Алексей Попов - Целеполагание в современном отечественном уголовном судопроизводстве
Мы привели категорическое, может даже чересчур, высказывание председателя Комиссии по вопросам законности и правопорядка совсем не для того, чтобы согласиться с ним как с истиной в последней инстанции. Мы хотим обратить внимание на то рациональное зерно, которое содержится в нем: ведомственная подготовка законопроектов чревата опасностью их ведомственности.
Однако в реальной жизни, реальном уголовном судопроизводстве и реальном законодательном процессе, даже если последний не оторван от настоящей жизни, опасность редко исходит от одной стороны.
И субъективная и объективная стороны не безопасны. Искажения, порождаемые и субъективными, и объективными факторами, могут привести к тому, что и реальное уголовное судопроизводство станет в лучшем случае бесполезным, а в худшем – опасным для человека, общества (совокупности человеков) или государства. Различия лишь в том, что ошибки и злоупотребления в уголовно-процессуальной деятельности причиняют вред непосредственно человеку, а ошибки и злоупотребления в процессе законодательном – закону, уже через него человеку, обществу и государству.
При подготовке УК 1996 г. и УПК 2001 г. в Российской Федерации правоохранителям и, прежде всего, структурам следствия, оперативным и экспертным службам МВД было отведено отнюдь не ведущее место, проект, подготовленный НИИ прокуратуры, очень мало сохранился в тексте, принятом обеими палатами Федерального Собрания и затем подписанном Президентом РФ. Многочисленные поправки к названным документам сразу же после принятия их посыпались как из рога изобилия. Или, может быть, честнее будет сказать: как из ящика Пандоры. Это ли не объективная оценка качества принятых в значительной мере из политических соображения кодексов?
Детерминация уголовно-процессуальной деятельности проведенным в законодательстве целеполаганием посредством воздействия на толкование участниками уголовного процесса неотмененных норм уголовно-процессуального праваДля лучшего понимания нашей позиции в отношении понятия толкования заметим, что отнюдь не все мыслители прошлого считали его допустимым в судейской деятельности.
«Судьям не может принадлежать право толковать уголовные законы исключительно в силу того, что они не являются законодателями».54 С этих слов начинается 4-й вывод автора книги, про которую высказаны две следующие сентенции. Приводимая нами первой принадлежит русской императрице Екатерине II, «удочерившей» эту книгу. Императрице, приглашавшей в свое время Беккариа переехать в Россию, принадлежат слова: «…Это не итальянская, это, скорее, русская книга, только написанная на итальянском языке». Откликом на ее слова служит суждение С. Зарудного55: «… Книга эта и не итальянская и не русская. Эту книгу следовало бы назвать общеевропейскою, но она переведена недавно даже в Америке: значит, это скорее всемирная книга».56
Любопытная могла бы оказаться ситуация, если бы воскресший Чезаре Беккариа поприсутствовал на заседаниях Конституционного суда РФ и воспринял многочисленные поправки, вносимые им (судом) в текст закона, в текст УПК РФ вследствие толкования этих документов судьями Конституционного суда.
Думается, однако, что во времена Беккариа термин толкование означал существенно иное понятие, чем сегодня. Впрочем, и переводчики могли неточно истолковать употребленное автором итальянское слово. Морелле57, например, так перевел «Преступление и наказание» на французский язык, что «Дидро назвал это посягательством на жизнь книги со стороны переводчика»58.
В современном значении термина «толкование» без него в правоприменении, в том числе, и в уголовном судопроизводстве, не обойтись. Однако и судьям Конституционного суда, как нам кажется, надлежит не прибегать к посягательству на жизнь закона посредством его толкования. Оценивая то явление, которое в том переводе книги, которым мы пользуемся, именуется толкованием, Беккариа пишет: «…Мы видим, как судьба играет человеком при рассмотрении его дела различны-различными судами. И жизнь несчастного приносится в жертву из-за ошибочных выводов или мимолетных капризов судьи, который уверен в правомерности принимаемого им решения на основе хаотичных представлений, витающих у него в мозгу. Поэтому-то мы видим, что одни и те же преступления в тех же самых судах по-разному наказываются в разное время. Причина этого заключается в том, что судьи не прислушиваются к постоянному и отчетливому гласу закона, а идут на поводу у толкования, ошибающегося и непостоянного. Недостатки, связанные с точным следованием букве закона, ничтожны по сравнению с недостатками, вызываемыми толкованием»59. Конечно, автор цитаты своей последней фразой существенно упрощает сложную по своей противоречивости ситуацию, однако об этом, может быть, позже.
