Салман Дикаев - Террор, терроризм и преступления террористического характера
По данным Министерства юстиции, за последние 15 лет в России многократно увеличилось количество религиозных организаций (с 3003 в 1985 г. до 20215 в 2001 г.). Более 11 тыс. из них представляют Русскую православную церковь, 4500 протестантские организации (лютеране, евангельские христиане, адвентисты, Свидетели Иеговы и другие), около 300 католические. Мусульманское сообщество представлено в России более чем 3000 организаций, буддистское 200[160]. Только в Дагестане с его двухмиллионным населением действуют 1594 мечети, 17 исламских вузов, 132 медресе, 670 школ при мечетях. Общее число обучающихся составляет 14 тыс. человек[161]. При этом согласно данным, представленным Министерством юстиции России по Республике Дагестан, только 7 из 17 зарегистрированных на территории республики религиозных высших образовательных учреждений имеют лицензии. В нарушение ст. 43 Конституции России, Закона «Об образовании» и Семейного кодекса России они принимают на учебу детей 11–13 лет, которые в результате не получают основного общего образования. В религиозных образовательных учреждениях не предусмотрено преподавание светских дисциплин, учебные программы не согласовываются с духовным управлением, не сформировалась система подбора и аттестации преподавательского состава[162].
Наряду с ростом количества признанных государством религиозных объединений возникает и немало незарегистрированных. К числу последних как раз и относятся деструктивные, оккультные, сатанистские псевдорелигиозные организации, в том числе и обладающие признаками организованных преступных формирований, распространяющие свое влияние на массы[163]. Сейчас в мире уже имеются десятки миллионов приверженцев сатанизма. В России (главным образом, в Москве и Санкт-Петербурге) он представлен объединениями: «Клуб самоубийц», «Южный крест», «Черный ангел», «Общество Сатаны», «Синий лотос», «Центр Юнивер», «Зеленый орден» и другими, имеющими немалый опыт преступной деятельности[164].
В приложении к информационном письму Минобразования России «О деятельности на территории России представителей нетрадиционных религиозных объединений» (от 12 июля 2000 г. № 549.28–16) отмечается, что «под влияние различных сект фактически попало значительное число граждан нашей страны. Например, “муниты” и “сайентологи” объединяют десятки тысяч человек, “иеговисты” – сотни тысяч… Религиозные экстремисты продолжают усиливать свою деятельность, меняя формы и методы работы, подстраиваясь под существующее законодательство. Так, получены данные о планах возобновления деятельности секты “Аум Синрике” (в настоящее время переименованной в “Алеф”) на Дальнем Востоке России. В орбиту негативной деятельности зарубежных центров оказались втянутыми ряд российских организаций, в частности, “Церковь последнего завета” (“Виссарионовцы”), “Богородичный центр” и другие. Из-за рубежа стимулируется деятельность экстремистов, направленная на внесение раскола в традиционные для России православные, мусульманские, буддийские и иудейские общины, что чревато острой внутриконфессиональной конфронтацией и массовыми противоправными проявлениями».
Межконфессиональные противоречия и конфликты, экстремизм на религиозной почве угрожают безопасности государства и могут создать угрозу миру и безопасности человечества. Представляется, что уже это обусловливает необходимость выделения религиозного терроризма в самостоятельный вид. Хотя следует оговориться, что часто используемое в научной литературе словосочетание «исламский терроризм» в большинстве случаев является ярлыком, предназначенным для противопоставления людей по религиозному признаку. Причиной укоренившегося среди иноверцев предубеждения против ислама является преднамеренное искажение смысла джихада, к которому обязывает мусульманина Коран.
Последовательное толкование положений Корана позволяет выделить три вида джихада: а) телесный джихад, согласно которому мусульманин своей внешностью, манерами поведения, физической красотой, строгим соблюдением религиозных обязательств (поста, пятикратного намаза) и т. д. должен делать ислам привлекательным для иноверцев; б) джихад словом, который обязывает мусульманина быть сдержанным, немногословным, не сквернословить, не клеветать, нести в массы предписания Корана и убеждать их в истинности этих предписаний и т. д.; в) вооруженный джихад, к которому мусульманину разрешено прибегнуть только в случаях, когда ему чинят препятствия совершать первые два вида джихада, либо когда он сам подвергается к гонениям из-за своей религиозной принадлежности[165].
В современный же период под предлогом джихада некоторые религиозные деятели исламских государств мобилизуют единоверцев для решения определенных политических задач. Их противники, в свою очередь, используют ярлык «исламский терроризм» для обоснования политики террора в отношении мусульманских государств. Поэтому осуществление современными террористическими структурами своей деятельности под религиозными лозунгами, равно как и использование политическими деятелями различных ярлыков для реализации государственной политики, является лишь спекуляцией на вере людей, позволяющей террористам и политикам управлять единоверцами в своих интересах.
