Александр Кистяковский - Исследование о смертной казни
Третья глава
Происхождение смертной казни в первобытное время, в период господства кровавой мести. Общегосударственная власть берет в свои руки смертную казнь как готовое уже учреждение. Всеобщность убийства в отмщение. Период мести есть время максимума смертных казней, а возникновение общегосударственной власти сопровождается первыми попытками ограничения их. В период кровавой мести господствовало полное безразличие относительно вменения: народы казнили смертью как за преступления намеренные, так и за ненамеренные и случайные. Казнили не только преступника, но и невинную его семью. Возраст не останавливал казней. Первобытные народы не обращали внимания на душевные болезни или имели о них самое превратное понятие и оттого казнили смертью сумасшедших. Смертная казнь постигала как больших преступников, так и тех, которые были виновны в мелких правонарушениях. Общие выводы.I. Обыкновенно начинают историю смертной казни с того времени, когда государство взяло в свои руки уголовную юстицию, когда действия, подлежащие наказанию, были более или менее точно обозначены в законе и когда назначение наказаний стало правом, исключительно принадлежащим общегосударственной власти. Таким образом, с одной стороны, первое употребление смертной казни приписывают общегосударственной власти, с другой — из истории этого наказания исключают весь громадный период кровавой мести, когда обиженный человек сам собой или при помощи своей родни отмщал свою обиду или вред убийством обидчика. Такая постановка этого вопроса основана скорее на форме, чем на содержании исторической жизни народов. Общегосударственная власть застала уже смертную казнь как готовое и вполне выработанное учреждение, в виде кровавой мести или, точнее, в виде убийства в отмщение. Будучи различны по способу назначения и по объему, убийство в виде мести и смертная казнь в виде наказания в сущности есть одно и то же: и то и другое состоит в лишении жизни; и то и другое обрушивается на голову виновного или, по крайней мере, того, которого считают виновным; если смертная казнь основывается на установленном властью законом, то убийство в виде мщения освящается неизменно соблюдаемым обычаем и считается не только правом, но и обязанностью. Первоначально это родство было еще ближе: убийство в виде мести сопровождалось разрушением и истреблением дома и грабежом имущества; очень часто, уже в период государственных наказаний, дом казненного был или разрушаем, или сжигаем, а конфискация имущества, заменившая личный грабеж, оставалась до конца XVIII столетия. В период мести убивали вместе с виновным и его родню; остатки этого обычая долго видим и в период государством назначаемой смертной казни. Самая изысканность казней есть создание периода мести и только принята и усвоена общегосударственною властью. Итак, можно положительно считать неверным то мнение, которое приписывает усиление смертных казней влиянию иноземных законов, например, в Европе — влиянию римского права, у нас — византийского. Зачем было общегосударственной власти так далеко ходить, когда у нее было то же самое под рукой. С другой стороны, общегосударственная власть не только не первая стала употреблять смертную казнь, но, взяв в свои руки выработанное обществом учреждение, мало-помалу стала ограничивать применение этого наказания; самое первое появление общегосударственной власти было вместе и некоторым ограничением смертной казни. Ограничение это шло крайне медленно, шаг за шагом, и дело его до сих пор не кончено. Итак, в истории смертной казни период кровавой мести имеет капитальное значение как источник смертной казни в период государственных наказаний и как время максимума этой казни. Без знания периода кровавой мести нет никакой возможности уразуметь многие явления в истории смертной казни государственного периода.
До сих пор наука как-то странно или, справедливее сказать, тенденциозно относится к периоду кровавой мести. Одни готовы видеть в нем анормальное явление жизни человеческой; другие усиливаются доказывать, что обычаи кровавой мести не были известны некоторым народам. Иные навязывают несвойственные ему учреждения позднейшего времени. Большинство же с особенным усилием старается отгородить непроходимою стеной этот период от последующего государственного периода. Отсюда-то происходит бесконечный ряд ошибок.
Не подлежит ни малейшему сомнению, что все народы проходили чрез этот период жизни, так как образование общегосударственной власти есть плод долговременной жизни и тяжких усилий — и потому явление гораздо позднейшего времени. История сохранила памятники этого состояния относительно большинства народов, как то: евреев, греков, римлян (некоторые, впрочем, отвергают существование мести у сих последних), народов германского, романского и славянского племени. Остатки кровавой мести в некоторых странах Европы, как то: в Шотландии, Ирландии, Швеции и Швейцарии, существовали еще в XVI и XVII столетиях. В Черногории, Албании и Корсике они до сих пор удержались. На всем земном шаре существует еще бесчисленное множество диких и полудиких племен, не выработавших себе общественности, или племен, обладающих слабою общегосударственною властью, которые не имеют уголовного права в другой форме, кроме кровавой мести со всеми ее атрибутами. Если у некоторых народов не осталось следов кровавой мести, как, например, у индусов, египтян, китайцев, то это не служит доказательством того, чтобы эти народы никогда не держались обычая кровавой мести; это значит только, что до нас не дошли исторические памятники того времени или они не открыты. Итак, прежде чем смертная казнь сделалась учреждением общегосударственной власти, она у всех без исключения народов существовала в виде убийства в отмщение.
