Евгений Тонков - Толкование закона в Англии
Стремление английского общества к ясности и последовательности способствовало развитию указанного правила, а также выработке таких форм управления государством, при которых законодательный орган формируется из людей, способных принимать законы, не содержащие неясностей, законы, словам которых можно придавать их обычное, нормальное значение. Проблема некомпетентных законодательных формулировок, ставящих при их буквальном применении в затруднительное положение судебные органы, с точки зрения этого правила, не может быть разрешена в контексте общих принципов справедливости. В дискурсе буквального подхода считается, что единственно возможный выход из такого положения – это внесение изменений и дополнений в соответствующий закон[298].
Золотое правило (golden rule) иногда считают модификацией буквального правила, поскольку его возникновение связано с использованием «буквального подхода» и попытками судей избегать тех толкований, которые могут привести к абсурдным выводам и решениям. Существуют два взгляда на то, как широко может применяться золотое правило. Согласно первому, так называемому «узкому подходу», правило применяется в случае, если слова имеют более одного значения, и тогда можно сделать рациональный выбор среди этих значений. Второй подход, «широкий», заключается в том, что если слова текста имеют только одно значение, но это значение может привести к противоречивой ситуации, то суд применяет золотое правило и интерпретирует по-своему слова законодательного акта для того, чтобы избежать тех толкований, которые могут привести к абсурдным выводам. При понимании золотого правила в рамках узкого подхода, когда слова имеют более одного значения, в толковании должно быть использовано менее абсурдное из них. Правило становится противоречивым и требует дополнительного исследования, если применяется широкий подход – в этом случае абсурдности можно избежать, используя доктрину толкования целиком[299].
Известное высказывание Джорджа Бернарда Шоу: «Золотое правило заключается в том, что не существует золотых правил» (The golden rule is that there are no golden rules) цитируется многими английским юристами, критикующими «золотое правило» за право судьи наделять собственными смыслами тексты законодателя. Следует отметить, что в широком значении золотое правило толкования применяется реже, судьи предпочитают не брать на себя бремя переформулирования неудачных законодательных положений. Трудность такого применения обусловлена также тем, что золотое правило при широкой трактовке вступает в конфликт с правилом буквального толкования. Часто судьи вынуждены прибегать к золотому правилу, когда закон не содержит неясных слов и выражений, но, согласно использованной в статуте структуре словосочетаний и предложений, они имеют несколько разных значений, применение которых приводит к разным результатам. В таких случаях судьи призваны ориентироваться на практикуемую доктрину толкования, позволяющую вынести обоснованное и справедливое решение, в буквальном смысле не соответствующее текстуальному предписанию закона.
Когда закон допускает две или более буквальные интерпретации, суд должен применить ту, которая приводит к наименее непоследовательному и абсурдному результату. Это применение золотого правила не противоречит буквальному правилу, поскольку последнее не может быть применено в случае двусмысленности. Например, ст. 57 Акта «О преступлениях против личности» 1861 г. гласит, что тот, кто, находясь в браке, сочетается браком с любым другим лицом при жизни первого мужа или жены, виновен в двоебрачии. Слова «сочетаться браком» могут иметь альтернативные значения. Они могут истолковываться как «вступать в действительный брак» или «пройти через брачный обряд». Так как первое значение могло бы привести к абсурдному результату, то следует применить второе[300].
Золотое правило толкования обоснованно считается разновидностью (модификацией или даже производной от) буквального правила[301], поскольку оно рассчитано на случаи, когда в тексте закона используются слова и выражения, которые могут пониматься по-разному. Данное правило применяется судами в основном в узком смысле, то есть для определения допустимых пределов буквального толкования, что позволяет избежать абсурдности принимаемых судом решений. В широком же смысле правило используется тогда, когда начинают доминировать цели правовой политики, а не задачи формального следования предписаниям текста закона. Например, широкая трактовка золотого правила позволила в практике английских судов закрепиться известному принципу, согласно которому требования правовой политики исключают возможность для убийцы стать наследником по закону, если жертвой убийцы является лицо, не оставившее завещания.
