Юлия Кувалдина - Компромисс как способ разрешения уголовно-правовых конфликтов в России. Монография
В ходе дальнейшей дискуссии дебатировался вопрос о допустимых в уголовном процессе направлениях дифференциации[81]. Основные итоги полемики можно свести к следующим положениям. Главенствующими в структуре уголовного процесса, как в силу значимости, так и по объему фактической уголовно-процессуальной деятельности, были признаны основные производства. Среди основных производств с учетом степени сложности дела были выделены обычные, упрощенные и производства с более сложными процессуальными формами. Оценивая данную классификацию, некоторые сторонники идеи дифференциации, подвергли резкой критике позицию об упрощении форм уголовного судопроизводства, считая ее уязвимой с точки зрения установления истины, всестороннего, полного и объективного рассмотрения уголовных дел, обеспечения прав участников процесса. По их мнению, основным направлением дифференциации уголовно-процессуальной формы должно было стать ее усложнение, введение дополнительных процессуальных гарантий по ряду категорий уголовных дел[82]. Сторонники же упрощения процессуальной формы полагали, что оно является объективно назревшей задачей, продиктованной как теоретическими соображениями, так и интересами практики: упрощение процедуры направлено на обеспечение более простого и оперативного реагирования на преступление, более быстрого и результативного разрешения дел при максимальной экономии уголовной репрессии[83].
Основное содержание научных дебатов 80-ых гг. XX в. как раз касалось возможности применения для разрешения уголовно-правовых конфликтов упрощенных конструкций. Основной целью развития упрощенных конструкций признавалось максимальное уменьшение промежутка времени между моментами совершения преступления и назначения наказания виновному лицу, задачами – достижение целей уголовного судопроизводства при максимально возможной его рационализации, экономичности и в оптимальные сроки. Авторами обосновано мнение, что в упрощенных порядках действуют гарантии, предусмотренные для обычной формы судопроизводства, но только в измененном виде[84]. Все права у сторон уголовного процесса сохраняются, но появляется реальная возможность свободно ими распоряжаться; у компетентных органов исчезают одни обязанности, но появляются другие, закрепленные законом. Сохраняющиеся в измененном виде в упрощенных производствах гарантии обеспечивают, в конечном счете, достижение задач уголовного судопроизводства, защиту прав его участников.
В упрощенном порядке предлагалось рассматривать дела при обязательном соблюдении двух условий: 1) преступление не должно быть тяжким; 2) дело не должно представлять сложности в производстве следственных и судебных действий. Некоторые авторы высказались против этого критерия, утверждая, что невозможно априори отнести дело к простому. Кроме того, данный критерий имеет субъективный характер и зависит от усмотрения должностных лиц[85]. Сторонники критерия отмечали, что, во-первых, в данном случае речь идет о свойствах объективно присущих некоей совокупности уголовных дел, во-вторых, этот критерий используется в совокупности с другими, в-третьих, он имеет и объективное выражение. Дело не представляет сложности в расследовании и рассмотрении в случае очевидности преступления (установление компетентными органами события преступления и виновного в ходе обнаружения факта противоправных действий; состав преступления является формальным и неквалифицированным), небольшой объем доказательственной деятельности, отсутствие необходимости в применении мер процессуального принуждения. Наряду с этими, предлагалось при решении вопроса о рассмотрении дела в упрощенном порядке принимать во внимание и другие условия: 1) особенности субъекта преступления; 2) возможный объем санкций, грозящих ему;3) воздействие приговора на осужденного;4) состояние потерпевшего;5) общественное значение дел данной категории; 6) значение, которое преступление имеет для отдельных лиц или организаций[86].
Для упрощения уголовного судопроизводства требовалось произвести такие изменения, которые объективно приводили бы к сокращению сроков судопроизводства, освобождению его от ненужных и устаревших процессуальных формальностей. Среди мероприятий, направленных на это, процессуалистами назывались меры по дальнейшему совершенствованию процедуры прекращения уголовных дел на досудебных стадиях, особого порядка рассмотрения дел частного и частно-публичного обвинения, введению единоличного рассмотрения уголовных дел. Для экономии времени в ходе судебного разбирательства также предлагались следующие возможные изменения: замена оглашения обвинительного заключения в начале судебного следствия изложением сути предъявленного обвинения, определение категорий дел, по которым не требуется составление протокола судебного заседания, расширение возможностей оглашения в суде показаний, данных свидетелями на предварительном расследовании, допущение некоторых судебных действий другими судами по месту жительства участника процесса, проживающего вне места судебного разбирательства; оглашение в судебном заседании не всего приговора, а только его резолютивной части и т. д.[87]
С учетом изложенного, упрощенные уголовно-процессуальные формы определяются в науке как такой урегулированный законодателем процессуальный порядок движения дела, которому присущи изъятия из общего порядка судопроизводства в виде сжатых сроков, сокращения объема процессуальных действий, отсутствия или оптимизации отдельных стадий, процессуальных институтов и норм[88].
