Виктор Аракчеев - Пенсионное право России
Поэтому мы считаем, что принятие двух, а возможно, и большего числа законов, в каждом из которых будет закреплено понятие пенсии, свойственное исключительно обеспечению определенной категории лиц, определений, которые должны основываться на общих закономерностях пенсионного права, и прежде всего принципах гуманности, социальной справедливости и единства правовой политики, нецелесообразно. С этой целью и должно быть сформулировано единое общее определение пенсии, закрепляющее единый «масштаб мер», а конкретные условия, с учетом заложенных в нем признаков, позволят отразить различные обстоятельства и таким образом дифференцировать правовое положение пенсионеров различных категорий.
Классификация пенсий
Любая классификация преследует прежде всего цель более детального и углубленного анализа исследуемого объекта. Характеризуя теоретико-познавательное и практическое значение классификации пенсий, Я. М. Фогель совершенно верно считает, что она позволяет выявить как наиболее типичные, сходные черты пенсий, так и существенные различия между ними, и на этой основе показать цели и функции пенсионного обеспечения и рассмотреть перспективы его совершенствования[56]. Классификация правовых явлений целиком и полностью основывается на действующем законодательстве, если та или иная категория правом не опосредована, то и нечего классифицировать, но на этой основе, конечно же, можно делать определенные прогнозы.
Пенсионная система России подвержена постоянным изменениям, в ней меняется многое: и условия, с которыми закон связывает возникновение права граждан на пенсию и которые определяют ее размер, правила исчисления пенсий, запреты и разрешения на продолжение работы после назначения пенсии и т. д. Но как бы то ни было, законодательство о пенсиях всегда базировалось на каких-то исходных и одновременно ставших традиционными для него позициях, в связи с чем в нем закреплялись следующие виды пенсий: пенсии по возрасту (старости), за выслугу лет, по инвалидности и по случаю потери кормильца. Стало быть, законодательство прошлого и настоящего времени за основу выделения перечисленных видов пенсий брало один и тот же критерий. Таковым, по мнению Я. М. Фогеля, является нетрудоспособность гражданина, более того, она (нетрудоспособность) должна выступать и выступает в качестве общего и определяющего основания для любой пенсии независимо от ее вида или «отнесения ее к той или иной пенсионной подсистеме»[57]. Исходя из этого, указанный автор не разделяет высказанного В. А. Ачарканом и поддержанного многими учеными мнения о том, что «пенсионное обеспечение – это такое сложное явление, которое нельзя охватить одной классификацией или классификацией по одному признаку»[58]. Прежде чем высказать свое отношение к изложенным выше позициям, хотелось бы уточнить точку зрения Я. М. Фогеля, поскольку она была высказана им без так называемой «поправки на время». На этапе социализма, как известно, существовала всеобщая обязательность труда и даже трудовая повинность. Поэтому труд был, по существу, единственным способом самообеспечения граждан и главным мерилом отношения государства к человеку. Разумеется, рациональное зерно в таком подходе имелось, но его не следовало абсолютизировать. В тех случаях, когда гражданин по признаваемым государством уважительными причинам утрачивал способность к труду, и, следовательно, средства к существованию, оно наделяло его правом на тот или иной вид социального обеспечения, в том числе и правом на пенсию. Но и в те годы обеспечению подлежали определенные категории трудоспособных лиц. Например, право на пенсию по случаю потери кормильца имели «один из родителей или супруг, независимо от возраста и трудоспособности, если он занят уходом за детьми, братьями, сестрами или внуками кормильца, не достигшими 8 лет, и не работает» (п. «в» ст. 28 Закона от 14 июля 1956 г.[59]), и, напротив, обеспечению не подлежали инвалиды III группы – члены колхозов (ст. 10 Закона от 15 июля 1964 г.).
