Салман Дикаев - Террор, терроризм и преступления террористического характера
В середине XVIII в. в Западной Европе, а в начале XIX в. и в России большое развитие получило революционное движение, ставившее перед собой цель глобального изменения общественного устройства. Если в Западной Европе причиной начала революционного движения послужил дефицит бюджета и расточительность двора, то в России этому способствовала демократизация образования, сделавшая его доступным для разночинцев. Круг лиц с высшим образованием расширился за счет значительного притока провинциальной молодежи. К этому же периоду относится и начало теоретического обоснования терроризма, впоследствии сделавшегося неотъемлемой частью идеологии революционного движения. Однако опыт первых буржуазных революций показал, что революционеры, зараженные идеей «устройства справедливого общества», постоянно вступали во враждебные отношения с властями, на корню душившими всякое инакомыслие, подвергавшее сомнению святость власти церкви и правителя. Революционеры были сильны лишь идеей и всегда уступали по численности, вооружению, выучке, дисциплине регулярным войскам контрреволюционеров. Открытое вооруженное противостояние с властями лишь изредка приносило временный успех. В этой ситуации революционерам приходилось вести борьбу в подполье, для чего вырабатывались новые методы и приемы. Учение бланкизма (по имени основателя – французского революционера Огюста Бланка[201]), получившее большое распространение в Европе, и стало результатом проб и ошибок, временных успехов и поражений революционеров.
Первый опыт революционного массового террора связан с Великой Французской революцией (1789–1793 гг.), когда реакция шла как сверху, так и снизу. Весь этот период был цепью перемежавшихся террора, терроризма и террористических актов как против внешнего, так и против внутреннего врага. Наверное, примера большего количества казней, убийств за столь короткий промежуток времени на тот момент трудно было найти. В сравнение годилась только Варфоломеевская ночь, когда буквально за считанные часы на религиозной почве во Франции было вырезано огромное количество гугенотов. Именно Французская революция ввела в оборот, сделала нарицательными и хрестоматийными такие эпитеты, как «революционный якобинский террор» и «контрреволюционный термидорианский переворот» (сам переворот вызвал к жизни контрреволюционный террор).
Якобинские революционные комитеты, состоявшие из наиболее активных и наиболее фанатично преданных революции граждан, создавались по всей стране и выступали в качестве инструмента революционного терроризма, а впоследствии и террора. Они не только последовательно проводили в своих округах политику центра, но в свою очередь и сами оказывали давление на Конвент, вынуждая его в ряде случаев выполнять требования опьяненных революцией масс. Созданный по требованию якобинцев еще жирондистским Конвентом революционный трибунал, после своей реорганизации в 1793 г. превратился в постоянно действующее орудие революционного террора. Упрощенность и быстрота судопроизводства позволяли революционному трибуналу вести целенаправленную, но в то же время жестокую борьбу с политическими противниками революционного правительства – роялистами, жирондистами, агентами иностранных государств. За неполных девять месяцев по приговору революционного трибунала было казнено 2607 человек. Откровенные политические репрессии якобинцев отпугивали многих их бывших сторонников, вели к падению их авторитета, к сужению социальной базы их власти. Вожди якобинцев по существу уже не видели иного способа спасти режим и укрепить свое личное положение, кроме как усилив террор. И под давлением Робеспьера Конвент 10 июня 1794 г. принимает декрет «О врагах народа», имевший зловещие последствия для многих народов мира, политики которых решили «скопировать» у себя французский опыт революционной борьбы. Во Франции этот закон повлек за собой рост числа казней невинных и оклеветанных людей (за 48 дней было казнено 1350 человек)[202].
После спада волны революций в Европе в 1848 г. немецкий радикал Карл Гейнцген, изложив основные постулаты так называемой «философии бомбы», заложил основы идеологии терроризма. Он полагал, что запрет на убийство неприемлем в политической борьбе, что смерть тысяч людей может быть оправдана «высшими идеалами». Эту идеологию по праву можно назвать связующим звеном между тираноборческими идеями древности, средневековым принципом «цель оправдывает средства» и современными теориями террора и терроризма[203].
