Автор неизвестен - История - Судебный процесс по уголовному делу американского летчика-шпиона Френсиса Гарри Пауэрса 17–19 августа 1960 г.
Пауэрс: Я уверен, что сделал бы то же самое, летая и над территорией США.
Руденко: Я Вас спрашиваю о полете над территорией СССР.
Пауэрс: Я был проинструктирован делать это, и я выполнял инструкцию.
Руденко: Вы не отрицаете, что вторглись в воздушное пространство СССР, нарушив закон?
Пауэрс: Нет, я этого не отрицаю.
Руденко: Стало быть, это вторжение было в целях разведывательных, шпионских?
Пауэрс: Думаю, что это было так.
Руденко: Вы заявили здесь и на следствии, что включали и выключали рычаги аппаратуры над определенными пунктами?
Пауэрс: Я делал то, что мне было указано.
Руденко: Не зная о специальной аппаратуре?
Пауэрс: Нет, я никогда не видел этой специальной аппаратуры.
Руденко: Вы с таким же успехом могли бы нажать рычаг и сбросить атомную бомбу?
Пауэрс: Это могло бы быть сделано, но это не тот тип самолета, там нет приспособления для подвески бомб.
Руденко: Но этот самолет находился на высоте 20 000 метров, и с земли не видно, какую аппаратуру он несет на борту. Итак, подсудимый Пауэрс, все данные Вашего самолета — высотность, оборудование — все свидетельствует о целях шпионских.
Пауэрс: Так точно.
Руденко: На какой высоте находился Ваш самолет в момент его поражения ракетой?
Пауэрс: Примерно на высоте 68 тысяч футов.
Руденко: При каких обстоятельствах это произошло?
Пауэрс: Я только что произвел поворот самолета и летел приблизительно около одной минуты по прямому курсу. Потом я услышал или, может быть, даже почувствовал какой-то глухой взрыв. Мне казалось, что этот взрыв произошел где-то сзади, и я увидел оранжевую вспышку.
Руденко: В каком районе это произошло?
Пауэрс: Несколько миль южнее Свердловска.
Руденко: Каким образом Вы покинули борт самолета?
Пауэрс: Я не мог воспользоваться катапультирующим устройством из-за сил, возникших в падающем самолете, и помню, что, когда я стремглав летел вниз, приблизительно на высоте 30 тысяч футов, понял, что не могу воспользоваться катапультой. Тогда я открыл фонарь и освободил пристяжные ремни. Центробежной силой меня наполовину прижало к панели приборов, а наполовину выбросило из самолета. Я забыл разъединить шланги кислородного прибора, и мне пришлось бороться, чтобы оставить самолет. Парашют открылся автоматически, сразу же после того, как я покинул самолет. Тогда я был на высоте приблизительно 14 тысяч футов.
Руденко: Какой Вы имели инструктаж относительно вынужденной посадки на территории Советского Союза? Что Вы должны были сделать с самолетом?
Пауэрс: Я был проинструктирован, что если мне абсолютно необходимо будет спуститься на территорию Советского Союза, то я должен уничтожить самолет при помощи кнопок и рычагов, которые имелись на нем для этой цели, и по возможности избежать пленения. Затем с помощью аварийного снаряжения я должен был попытаться добраться до ближайшей границы.
Руденко: Самолет был оборудован специальным устройством для его подрыва?
Пауэрс: Да, мне так было сказано.
Руденко: С какой целью это делалось? С целью самоуничтожения, чтобы замести следы?
Пауэрс: Я не знаю, что было бы уничтожено, если бы я нажал на соответствующие кнопки. Я был просто проинструктирован сделать это.
Руденко: Подсудимый Пауэрс, при задержании у Вас были обнаружены итальянские, французские, немецкие деньги и золотые монеты. Кто их Вам вручал и для какой цели?
Пауэрс: Это рассматривалось как часть аварийного снаряжения. У меня были золотые монеты и русские рубли. Золотые монеты принадлежат различным странам; каким именно, я не знаю. Они должны были помочь мне убежать.
Руденко: А для чего Вам были вручены советские деньги в сумме семи с половиной тысяч рублей?
Пауэрс: С той же целью, с какой мне были даны золотые монеты, — чтобы подкупать людей, если я смогу это сделать. Но я не знаю, как я смог бы это сделать, не говоря на языке страны, на территории которой могла бы произойти вынужденная посадка
Руденко: Подсудимый Пауэрс, но стоило Вам только приземлиться на советской земле, как простые советские люди, почувствовав в Вас врага, задержали Вас, обыскали, обезоружили и доставили органам власти?
