Мария Уварова - Коронованная демократия. Франция и реформы Наполеона III в 1860‑е гг.
Обзор книги Мария Уварова - Коронованная демократия. Франция и реформы Наполеона III в 1860‑е гг.
Мария Уварова
Коронованная демократия. Франция и реформы Наполеона III в 1860-е гг.
© М. Уварова, 2014
© Издательство Института Гайдара, 2014
* * *Идите во главе идей вашего века – эти идеи вас увлекут и вас поддержат, идите против них – они вас сметут.
Наполеон IIIОт автора
Когда-то эта книга задумывалась как попытка пролить свет на личность, судьбу и политическую деятельность последнего императора Франции Наполеона III, над фигурой которого до сих пор не до конца поднят занавес тайны и вокруг которого не утихают баталии историков. Этот человек и связанная с ним эпоха прошли путь от «Наполеона Малого» до «социалиста на престоле» – трудно удержаться от соблазна проследить, каким образом и почему оценка его правления совершала подобные кульбиты. Сила воли или сила обстоятельств – что делало таких правителей и их время? Признаться, мы не уверены, что найдем ответ на этот вопрос – как в данной книге, так и на более просторном исследовательском поле. Относительно Наполеона III историки предпочитали, как правило, роль биографов, выводили на передний план мысль и направляющую руку правителя. Нас же интересуют мысли и дела тех, кем он правил. Потому мы и решаемся наблюдать то, каким образом воля личности и воля обстоятельств встретились, вступили сперва в борьбу, затем в диалог и, наконец, дали жизнь одной недолгой, но невероятной форме общественной жизни. Именно на этой форме сосредоточено наше внимание. Эпоха реформ, когда пошатнувшееся здание монархии начало искать опору не в военной славе или дипломатических интригах, но в демократии. Другое дело – к лицу ли демократии корона и мантия.
Я выражаю благодарность тем, кто в той или иной степени и на разных этапах принял участие в реализации замысла этой книги. Прежде всего, это мой научный руководитель Елена Ивановна Федосова (МГУ), направлявшая в течение нескольких лет процесс моего исследования и помогавшая в конкретизации темы и методов работы с источниками. Среди моих учителей также профессор Александр Васильевич Ревякин (МГИМО), профессор Алла Сергеевна Намазова (Институт всеобщей истории РАН) и Андрей Юрьевич Смирнов (МГУ), делившиеся со мной своим опытом и корректировавшие мою работу. Эта книга увидела свет благодаря издателю Валериану Валериановичу Анашвили, проявившему интерес к проекту, взявшему на себя его практическое осуществление и сделавшему важные редакторские замечания. Мои французские коллеги, профессор Эрик Ансо (Университет Париж-I) и профессор Мари-Пьер Рэй (Университет Тулузы), оказали помощь в работе с архивными источниками во Франции, предоставили ценные методологические советы и библиографическую информацию. Вдохновляли и стимулировали процесс исследования мои друзья и коллеги – Александр Артемьев (МГУ), Иван Болдырев (Университет Гумбольдта, Берлин), Егор Гаврилов (Университет Sciences Po, Париж), Татьяна Левина (НИУ ВШЭ), Арсений Хитров (НИУ ВШЭ), Мария Юдсон (МГЛУ). Наконец, спасибо моим родителям и моему мужу Ивану, чья заинтересованность, критика и вера помогали мне преодолеть все затруднения на пути исследователя и повествователя.
Предисловие
Либеральная идея и политическая традиция Франции
Свобода. Это слово, которым мы так беспечно перебрасываемся сегодня, которое так прочно вошло в нашу повседневную речь, что стало едва ли не затасканным предметом обихода. В самом деле, садясь за руль автомобиля, мы даже не задумываемся о том, как еще столетие назад подобный способ передвижения потряс общество. Таков же был и путь понятия «свобода». Двести лет назад вокруг него разгорались войны, оно рушило человеческие судьбы, сметало одни государства и создавало новые; оно перекроило, перевернуло Западный мир не менее, чем весь научно-технологический прогресс. Франция – вот страна, где свободе выпали наиболее суровые испытания и которая восславила ее громче чем все ее соседи; где именем свободы были совершены безумства, подвиги, созданы шедевры искусства, и где ее же именем, согласно последним словам Манон Ролан перед эшафотом[1], были совершены самые чудовищные преступления.
Изучение трудных путей становления французской свободы – задача амбициозная и чересчур обширная для данного исследования. Ведь в нем мы намерены ограничиться небольшими временными рамками и осветить всего лишь один из наиболее острых эпизодов испытаний, выпавших на долю свободы. Отметим ключевой момент: идея свободы и формы ее воплощения во Франции – процесс, безусловно, эволюционный, и сама идея свободы имела свойство гибко изменяться в соответствии с конкретными социально-политическими условиями.
