Георг Еллинек - Общее учение о государстве
Переходя теперь к рассмотрению отдельных юридических теорий государства, мы можем сделать это, конечно, только с точки зрения нашей современной публицистической науки. Каждая эпоха имеет свои особые правовые понятия, которые, если приложить к ним критерий других эпох, оказываются несостоятельными. Вполне сознавая историческую обусловленность нашего юридического мышления, можно, однако, для определенной эпохи признать соответственным только один какой-либо вид юридической конструкции явления. Кроме того, едва ли производителен труд не только констатировать исчезнувшие юридические представления, но и подвергать их подробному догматическому исследованию на основе всей системы права, из которой они возникли.
Возможна троякого рода юридическая конструкция государства. Государство есть либо объект права, либо правоотношение, либо субъект права.
1. Последовательно провести конструкции государства как объекта – невозможно. Ибо всякий объект права предполагает субъекта. А этим субъектом могут быть лишь руководящие государством люди. Учение о государстве как объекте создается, следовательно, таким образом, что государство разрывается и самому государству противополагается один из его существенных элементов. Последовательно это учение не может быть развито уже по одному тому, что оно несовместимо с признанием государством подданных субъекта-ми права. Если народ и вместе с тем каждый член его служат для государства только объектом, то он не может быть для него субъектом. Так может быть конструируема составляющая собственность господина толпа рабов, но не общежитие. Были эпохи, когда люди верили в возможность такого рода конструкции государства, – патримониальное учение о государстве делало это вплоть до нашего столетия. Но даже наиболее приближающееся к господству над вещью государственное господство никогда не могло совершенно подавить представление о характере государства как общежития, так как повсюду существовал правопорядок, связывавший господствующих и подвластных, а таковой несовместим с идеей государства-объекта. Как объект конструирует государство теория, отождествляющая государство с властителем, в формулировке Seydel’я[176], который стремится объяснить как реальное, так и юридическое существо государства. Возникновение права эта теория выводит из фактического господства, не объясняя при этом, каким образом объективный факт может непосредственно из себя самого породить духовную силу, каковой является право. Сюда относится также – неразвитое, впрочем, – учение о государстве как учреждении (Anstalt)[177], так как в учреждении, имеющем о нем попечение, воля исходит не от него самого, а учреждение является, напротив, объектом навязанной ему извне воли[178].
2. Конструкция государства как правоотношения на первый взгляд представляется правильной. Мы видим в государстве господствующих и подвластных, и их взаимными отношениями исчерпывается, по-видимому, все то, что мы называем государством. Некоторые из противников юридических фикций полагают, что в этом фактическом состоянии, лежащем в основе распространенных представлений о государстве, они нашли юридически правильное понятие государства. Но все эти учения не в состоянии объяснить единство государства, – неизменное, несмотря на смену лиц. Сюда приложимо все то, что подробнее было изложено уже выше. Если конструировать государство как отношение властвования[179], то признание единства и вечности этого отношения означает уже уклонение от эмпирического базиса. Государство являет не одно, а бесчисленные отношения властвования. Сколько подвластных, столько же отношений властвования. Всякий новый властитель является новым данным пропорции. Всякая перемена формы властвования должна была бы разрушить государство и заменить его новым. То же возражение относится и к попыткам разложить все юридические отношения государства на индивидуальные отношения государственных органов между собой и к отдельным индивидам[180]. Ни одна из этих теорий не может объяснить, откуда возникает руководящая государством воля, каким образом государство означает юридически не ряд одновременных и следующих друг за другом действий, не находящихся ни в какой связи, а является в юридическом смысле действующим единством. Этого явления рассматриваемые учения либо вовсе не могут объяснить с их точки зрения, или они вынуждены, вопреки их собственным намерениям, прибегать к фикциям, которые, однако, никогда не могут дать конечного объяснения юридических фактов. Признать единую волю государства юридической фикцией – значит сознаться в неумении юридически ее постигнуть.
3. Возможна, таким образом, еще только третья юридическая конструкция государства – конструкция государства как правового субъекта[181].
Понятие правового субъекта есть понятие чисто юридическое и означает поэтому не присущее человеку реальное качество, а является по своему существу, как и все правовые понятия, отношением. Человек есть субъект права – это значит, что он находится в определенных, нормированных или признанных правом отношениях к правопорядку. Субъект в юридическом смысле есть поэтому не существо или субстанция, а данная извне, созданная волею правопорядка способность. Правоспособность, правда, всегда предполагает человека, так как всякое право есть отношение между людьми. Отнюдь не представляется, однако, требованием логики, чтобы это качество приписывалось только отдельному индивиду, а признание субъектом совокупности людей, коллективного целого – относилось бы к области фикций. Юридическое познание должно здесь, напротив, быть связано с результатами познания государства как реального явления. Если государство есть союз, представляющий коллективное единство, если это единство – не фикция, а необходимая для нашего сознания форма синтеза, которая, как и другие явления нашего сознания, должна быть положена в основу социальных институтов, то такие коллективные единства не менее способны быть субъектами права, чем человеческие индивиды. Квалификация коллективного единства как субъекта права не представляет поэтому создания фиктивной, не существующей субстанции, которая признавалась бы сущностью, предшествующей правопорядку. Все единства, квалифицируемые правом как субъекты, представляются, напротив, одинаково реальными. Наивному мышлению кажется само собою разумеющимся, что человеческий индивид есть субстанциальное, всегда тождественное с самим собою единство. В действительности, однако, человек во все продолжение его жизни – начиная с детства и кончая старостью – находится в состоянии постоянного физического и психического изменения. Человеческий индивид представляет, при объективном научном наблюдении его, непрерывный ряд последовательных внутренних и внешних состояний. Эти состояния объединяются, при посредстве нашего синтеза, в единое целое – в индивида; однако мы не можем утверждать, чтобы это единство было также реально, т. е. существовало вне нас. Ибо постулировать служащее субстратом меняющихся процессов «я», носителя психических изменений и состояний, как реальную сущность – значит перейти уже в область метафизических, не могущих быть научно обоснованными идей. В доказательство этой реальности нельзя ссылаться также на единство сознания, связующее друг с другом все события внутренней жизни индивида, как на постоянный элемент в сменяющих друг друга душевных состояниях его, так как это единство не всегда существует. О том, что пережито в детстве, индивид знает только из отрывочных воспоминаний и заключений по аналогии. Значительная часть пережитого человеком исчезает из его памяти и с тем вместе из его сознания вообще. Современная психология сознает поэтому, что, говоря о душе, она применяет лишь необходимую для субъективного синтеза психических актов категорию субстанции, отнюдь не приписывая этому синтезу объективного бытия. Что физически индивид, как всякий организм, постоянно изменяется, что он представляет совокупность непрерывно меняющихся клеточных образований, – не требует подробных доказательств. Для естествоиспытателя индивид также есть коллективное единство, и для него также это единство является лишь формой синтеза всей совокупности соматических явлений жизни человека. Индивид и с физиологической, и с психологической точек зрения представляется телеологическим и, стало быть, субъективным единством, единством для нашего сознания, объективное значение которого не познаваемо, так как не познаваемы объективные цели. Конструировать государство как правовой субъект представляется, таким образом, не менее правильным, чем рассматривать человека как субъекта права. Только с точки зрения этого учения может быть юридически выяснено единство государства, его организации и порождаемой ею воли.