Пауэрс: Так точно.
Руденко: Для какой цели Вы были снабжены бесшумным десятизарядным пистолетом?
Пауэрс: Он должен был быть использован в целях охоты.
Руденко: И для этого Вам дали 205 штук патронов?
Пауэрс: Да.
Руденко: Насколько известно, охотятся обычно с охотничьими ружьями.
Пауэрс: Довольно трудно везти на самолете охотничье ружье.
Руденко: Да еще на таком самолете, который отправляется в шпионский рейс…
Пауэрс: Я думаю, что пистолет не имел никакого отношения к шпионскому заданию и к целям полета.
Руденко: Кто Вам вручил булавку с ядом?
Пауэрс: Ее мне вручил полковник Шелтон, когда он инструктировал меня перед вылетом.
Руденко: Для какой же цели вручили Вам эту булавку?
Пауэрс: Она мне была выдана для того, чтобы я применил ее в случае, если попаду в плен и буду подвергнут пыткам Если бы я не выдержал пыток, тогда я должен был бы покончить с собой.
Руденко: Значит, Ваши хозяева, направляя Вас в шпионский полет, не щадили Вашей жизни?
Пауэрс: Они предоставили мне выбор — использовать булавку или нет.
Руденко: Но все-таки они дали булавку, которая была снабжена ядом?
Пауэрс: Да.
Руденко: Они, очевидно, хотели, чтобы Вы взорвали самолет, уничтожили себя и скрыли следы преступления?
Пауэрс: Мне никто не говорил, чтобы я покончил с собой.
Руденко: Но булавка была дана, чтобы Вы покончили с собой?
Пауэрс: Если бы были применены пытки.
Руденко: Вам говорили о том, что в Советском Союзе пытают?
Пауэрс: Я не помню, чтобы шла речь о том, что в Советском Союзе применяют пытки, но я ждал этого.
Руденко: Ну и что же, применяли к Вам пытки?
Пауэрс: Нет.
Руденко: Как относились к Вам следственные власти?
Пауэрс: Со мной обращались очень хорошо.
Руденко: Я хочу спросить Вас о следующем. 17 мая в Центральном парке культуры и отдыха имени Горького Вам была показана выставка всего оборудования и остатков Вашего самолета?
Пауэрс: Да.
Руденко: Вам показали остатки самолета?
Пауэрс: Да, мне показали их.
Руденко: Это тот самый самолет «Локхид У‑2», на котором Вы летали?
Пауэрс: Я уверен, что это именно тот самолет.
Руденко: Только не в том состоянии, в каком он вылетел из Пешавара?
Пауэрс: Довольно-таки значительные изменения произошли.
Руденко: Я думаю, значительные. Вам предоставили возможность осмотреть сохранившиеся части кабины летчика?
Пауэрс: Мне кажется, мне показали все, что осталось от самолета.
Руденко: Я хотел этот факт удостоверить. Части самолета здесь есть, их можно показать. Однако подсудимому Пауэрсу они уже были предъявлены. Теперь я хочу поставить подсудимому ряд вопросов, связанных с началом его шпионской деятельности.
Подсудимый Пауэрс, Ваш полет 1 мая на самолете «У‑2» был совершен в соответствии с условиями, которые Вы заключили в секретном контракте с Центральным разведывательным управлением?
Пауэрс: Да.
Руденко: Расскажите суду обстоятельства, при которых Вы заключили этот контракт с Центральным разведывательным управлением.
Пауэрс: Я тогда служил в военно-воздушных силах. Однажды мне сказали, что какие-то люди хотели бы меня видеть. Я встретился с этими людьми, они со мной побеседовали. Мне было сказано, что для меня имеется хорошо оплачиваемая работа и что я по своей квалификации подхожу для нее.
Мне сказали, что нужно пройти соответствующую подготовку, что я буду разлучен с семьей и приблизительно на протяжении 18 месяцев буду находиться за океаном. Тогда они мне не сказали определенно, сколько я буду получать, но заметили, что это будет больше, чем та сумма, которую я получал, будучи старшим лейтенантом. Работа будет летная. Мне предложили продумать все это. Я с женой обсудил предлагаемые мне условия. Следующая беседа с этими людьми состоялась не то через день, не то через два, не помню. Мне понравилась идея летной работы с большим жалованьем. Я сказал, что согласен разлучиться с семьей, уехать из дому. Тогда мне сообщили кое-что еще в отношении того, что от меня потребуется. Это было, конечно, довольно-таки давно.
