Анатолий Козлов - Единичные и множественные преступления
Связывая классификацию множественности с судимостью и привязывая подобное в исторической ретроспективе к Уложению о наказаниях и Уголовному уложению, мы не должны абстрагироваться от одного важного положения: и сами Уложения, и их толкования исходят из повторения и совокупности как особого порядка определения наказания и основания усиления ответственности.[235] При этом для реализации данных целей наличия судимости оказывалось вполне достаточным, и более глубокая дифференциация повторения и совокупности практически теряла смысл. Не случайно даже наиболее опасное проявление множественности – промысел – Н. С. Таганцев относил к искусственным типам юридически объединенного деяния.[236] Вполне понятно, что подобное, прежде всего, исходило из приоритетности наказаний, а не преступлений, что свойственно и некоторым ныне действующим законодательным системам и что далеко от логики уголовного права (сначала преступление, а затем воздаяние за него). Тем не менее, судя по бесконечным дискуссиям и законодательным изменениям, проблем множественности такой вывод не решал. На наш взгляд, необходимо понять, что в основании квалификации множественности и назначения наказания при ее наличии задействованы различные стороны множественности, хотя не исключены и другие ее стороны. Отсюда нужно жестко развести элементы множественности преступлений, необходимые для квалификации преступлений, и элементы множественности как способы назначения наказания.
Главным обособляющим признаком видов множественности преступлений выступает отсутствие или наличие судимости. Вроде бы тоже объективный признак как осуждение виновного и соответствующее ограничение его прав и свобод. Но тут же следуют неприятные для исследователя вопросы: ну и что, какое значение имеет судимость как основание деления множественности, почему ее наличие утяжеляет ответственность виновного? Само наличие судимости ответа на этот вопрос не дает. Ведь очевидно, что судимость влечет за собой совокупность ограничений прав и свобод человека. И в этой ипостаси она не способна выступать в роли основания классификации множественности преступлений. Суть совершения нового преступления судимым лицом в другом: в невыполнении лицом своей обязанности доказать свое исправление; в этом новом преступлении проявилась определенная степень неисправимости лица, к которому уже были применены меры государственного принуждения, убеждения, воспитания, но он на них отреагировал в противоположном направлении. Именно в субъективных характеристиках виновного заключается сущность выделения рецидива. Именно в этом в определенной части прав И. Бикеев: «При назначении наказания за преступления, совершенные при рецидиве, ответственность возлагается не за то, что лицо совершило какое-либо преступление ранее, а за то, что оно нарушило двойную, специально установленную обязанность правопослушания и соблюдения норм морали».[237] Это аксиома сегодняшней науки уголовного права, и ее приходится повторять лишь потому, что ее смешивают с объективной характеристикой множественности преступлений вообще, придавая тем самым тому же рецидиву объективный характер, тогда как он выделяется как самостоятельная разновидность множественности только по субъективным признакам. Ведь рецидив и совокупность преступлений по объективному признаку друг от друга не отличаются (совершено несколько преступлений). Мало того, необходимо осознать, что совершение нескольких преступлений это родовая характеристика множественности преступлений вообще, это родовой признак множественности. Естественно, что он характеризует в качестве такового каждый выделенный класс, однако не способен выступать в качестве специфического признака класса, в качестве основания выделения классов, в качестве основания классификации множественности. Если бы субъективных признаков не существовало, теряло бы смысл деление множественности на виды по данному основанию (отсутствию или наличию судимости). Итак, в основе классификации множественности преступлений на первом ее уровне располагаются субъективные характеристики виновного, а не совершение нескольких преступлений.
Очевидным в качестве элемента множественности преступлений с указанных позиций является рецидив преступления. Однако в теории уголовного права складывается весьма занимательная ситуация: многие авторы, говоря о рецидиве, сразу обращают внимание на субъективные характеристики рецидивиста[238] и здесь же дают определение рецидива, базирующееся на совершении нескольких преступлений и наличии судимости.[239] Это само по себе не дает никакого представления об опасности рецидива и ведет к рассогласованию объективного содержания определения рецидива и надлежащей субъективной сущности его общественной опасности.