В конце XIX в. особую роль в пропаганде терроризма в Европе и США сыграл Иоганн Мост, который проповедовал «варварские средства борьбы с варварской системой». Его идея заключалась в том, что не слова, а только террористические действия могут побудить массы к давлению на правительство. Волна выступлений анархистов с их «пропагандой делом» захлестнула Западную Европу конца XIX в. Выходки бомбистов-одиночек совпадали с призывами анархистов к насилию, что внушало обществу мысль о существовании международного заговора. Особенно активны были террористические организации в Италии, Испании, Франции, Португалии и США. Жертвами анархистов стали американские президенты Маккинли и Гарфилд, король Италии Умберто I, король Португалии Карлуш I и его сын Луи Филипп, австро-венгерская императрица Элизабет, премьер-министры Испании Коновас Кастильо и Хуан Прим, президент Франции Луи Карно. Было предпринято несколько неудачных покушений на Бисмарка и германского кайзера. По данным А. Камю, только лишь в 1892 г. в Европе было совершено свыше тысячи террористических актов, а в Америке около пятисот[204].
Хотя до Первой мировой войны терроризм считался главным образом оружием «левых», им не пренебрегали и многие радикально настроенные националистические организации – ирландские сепаратисты, сербские и македонские национал-патриоты и др. Убийство наследника австрийского престола эрцгерцога Фердинанда и его жены, совершенное сербским националистом, явилось детонатором начала Первой мировой войны, обернувшейся множеством жертв и потрясений. Выстрелы в Сараево явились катализатором такой катастрофической, необратимой цепи событий, которые имели своим прямым следствием крушение империи Габсбургов, революцию в России, приход нацистов к власти в Германии и, в конечном счете, Вторую мировую войну. Это пример того, как один террористический акт может изменить судьбу человечества, он позволяет утверждать, что развитие величайших человеческих трагедий связано с терроризмом, хотя, конечно, далеко не каждый террористический акт приводит к таким последствиям.
В период между двумя мировыми войнами терроризм взяли на вооружение ультраправые движения и партии. Их идеи и программы были несостоятельны, а культурный уровень невысок, что не позволяло им, в частности фашистам, вести нормальную политическую борьбу с оппонентами. Если говорить о фашистах, то на цивилизованную политическую борьбу у них просто не оставалось времени, поскольку мир уже выходил из кризиса, а это снижало их шансы завоевать популярность у народа. Поэтому насилие оказалось для них самым простым и эффективным средством достижения победы над политическими противниками. Профессор Гумбель в своей книге «4 года политических убийств» насчитывает 376 террористических актов, совершенных фашистами в период с ноября 1918 г. по ноябрь 1922 г., закончившихся смертью политиков. Среди их жертв наиболее известны: К. Либкнехт, Р. Люксембург, Л. Иогехис, Г. Гаазе, К. Эйснер, Г. Ландауэр, Г. Пааше, К. Гаряйс и многие другие. Террористические акты в отношении видных политических деятелей Германии не прекращались и в последующие годы и имели целью – укрепление в Германии власти фашистов на основе единой идеологии об исключительности арийской расы. На достижение этой цели была сориентирована вся государственная машина, на нее работали все органы, организации, учреждения, учебные заведения, правоохранительная система. О том, что и юриспруденция служила нацистскому режиму, превратившись в один из элементов бесперебойной системы устрашения, свидетельствует то обстоятельство, что за весь период господства нацистов по приговорам судов было казнено около 80 тыс. человек[205].
Начало Второй мировой войны было не чем иным, как продолжением беспощадной террористической политики фашистов в отношении всего человечества (разумеется, кроме арийцев). Репрессии против населения оккупированных территорий и партизан осуществляли не только специальные подразделения, но и армия. Руководящие органы вермахта принимали активное участие как в подготовке массовых убийств, так и собственно в их последующем осуществлении на оккупированных территориях СССР[206]. Уничтожение фашистами населения СССР было призвано «очистить» территорию для будущего заселения немцами и запугать оставшихся в живых, заставить их отказаться от борьбы. В инструкциях для оккупационных властей прямо указывалось, что многие миллионы людей излишни, и они должны либо умереть, либо переселиться в Сибирь. Массовое уничтожение населения оккупированных территорий не только не влекло каких-либо судебных преследований, а напротив, поощрялось и служило основанием для продвижения по службе, получения наград и иных льгот. Результатом фашистского террора только лишь на территории бывшего СССР, подвергшейся оккупации, помимо уничтожения социально-экономической инфраструктуры, культурных и других ценностей, стало и физическое истребление около 14 млн 135 тыс. гражданского населения[207].