Рассмотрим детерминацию уголовно-процессуальной деятельности проведенным в законодательстве целеполаганием посредством воздействия на толкование участниками уголовного процесса неотмененных норм уголовно-процессуального права, особенно в ситуациях пробельности названной отрасли права (наличия лакун) или ее противоречивости.
Существует множество (1) общих правил и (2) конкретных обстоятельств, детерминирующих толкование неотмененных60 норм уголовно-процессуального права. Среди них – прямо формулируемые законодателем элементы целеуказания, касающиеся уголовного судопроизводства. Весьма удачный, на наш взгляд, синоним к термину целеуказания употребляет практикующий судья – Председатель Верховного суда Израиля Аарон Барак. Он указывает, что – при конструировании своего решения по конкретному делу – судье надлежит выявить замысел законодательства61. (Мы бы, наверное, предпочли воспользоваться термином замысел законодателя. Однако в переводе книги израильского судьи, которым мы пользуемся, именно так – замысел законодательства).
Нам термин «законодателя» импонирует еще вот чем: законодатель свои цели далеко не всегда формулирует в соответствующих нормах. Нередко он их сохраняет (держит) в уме. Однако цель, побудившая к принятию определенной нормы, всегда есть, существует (существовала, была). Если не у законодателя, так у лоббиста. В таких случаях замысел законодателя может быть уподоблен законам мироздания: они не начертаны на небесах. Толкователю приходится их познавать другими способами. А если у правоприменителя другие, чем у законодателя, и, к тому же, скрытые цели?
Это обстоятельство, к сожалению, приводит к разночтениям, к различным выводам из одинаковых посылок. Подчеркнем: обстоятельства, подвергнутые анализу, не только одинаковы, подчас просто одни и те же, а результаты их анализа, выводы исследователя – различны. В современном отечественном судопроизводстве такое случается нередко, существенно чаще, чем в праве ислама или еврейском.
В отдельных случаях законодатель намеренно скрывает действительную направленность закона. Думается, что именно в этих случаях и появляются в нормативных актах слишком объемные преамбулы. Они – средство скрыть мысль за словами.
Исходными пунктами для познания цели и задач появления той или иной нормы в уголовно-процессуальном праве и их влияния на ее применение и толкования, по нашему мнению, являются:
1) дозволенные законом, здравым смыслом и нравственностью правоприменителя источники информации, потребной для толкования;
2) отвечающие тем же требованиям правила /методы, способы/ толкования.
Детерминация формулировками цели, задач и НУСП, проведенными в уже принятых законодательных актах, правосознания УУП и лиц, входящих в среду функционирования правоохранительных органов и судовОтмечено многими мудрыми еще в средние века, что общие формулировки общественным непрофессиональным сознанием усваиваются лучше, чем частные. Незнание некоторых правил, говорил один из них, вполне восполняется знанием некоторых принципов.
Иначе обстоит дело с влиянием общих формулировок на правосознание профессионалов. В будничной речи следователь, прокурор, судья и другие должностные лица – участники уголовного судопроизводства, может быть, и отдадут дань распространенной фразеологии, однако при производстве реальных процессуальных действий большинство из них будет руководствоваться нормами, определяющими процессуальный статус участников соответствующего процессуального действия, и нормами-правилами, непосредственно регламентирующими каждое из этих процессуальных действий.62
Цель уголовного процесса (уголовного судопроизводства)Начнем с оговорки, чтобы потом не отвлекаться и не тратить небесконечное время на споры о словах. В нашей монографии термины (словосочетания) «цель уголовного процесса» и «цель уголовного судопроизводства», если иное прямо в нем не оговорено, употребляются как синонимы.