Мало того, здесь возникает еще одна проблема. Дело в том, что согласно действующему закону рецидив не охватывает собой всю множественность преступлений с судимостью; закон ограничивает рецидив только определенной группой преступлений в такой множественности, оставляя за его пределами иной вид множественности с судимостью, который создают судимости за преступления с условным осуждением, преступления небольшой тяжести, преступления, совершенные в возрасте до 18 лет (ч. 4 ст. 18 УК), преступления неосторожные (из сути ст. 18 УК). Мы бы еще дополнили этот перечень судимостями за преступления при превышении пределов необходимой обороны или крайней необходимости и при превышении мер по задержанию преступника и преступлениями, связанными с провоцирующим поведением потерпевшего и соответствующим аффектом виновного, если бы поддерживали данную позицию законодателя. Однако при этом законодатель, исключая рецидив (соответственно, и совокупность в связи с имеющейся судимостью), не выделяет какого-либо иного вида множественности преступлений, хотя он с необходимостью напрашивается для классификации, и терминологически не определяет его. В результате предусмотренная законом классификация усложняется: множественность с судимостью применительно к закону должна быть разделена на два подвида – рецидив и «нерецидив».
Кроме того, не следует забывать о том, что множественность преступлений с судимостью может носить пенитенциарный (новое преступление совершено во время исполнения наказания) и постпенитенциарный (новое преступление совершено после отбытия наказания) характер. Данная усложненная классификация должна быть отражена в законе. Например, так: в ч. 1 ст. 18 УК необходимо отразить подвиды, связанные со временем совершения нового преступления: пенитенциарный и постпенитенциарный, поскольку они касаются и рецидива, и «нерецидива»; в ч. 2 определить рецидив и «нерецидив», а затем в ч. 3 выделить виды рецидива по опасности рецидивистов, в ч. 4 – виды «нерецидива», о которых выше уже шла речь. Можно пойти иным путем и выделить рецидив и «нерецидив» в отдельных статьях Общей части. Можно найти и другие способы решения, о которых речь пойдет ниже. Собственно техника расположения того и другого в уголовном законе в данном случае особого значения не имеет. Главным для нас пока остается необходимость отражения перечисленных особенностей множественности с судимостью в уголовном законе. Только разрешив данную проблему (нужен нам «нерецидив» или нет?), мы получим надлежащую подсистему множественности с судимостью и надлежащую систему множественности преступлений в целом.
Однако здесь же возникает и следующая проблема: если для рецидива подобное понимание оснований его возникновения является очевидным, то какое значение имеют данные субъективные признаки в совокупности преступлений, установленной в действующем законе в качестве второго класса множественности преступлений (ст. 17 УК). Никакого! Совокупность преступлений возникает как синоним множественности преступлений с чисто объективными ее характеристиками: совершением нового преступления лицом, ранее совершившим преступление. Здесь отсутствует специфичность совокупности, нет специфических оснований ее выделения. Могут возразить, что в качестве такового выступает отсутствие судимости, что является правильным, но тогда давайте выделим те специфические субъективные признаки отсутствия судимости, которые должны характеризовать совокупность преступлений. Совокупность преступлений такими признаками не обладает и обладать не может, поскольку в этом нет необходимости: на основании ст. 69 УК происходит механическое сложение или поглощение нескольких наказаний и личность виновного проявляется лишь в назначении отдельных наказаний за отдельные преступления. Учет качественно иных характеристик виновного, связанных со множественностью преступлений[240] и с отсутствием судимости, невозможен и бесперспективен в силу отсутствия этих признаков в совокупности преступлений и отсутствия необходимости в их учете применительно к ст. 69 УК.