В интересующий нас период – Новое время в Западной Европе – решающую роль в становлении идейной базы понятия «свобода» сыграла Англия. Можно сказать, она стала первым и главным экспортером на континент не только достижений промышленного переворота и научных открытий, но и наиболее передовых на то время идей[2]. Английская революция середины – второй половины XVII в. не только нанесла сокрушительный удар по абсолютизму королевской власти, продемонстрировав торжество принципа народного суверенитета (посредством представительного парламентского правления); она прокатилась эхом по Европе – не в форме аналогичных социальных потрясений, но в виде новой системы ценностей, совершивших вторую интеллектуальную революцию после Ренессанса[3]. Идеи представительного правления, ограничения власти монарха, торжества гражданских прав и суверенитета нации нашли отражение в трактатах «отца» европейского Просвещения и либерализма Джона Локка[4]; позднее они распространились на другие европейские государства, в которых вопрос о взаимодействии власти и общества был поставлен не менее остро, но где система органов власти не была столь «демократичной», как в Англии, и требовала, с точки зрения мыслителей, глубоких преобразований. Таким образом идея о гражданско-правовом государстве составила основу европейского Просвещения. Во Франции судьба идей о гражданской свободе сложилась, пожалуй, наиболее драматично. Прежде всего, в этой стране сказывался сильный разрыв между формой правления и интеллектуальной жизнью. Франция в своем общественно-политическом развитии сильно отставала от Англии, до конца XVIII в. находясь в рамках абсолютизма с сохранением древнейших феодальных порядков в политической и экономической жизни, в то время как Англия уже вступила на путь парламентаризма и промышленной революции. Поэтому, если английские мыслители скорее рассуждали в рамках уже сложившейся системы общественных отношений, то французские коллеги проектировали будущее – идеальное государство, которое должно было прийти на смену абсолютизму. «Фантастичность» такого мышления была впоследствии использована деятелями революции 1789 г. – то было величайшее их заблуждение, ибо ни один из просветителей не допускал революционного сценария смены власти[5]. Соседство высоких идеалов свободы, равенства и народного суверенитета с революционным террором и превращением принципа гражданской свободы в почти тоталитарную диктатуру явило собой нездоровую картину, ставшую кошмаром для нескольких поколений французов. Такое положение впоследствии, уже по завершении революции, в эпоху империи Наполеона Бонапарта и Реставрации, заставило мыслителей серьезно задуматься над вопросом о пределах свободы, о степени контроля государства над гражданской свободой, о форме правления, которая бы обеспечила свободу снизу, порядок сверху и согласие между всеми слоями общества[6]. В поисках компромисса между свободой и порядком возникло либеральное идейное течение, принципом которого стало взаимодействие свободы личности и гражданских прав. На тот момент оно (в лице Бенжамена Констана, Жермены де Сталь, Франсуа Рене де Шатобриана, Алексиса де Токвиля, Франсуа Гизо и др.) наиболее ярко отразило поиск Францией своего пути. В отличие от просветителей французские либералы первой половины XIX в. не были «фантастами»: они мыслили в рамках установившейся в стране системы отношений гражданина и власти – конституционной монархии. Конституционная Хартия 1814 г. и ее более либеральная редакция 1830 г. представлялись им идеальным лекарством от двух губительных болезней: абсолютизма власти и революционности народных масс.
Политические события XIX в. во Франции подтвердили и предсказали слова либералов: это эпоха беспрецедентного для страны поиска идеальной формы правления. С 1800 по 1871 г. страна переживает три революции и шесть вариантов политического режима: бонапартистская империя, почти абсолютистская реставрация Бурбонов, конституционная монархия Орлеанов, Вторая республика, Вторая бонапартистская империя и Третья республика. Вторая империя 1851–1871 гг. стала в истории страны периодом, максимально сконцентрировавшим все ее прошлые опыты, чаяния и противоречия ее путей. Бонапартизм середины XIX в., как и бонапартизм Наполеона I, отразил ту точку невозврата, в которой находилось французское общество: нельзя допустить ни революции, ни монархии, нужно строить новую систему, основанную на примирении всех социальных сил. Как никогда более громко в тот период заявили о себе все общественные группы. У них наконец-то появился свой голос, ибо один из уроков революции, усвоенный французской правящей элитой, состоял в необходимости учреждения представительного органа при монархе. В той или иной форме, с большими или меньшими ограничениями, но режимы Реставрации и Июльской монархии были парламентскими. Различные политические силы наконец получили легальную возможность высказаться, политическая жизнь ушла с улицы и интеллектуальных салонов в палату народных представителей. Соответственно и политические доктрины получили возможность развиваться, эволюционировать в согласии с изменениями условий социальной жизни и общественных настроений. Они, в отличие от Просвещения, стали более социальными, более реалистичными[7]. Просвещение созревало в замках и салонах, либерализм – в палате депутатов.
