Лешек Бальцерович - Навстречу ограниченному государству
Обзор книги Лешек Бальцерович - Навстречу ограниченному государству
Лешек Бальцерович
Навстречу ограниченному государству
Предисловие
Последовавшие за крушением коммунистического строя события, которые часто называют посткоммунистической трансформацией, стали определяющими в современной истории каждой из вовлеченных в них стран. Впрочем, даже в сравнении с другими историческими периодами преобразований эти реформы носят уникальный характер. Во-первых, они отличаются своими гигантскими масштабами. Ведь речь в данном случае идет об изменении политического строя (демократизации, утверждении верховенства закона), экономической системы (переходе от административно-командной экономики к рыночной), радикальном расширении гражданского общества и либерализации средств массовой информации. Ключевым звеном этих реформ стал демонтаж и переустройство коммунистического «партийного государства» – структуры, самым систематическим и жестким образом подавлявшей любые индивидуальные свободы, как экономического, так и внеэкономического характера. Во-вторых, реформы по всем этим направлениям осуществлялись одновременно, в отличие от ряда западных стран, где в свое время наблюдалась совсем иная последовательность аналогичных перемен: там формирование капитализма и утверждение верховенства закона предшествовали переходу к массовой демократии. В-третьих, и за это, учитывая величайшую глубину происходящих изменений, следует благодарить Бога, посткоммунистическая трансформация произошла относительно мирным путем. Это действительно была бескровная революция.
Перемены исторического масштаба никогда не происходят по некоему единому плану. Как правило, они становятся результатом борьбы конкурирующих концепций, групповых интересов, содержат немалую долю случайности и непредвиденных последствий. Все это, однако, не отменяет необходимости и желательности иметь в качестве ориентира общую концепцию – «системную цель», или институциональную модель, которая должна возникнуть в результате преобразований. Об этом я пишу в статье «Навстречу ограниченному государству». В ней я показываю, что традиционные концепции экономической теории – понятия «общественных благ» и экстерналий – не дают четкого ответа на важнейший вопрос: каков оптимальный масштаб государства? Эти концепции несостоятельны применительно к реальной обстановке и имеют тенденцию преувеличивать оптимальные «размеры» государства. То же самое можно сказать и о большинстве теорий современной политической философии, в том числе знаменитых трудах Джона Ролза. В попытке определить оптимальные масштабы государства следует скорее полагаться на самоценность индивидуальных свобод, особенно экономической свободы и ее основы – права частной собственности. Другим ориентиром в интеллектуальном поиске оптимальных масштабов государства служит функциональная ценность экономической свободы. В статье я показываю, что государство, гарантирующее и активно отстаивающее максимальный уровень такой свободы – ограниченное государство, – обеспечивает лучшее функционирование общества по сравнению с другими моделями государственного устройства, для которых характерно широкое понимание государственных полномочий, в том числе и теми, что преобладают сегодня на Западе. Посткоммунистическим странам, если они хотят быстро догнать экономически развитые общества, следует не имитировать модели, существующие сегодня на Западе, а стремиться к построению куда более ограниченного государства. И они должны использовать любую возможность, чтобы укоренить именно этот тип государства – как за счет его закрепления в конституции, так и за счет различных международных обязательств, ограничивающих государственный произвол.
В другой моей статье, включенной в этот сборник, «Переходный период в посткоммунистических странах: некоторые уроки», делается попытка обобщить опыт реформ в государствах бывшего советского блока после крушения коммунизма. Обширный массив эмпирических данных свидетельствует о резком расхождении экономических и внеэкономических показателей уровня жизни в различных посткоммунистических странах. Более того, государства, добившиеся более высоких темпов экономического роста, как правило, демонстрируют и лучшие результаты в области здравоохранения, охраны окружающей среды и др. В связи с упомянутыми фактами возникает фундаментальный вопрос: в чем причина столь существенных различий в экономических показателях, особенно в отношении роста? Данные эмпирических исследований явно указывают на то, что главное здесь – разный накопленный объем рыночных реформ, или – если сформулировать это иначе – разница в дистанции, пройденной на пути к ограниченному государству. Чем больше та или иная страна приблизилась к этой модели, тем выше – в среднем – достигнутые ею результаты с точки зрения экономического роста.