Если сравнить, сколько горя и страданий человечеству принесло христианство и мусульманство, то итог будет явно не в пользу христианства. Достаточно вспомнить крестовые походы, инквизицию Средневековья, революции, Первую мировую, Гражданскую, Вторую мировую войны. От представителей христианской веры человечество, в том числе и его мусульманская часть, пострадало неизмеримо больше, чем от представителей ислама. Но ни ученые, ни политики не желают называть террор и терроризм, исходящие от представителей немусульманской веры, христианским, иудейским, русским, еврейским, английским и т. д., хотя, может быть, это было бы честнее. Русских царей убивали революционеры, революционный террор учинили большевики, в газовых камерах травили многие миллионы людей фашисты, ядерную бомбу на Японию сбросили американцы, жителей палестинских деревень Сабра и Шатила вырезали экстремисты, а не представители конкретной нации или вероисповедания. Когда дело касается христианской или иудейской веры, средства массовой информации в лучшем случае говорят о сектантском терроризме. Однако СМИ с готовностью информируют мир о каждом случае совершения акта терроризма, подчеркивая принадлежность террористов к мусульманской вере. Это позволяет предпринимать в отношении исламских государств различные дискриминационные меры.
Президент Ирана М. Хатами подверг резкой критике попытки некоторых западных политических и общественных деятелей организовать после сентябрьских событий 2001 г. в Америке под лозунгом «борьбы с терроризмом» новый «крестовый поход», использовать насильственные методы и запугивать целые народы, всемерно поощряя дискриминационные меры по отношению к мусульманам[166].
«Не может быть терроризма религиозного, – пишет В. Е. Петрищев, – может быть лишь терроризм, маскируемый религиозной догматикой»[167]. Поэтому, говоря о религиозном терроризме, мы имеем в виду именно терроризм, прикрывающийся религиозными идеями.
Субъектом религиозного терроризма выступает религиозное меньшинство или активный авангард мажоритарной религии, подпавшие под отчуждающее и враждебное влияние марионеточных властей. Революционный «расизм» имеет теологическую окраску, предполагает антропологическое принуждение представителей иной религии. Особым видом религиозного терроризма является терроризм неортодоксальных приверженцев религий, сект и т. д., оправдывающих насилие тем, что оно применяется «спасенными», «избранными» в отношении проклятых. Классическими образцами такого подхода является сионистский террор в Палестине и палестинский терроризм в отношении Израиля.
Религиозный терроризм может осуществляться не только между представителями разных религий, но и между приверженцами разных ветвей одной и той же конфессии. Так, в Пакистане насилие постоянно применяется по отношению друг к другу суннитами и шиитами, причем чаще всего страдает шиитское меньшинство (оно в Пакистане составляет 15 %). Экстремистские нападения на религиозной почве имеют место и в Индии. Насилие «ваххабитов» в отношении народов Северного Кавказа, приверженцев традиционного ислама, имеет целью подорвать основы нации, уничтожить ее обычаи и традиции, сделать нацию управляемой для внешних, враждебных сил.
Сектантство в большинстве случаев имеет мало общего с основными мировыми религиями и использует религиозный фактор с целью приобретения исключительной власти, получения денег для расширения сектантской идеологии и вовлечения в секту новых приверженцев. От нормального верующего сектант отличается нетерпимостью, безвольным преклонением перед своим учителем (в ущерб поклонению Богу), агрессивным стремлением обратить всех в свою веру[168]. По оценке специалистов «сектантский дух» проявляется «в культуре лидера… в начетничестве, подозрительном отношении к новым словам и идеям, в подмене дискуссии ультимативным требованием принять свою позицию, в готовности принести дружбу, родство, любовь в жертву идее». Схемы формирования различных сект «во многом схожи: выстраивается иерархия с железной дисциплиной, беспрекословным повиновением “учителю”, с принципами утаивания истинных задач от рядовых членов»[169]. Таким образом, в сектантстве речь идет не о свободной вере, а о психологической зависимости членов секты от ее лидера, а следовательно – о служении не вере, а лидеру, о готовности члена секты действовать в интересах лидера. По способу формирования и потенциальным возможностям секта представляет собой идеальное, хорошо законспирированное организационно-террористическое формирование. Подобного мнения придерживаются и другие ученые (Н. Д. Литвинов, М. В. Назаркин, О. В. Старков).