Правило вреда (mischief rule) предоставляет судье большую свободу действий, чем два предыдущих правила. Иногда его переводят на русский язык как «правило исключения вреда», что более точно соответствует предназначению. Принято использовать определение этого правила из дела Хейдона (1584)[302], в котором сформулированы четыре вопроса, требующих ответа суда перед толкованием нормативного акта: 1) каково было общее право до того, как создавался этот законодательный акт; 2) в чем заключалось зло и недостаток, которые не были урегулированы общим правом; 3) какое правовое средство нашел и предписал парламент для исправления этого негативного состояния; 4) в чем причина выбора предложенного правового средства и каков его действительный смысл.
Идея правила заключается в том, что каждый последующий закон должен обнаруживать погрешности и недостатки предыдущего в целях устранения имеющихся противоречий. В деле Хейдона было сформулировано правило устранения вреда и определены критерии
его применения: судья должен таким образом интерпретировать закон, чтобы устранить вред и причины его появления в соответствии с реальными намерениями законодателя. Если законодатель не справился со своей задачей, то именно судья должен примерить такое толкование закона, которое позволит ему устранить вред.
Это правило наглядно иллюстрирует дело Смита против Хагхеса (1960), в котором суд осуществил толкование норм Акта «Об уличных нарушениях» 1959 г.: «…будет нарушением для проститутки слоняться или приставать на улице или в публичном месте с целью проституции». Суд рассмотрел возражения шести разных женщин против обвинения. В каждом случае женщины находились не на улице: одна стояла на балконе, другие – за окнами комнат, расположенных на нижнем этаже. Окна были полуоткрыты или закрыты. В каждом случае женщины привлекали внимание мужчин, зазывая их голосом или постукиванием по стеклу. Они оспаривали свою вину, так как в буквальном смысле они не были на улице или в публичном месте. Суд принял решение об их виновности, и лорд Паркер при этом заявил: «Со своей стороны я подхожу к делу с вопросом, какую же цель преследует этот закон. Все знают, что этот закон был нацелен на то, чтобы очистить улицы, дать возможность свободно находиться на улицах без приставаний проституток (common prostitutes). Если рассматривать это дело в данном контексте, то не имеет значения, пристает ли проститутка на улице или стоит в дверях, или на балконе, или у окна – закрытого, открытого или наполовину открытого»[303].
Правило вреда применяется для устранения двусмысленностей в делах, где невозможно применить ни буквальное, ни золотое правила. Например, понятие «одинокая женщина» применительно к делам об установлении отцовства не обязательно означает незамужнюю женщину, но чаще всего – женщину, у которой нет мужа, который бы содержал ее, поскольку имеющийся муж не желает содержать ее и этого ребенка. Именно такое толкование дается, поскольку «вред», против которого направлен закон, заключается в том, что женщина, родившая (незаконнорожденного) ребенка, не может получить средства на его содержание (например, в случае оспаривания отцовства).
Для того чтобы определить «вред», в целях исправления которого был принят закон, судья может обратиться к преамбуле закона, к его заголовкам и внешним источникам, таким, как доклады королевских комиссий или комитетов по реформе права, которые дадут представление о состоянии права перед принятием этого закона[304]. Правило Хейдона связано с целевым подходом в толковании законов, оно чаще всего рассматривается как «последнее» правило толкования, после которого суд вынужден переходить к другим средствам толкования[305].
Согласно правилу устранения вреда, в случае обнаружения какой-либо неясности текста или отдельных слов в законодательном акте суды имели право обратиться к праву, действовавшему до принятия закона. Несомненно, при прохождении билля через парламентскую процедуру, было учтено уже существующее в этой области законодательство, и, вероятно, парламент намеревался использовать термины в тех значениях, которые уже были им приданы[306]. Это позволяло судьям обнаружить, какое зло хотел устранить законодатель и уяснить структуру нормативной аргументации законодателя. Таким образом, при толковании положений консолидированного акта суд мог обратиться к предыдущим (отмененным) актам, чтобы установить, в какой степени изменение текста повлекло изменение значения термина. Однако после нескольких судебных решений[307] возобладало мнение, что подобная практика уничтожала смысл консолидации, цель которой – заменить несколько схожих по предмету регулирования актов одним общим. В настоящее указанное правило применяется лишь в усеченном виде, суд больше не может использовать отмененные статуты при толковании консолидированного акта[308].