Конечно, эти примеры являются отступлением от общего правила, но, тем не менее, они свидетельствуют, что даже государство «всеобщей занятости», в котором безработица была побеждена окончательно (ч. II ст. 118 Конституции СССР 1936 г.), брало на себя обязанность по содержанию не только нетрудоспособных, но и лиц, которые в принципе могли себя обеспечить. Следовательно, нетрудоспособность была ведущим, определяющим, но не единственным основанием права гражданина на пенсию[60]. Нетрудоспособность, тем более в наше время, следует рассматривать как одну из определяющих причин и одновременно в качестве составного элемента более емкого понятия – нуждаемость человека. Нуждаемость – это такое, прежде всего материальное, положение человека, которое ставит под угрозу его физиологическое и социальное существование и которое он самостоятельно без посторонней поддержки преодолеть не в состоянии. Если учесть, что социальное обеспечение в России является преимущественно государственным, то соответствующая посторонняя помощь нуждающимся гражданам должна предоставляться государством за счет средств соответствующих бюджетов либо за счет страховых отчислений, распределение которых также осуществляется под его непосредственным контролем.
Но нуждаемость может вызываться различными причинами: в одних случаях, таких как болезнь, инвалидность, возраст, одиночество, сиротство и т. д., они признаются уважительными, в связи с чем государство возлагает на себя обязанность по оказанию помощи или содержанию гражданина, в других – они таковыми не признаются, например в случае простого нежелания лица работать и зарабатывать самостоятельно средства к существованию, хотя он не имеет к тому препятствий. Следовательно, сам по себе факт нуждаемости (при социализме – преимущественно нетрудоспособности) предопределяет возникновение встречной обязанности государства по отношению к соответствующему гражданину в общем, в целом, а ее причины дифференцируют правовую политику государства, видоизменяя, уточняя и детализируя ее. Состояние здоровья человека, как уже отмечалось, служит основанием для назначения ему пенсии по инвалидности, а причины инвалидности, в свою очередь, как следствие, предопределяют характер и уровень пенсионного обеспечения (трудовая или социальная пенсия, пенсия, назначаемая в связи с трудовым увечьем или в связи с пребыванием на фронте и т. д.).
Сказанное и исторический ход развития пенсионного права дает нам основание утверждать, что нуждаемость (в позиции Я. М. Фогеля – нетрудоспособность) явилась прежде всего тем фактором, который обусловил обособление права социального обеспечения России, выделение, отпочкование отрасли права социальной алиментации из совокупности иных общественных отношений, составлявших ранее предмет правового регулирования гражданского, трудового, административного права. Таким образом, нуждаемость – это прежде всего основание для межотраслевой дифференциации юридических норм. Далее, нуждаемость, как свойство статуса субъекта социально-обеспечительных правоотношений, служит средством не внутривидовой (классификация пенсий), а внутриотраслевой дифференциации системы социального обеспечения, градируя ее на такие виды, как пенсии, пособия, компенсации, льготы, социальное обслуживание, медицинская помощь и лечение в пределах программ обязательного медицинского страхования. Основанием же внутривидовой классификации пенсий на виды служит не сама нуждаемость, а ее причины, степень, характер. Не случайно поэтому Я. М. Фогель, указав на нетрудоспособность как на основной и ведущий классификационный критерий пенсий, в дальнейшем был вынужден констатировать существование и других оснований, и особой роли не играет, какой значимостью они обладают.
Поэтому мы полагаем, что рассматривать подход Я. М. Фогеля к вопросу об основаниях классификации пенсий как исключающий правильность постановки этого же вопроса В. А. Ачарканом не следует. Они, по нашему мнению, дополняют друг друга и позволяют получить более полное представление о сущности правовой политики государства в этой области. Эти авторы приходят фактически к одному и тому же положению, но только с разных сторон: первый идет от единства основания классификации к их многообразию, а второй, напротив, при характеристике их множества не выпускает из виду стержневого начала пенсионного обеспечения – нуждаемости граждан, имеющей различные истоки. Поэтому ни один из авторов, рассматривающих основания классификации пенсий, не возьмет на себя смелости отрицать то, что на протяжении всей истории развития пенсионного права в основе деления пенсий на виды, каким бы оно преобразованиям ни подвергалось, лежал факт нуждаемости человека, обусловленной его возрастом, инвалидностью, потерей профессиональной трудоспособности (пенсии за выслугу лет) и потерей кормильца. Такая позиция законодателя – лишнее и наиболее убедительное подтверждение итогов имеющей место на страницах юридической печати дискуссии. Других, более стабильных оснований для разделения пенсий на виды законодательство пока еще выработать не сумело, о чем достаточно наглядно свидетельствует современная практика негосударственного пенсионирования, которая, как известно, не связана предписаниями закона о видах пенсий, но тем не менее, также основывается на классификации пенсий по тому же критерию.