Смертная казнь в виде убийства в отмщение есть общечеловеческое учреждение не только потому, что она практикуется всеми народами, но и потому, что она глубоко коренится в известной организации племен, в их нравах и обычаях. Она у всех народов составляет настолько священную обязанность для семьи и рода, насколько определение наказания считается непременною обязанностью государства. Не мстить, по убеждениям первобытных народов, значит изменить своей семье, нанести величайшее оскорбление тени умершего, нарушить религиозную обязанность, оказаться существом подлым. В первобытное время обязанность мщения переходила по наследству из поколения в поколение и была тесно связана с участием в наследовании имущества. Сын убитого лишается наследства, если не мстит за смерть отца. Мать дает пощечину сыну, который сел за стол, не отомстивши за смерть брата. Исландские саги рассказывают примеры многих людей, которые из Исландии и Норвегии преследовали убийц до Константинополя, где наконец им удавалось отомстить за смерть убитых родичей. Подобные примеры встречаются и у других народов. Мщение составляет удовольствие богов на Олимпе и страсть богов в Валгалле; оно положительно или отрицательно освящено древними и вообще первобытными религиями; идеал божества этих религий есть бог-мститель, карающий смертною казнью малейшее отступление от закона. В это-то первобытное время зародились и окрепли беспощадные теории наказания, как то: теория физического возмездия равным за равное, теория искупления и очищения больших и малых преступлений только кровью, теория устрашения посредством жесточайших мук, словом, все те теории, которые носят на себе печать произведения дикого мстительного и не умеющего владеть собою существа, и которые были, так сказать, философским оправданием той расточительности смертных казней, на какую способен только первобытный человек.
II. Первобытные народы, не вышедшие еще из периода кровавой мести, не знают того, что мы называем вменением. Они лишают жизни не только того, который умышленно убил, ранил, чем-нибудь оскорбил, а всякого, кто сделал им вред, будет ли он опасен случайно, неосторожно или умышленно. Таким образом, в первобытный период, или период мести, смертная казнь, вследствие такого безразличия, применялась в самых огромных размерах; народы еще тогда не додумались до тех начал вменения, которые в последствие времени служили и служат оплотом невинности человека. Собственно говоря, история большею частью записала этот факт безразличия народов при употреблении смертной казни уже тогда, когда обычаи кровавой мести начали разлагаться и уступать место системе государством определяемых наказаний, когда то есть начинают ясно обрисовываться ныне господствующие понятия о вменении. Но и уцелевшие обломки обычаев первобытного периода среди законов новой формации блистательным образом доказывают это положение.
В восточных законодательствах особенно ясно видно, что смертная казнь постигала ненамеренно совершившего преступление. По законам Моисея ненамеренный убийца (иже аще убиет ближняго не ведый, всяк убивый душу не хотяй), чтобы спастись от мщения родственников убитого, должен был бежать в один из городов-убежищ и там оставаться до смерти первосвященника. Так, например, если у кого-нибудь во время рубки дров топор соскочит с топорища и убьет товарища рубки, то владелец топора должен спешно укрыться в городе-убежище, чтобы его не убили родственники убитого. Если такой и подобный случайный убийца выйдет за пределы города-убежища раньше смерти первосвященника, то встретившийся родственник убитого может убить его безнаказанно (несть повинен). Очевидно, что эти законы — двух формаций: периоду мести принадлежит право убийства ненамеренного убийцы, которое в это время практиковалось без всяких стеснений; образовавшейся, хотя и неокрепшей, власти принадлежит ограничение этого права и допущение его только в случае удаления случайного убийцы из пределов города-убежища. У евреев, уже в период царей, ненамеренное нарушение или оскорбление святыни влекло за собою смерть. У египтян существовал закон, по которому непроизвольный убийца кота, ибиса и всякого другого священного животного подлежал смертной казни; в случае подобного убийства остервенелый народ нередко сам бросался и убивал убийцу. В Китае до позднейшего времени казнили смертью ненамеренного убийцу.