В связи с вышеупомянутой темой возникает и другой вопрос: почему более высокие экономические достижения сопровождаются лучшими результатами и в других сферах? Чтобы ответить на него, необходимы новые эмпирические исследования. Однако уже имеющаяся у нас информация позволяет выдвинуть гипотезу о том, что некоторые важнейшие реформы способствуют не только экономическому росту, но и, скажем, улучшению экологической ситуации. К примеру, создание рыночной конкурентной среды и связанные с этим жесткие бюджетные ограничения побуждают предприятия экономить на производственных затратах, в том числе связанных с экологически вредными технологическими процессами. А утверждение, хотя бы частичное, принципа верховенства закона повышает шансы на то, что экологическое законодательство будет реально выполняться.
Я очень рад тому, что благодаря Институту Катона российский читатель сможет познакомиться с этими двумя статьями. Надеюсь, они внесут свой, пусть и скромный, вклад в дискуссию о дальнейших реформах в России.
Навстречу ограниченному государству
1 Институциональные системы и государство
Опыт истории показывает, что любая многочисленная группа людей, постоянно проживающая на определенной территории, имеет свод коллективных правил, а в обществах более современного типа существует и система институтов, отвечающих за взаимодействие между его членами, урегулирование конфликтов и вопросы обороны. Некоторые из подобных институциональных систем называются «государствами». Ответ на вопрос о том, какая группа создала собственно государство, а какая – «безгосударственную» институциональную систему, естественно, зависит от того, что мы подразумеваем под государством. Наиболее широкое распространение получило определение Макса Вебера: государство существует там, где есть специальный аппарат, обладающий монопольным правом применять силу на данной территории (Weber 1922: 29–30) [1] . Структуры, не отвечающие этим условиям, государствами не признаются. Скажем, благотворительный фонд – это не государство, а вот «государство всеобщего благосостояния» под эту категорию подпадает. В соответствии с определением Вебера, структуры, где правящая группа совершает преступления против других людей, населяющих ту же территорию, все равно являются государством, хотя и «хищническим» (как, например, Республика Заир под властью Мобуту Сесе Секо).
...Автор выражает благодарность Симеону Джанкову, Якубу Карновскому, Ричарду Мессику, Яцеку Ростовскому Анджею Ржонке и Андрею Шлейферу за ценные замечания и предложения по содержанию статьи. Статья представляет собой доработанный вариант текста лекции, опубликованного Всемирным банком (Balcerowicz 2003). Впервые: Balcerowicz L. Toward a Limited State // Cato Journal. 2004. Vol. 24. № 3.
За отправную точку дискуссии об оптимальных масштабах деятельности государства можно взять концепцию « минимального государства», принадлежащую Роберту Нозику, – это государство, чьи полномочия ограничиваются «функциями защиты всех граждан от насилия, воровства и мошенничества, а также надзора за соблюдением контрактных обязательств» (Nozick 1974: 26).
2 Существует ли единая для всех модель оптимального государства?
Зависит ли форма оптимального государства от характеристик существующих государств или обществ, в которых они сформировались? К примеру, должно ли государство в бедных странах иметь больше (или меньше) функций, чем в богатых? Влияет ли на оптимальный масштаб деятельности государства этнический состав населения и связанный с этим уровень напряженности в обществе?
Другой вопрос звучит так: является ли оптимизация функций государства следствием демократического процесса? Если это так, то можно предположить, что в некоторых обществах для оптимального функционирования государства необходим больший упор на перераспределение богатств, пусть даже и в ущерб экономическому росту, а в других рост, наоборот, имеет приоритетное значение. Однако оценивать действия государства по принципу «большинство всегда право» – дело рискованное, поскольку это подразумевает необходимость соглашаться с любым решением большинства – в том числе о репрессиях против меньшинств, экспроприации богатств или конфискационной системе налогообложения. Таким образом, принцип власти большинства должен действовать с оговорками, а следовательно, возникает необходимость выработки других критериев, определяющих масштаб действий государства.