Проблема упрощения процессуальной формы нами рассмотрена исключительно в целях анализа институтов, предусмотренных ст. ст. 6-10 УПК РСФСР: прекращение уголовного дела в связи с изменением обстановки, применением мер административного воздействия, передачей дела в товарищеский суд, комиссию по делам несовершеннолетних, передачей лица на поруки, а также применение мер общественного воздействия без возбуждения уголовного дела. Указанные институты имели актуальность в свое время и были приспособлены для борьбы с распространенными в то время проявлениями преступности. Вместе с тем к ним могут быть предъявлены и серьезные претензии.
Основным аргументом, используемым советскими процессуалистами против этих конструкций было несоответствие их принципу осуществления правосудия только судом[89]. По мнению некоторых советских и российских процессуалистов эти процедуры получили широкое применение на практике лишь с одной целью – отразить в статистических учетах совершенные преступления как раскрытые и тем самым искусственно улучшить показатели раскрываемости[90]. Критиковалась и нечеткость оснований прекращения дела. Например, если обстановка изменилась настолько, что преступление перестало быть общественно опасным, то, следовательно, оно перестало быть и преступлением, поскольку общественная опасность выступает существенным и необходимым его признаком[91]. Обоснованно критиковалось и прекращение уголовного дела в связи с применением мер административного взыскания (ст. 6.2 УПК РСФСР, ст. 50 УК): если деяние по своему характеру и степени общественной опасности следует расценивать как административное правонарушение, то почему надо было возбуждать дело о преступлении? Прекращение уголовного дела по ст. ст. 7–9 применялось в случаях, когда деяние и лицо, его совершившее, не являлись общественно опасными, а цель исправления могла быть достигнута без назначения наказания, то есть речь шла о малозначительности деяния, которое в силу этого не является преступлением. Не выдерживает никакой критики и ст. 10: без возбуждения дела, и, следовательно, без производства расследования она позволяла констатировать совершение преступления, определить степень его общественной опасности, возможность исправления лица мерами общественного воздействия[92]. Тем не менее, в советском уголовном процессе это были первые компромиссные институты, которые использовались, в том числе и для склонения лиц, совершивших преступление, к сотрудничеству со следствием в обмен на прекращение дела.
Эти первые согласительные конструкции имеют некоторое сходство с современными основаниями прекращения дела по нереабилитирующим основаниям, предусмотренным ст. ст. 25 и 28 УПК. В частности, одинаковой является реакция государства на преступление – отказ от уголовной репрессии, который возможен лишь при доказанности факта совершения преступления конкретным лицом. Прекращение уголовного дела с передачей его в товарищеский суд допускалось по делам о преступлениях, не повлекших тяжких последствий, как и применение институтов, предусмотренных ст. ст. 25 и 28 УПК РФ. Ст. ст. 6.1–9 УПК РСФСР предоставляли лицу, совершившему преступление, также как и ст. ст. 25 и 28 УПК РФ право возражать против прекращения уголовного дела и обжаловать соответствующее постановление. Передача лица на поруки с прекращением уголовного дела не допускалась в случаях, если лицо ранее было осуждено за совершение умышленного преступления или уже подвергалось данной мере общественного воздействия, но не оценило оказанного ему доверия. Передача дела в товарищеский суд была возможна только в случае, если лицо совершило преступление впервые. Ст. ст. 25 и 28 УПК РФ допускают прекращение уголовного дела лишь в отношении лица, совершившего преступление впервые, однако не связывают эту возможность с отсутствием в прошлом принятых в отношении этого лица постановлений о прекращении уголовного дела по нереабилитирующим основаниям. Вместе с тем есть между ними и значительные различия. Различия эти, прежде всего, касаются оснований прекращения дела. В ст. ст. 6.1–9 УПК РСФСР в редакции Закона 1977 г. основания прекращения дела определялись достаточно невнятно: утрата деянием или лицом общественной опасности, возможность исправления и перевоспитания лица без применения мер уголовного наказания. Ст. ст. 25 и 28 УПК РФ более четко формулируют основания прекращения дела. При этом лицо должно совершить положительные посткриминальные действия до того, как органами уголовного преследования или судом будет принято решение о прекращении дела. В ранее действовавших институтах если и предполагалось совершение таких действий, ни основанием, ни условием прекращения дела это не являлось. Прекращение уголовного дела с передачей лица на поруки допускалось также при условии, что лицо признало свою вину в совершении преступления. Ст. ст. 25 и 28 УПК РФ прямо такого условия прекращения дела не закрепляют. Ст. 9 УПК РСФСР устанавливала возможность возобновления дела в случае отказа организации от поручительства. Это положение совершенно правильно не было воспринято современным законодателем, поскольку оно не согласуется с конституционным и уголовно-правовым принципом, согласно которому лицо не может быть привлечено дважды к уголовной ответственности за одно и тоже преступление.
