
