Нильс Кристи - Пределы наказания
Обзор книги Нильс Кристи - Пределы наказания
Предлагаемая читателю книга принадлежит перу норвежского криминолога Н. Кристи — профессора Университета в Осло. С целью наиболее полного отражения творчества этого видного ученого в настоящее издание наряду с основной работой автора «Пределы наказания», вышедшей в свет одновременно на норвежском и английском языках, включены его статья «Суровость наказания в историческом аспекте», доклад на Международном криминологическом конгрессе в Белграде — «Стереотип делинквента и стигматизация», а также доклад на Советско-скандинавском симпозиуме по проблемам криминологии и уголовной политики в Москве «Социальный контроль и община».
Несмотря на сравнительно небольшой объем, книга содержит яркий и оригинальный анализ принципиально важных для уголовного права и криминологии проблем. Это прежде всего вопросы о том, как следует реагировать на преступность, в чем суть господствующих на Западе теорий наказания, что лежит в основе кризиса буржуазной уголовной юстиции и каковы пути его преодоления.
Взгляды автора на эти проблемы представляют большой интерес. Кристи не примыкает ни к одному из двух основных направлений западной криминологической мысли — ни к сторонникам теории «некарательного воздействия» на преступника (treatment), ни к проповедникам теории «удерживающего воздействия» уголовного закона (deterrence). Он критикует оба эти, направления, и очень часто его критика попадает в цель.
Говоря о некарательном воздействии, Н. Кристи правильно подчеркивает, что вызванное к живни»казалось бы, благими намерениями и проводимое под видом гуманизации уголовного права, оно на практике означает разрыв с законностью, дает простор для усмотрения правоприменительных органов и отдельных лиц, далеко не свободных от классовых, национальных и иных пристрастий, что в конечном счете фактически означает ухудшение положения осужденных. Говоря о воздаянии, строго соответствующем тяжести совершенного преступления и тем самым призванном оказывать удерживающее воздействие, он справедливо отмечает абстрактный, механистический характер такого подхода, несоразмерный конкретным конфликтам и нуждам живых людей. В этом случае речь идет о том, чтобы положить конец произволу, вытекающему из замены наказания мерами некарательного воздействия. Но этот произвол преодолевается созданием такой юридической системы, где зло, причиняемое преступлением, и зло, воздаваемое наказанием, сведены в единый «прейскурант», с которым работать лучше не живому судье, а компьютеру. Закон рассматривает преступление наравне с любой другой деятельностью в условиях рыночной экономики: она приносит определенную прибыль и связана с определенными издержками. Устанавливая определенные наказания за определенные преступления, закон говорит, во что обойдется чужая жизнь, чужая неприкосновенность, чужое имущество.
Задачи, которые общество ставит перед уголовным законом, тесно связаны с господствующим в этом обществе мировоззрением. Один из основных постулатов философии эпохи Просвещения, эпохи прогрессивного развития капитализма, — постулат свободной воли — ограничивал возможности уголовного закона влиять на поведение людей. Однако другой, не менее важной чертой этой философии было стремление познать и повлиять на природу, общество, а затем и на самого человека. Защищенному постулатом свободной воли человеку (в том числе и преступнику в «классической» теории уголовного права) до поры до времени угрожало лишь вторжение в сферу его сознания, имевшее целью путем причинения ему пропорциональных содеянному страданий создать противовес преступным замыслам, то есть направить его волю в надлежащее русло.
С развитием и утверждением наук о самом человеке — биологии, социологии, антропологии, психологии и психиатрии — общественные науки заимствовали у них постулат об одностороннем воздействии познающего субъекта на познаваемый объект — теперь уже «лишенный» свободной воли — с целью объяснения, предсказания и регулирования его в таких масштабах, что воздействие перерастает в манипулирование. Отношение к человеку как к объекту «естественнонаучного» познания, перенесенное в сферу борьбы с преступностью, позволило поставить перед уголовным правом новую задачу — познать личность преступника, выявить его «преступные свойства» и «отрегулировать» его поведение. В этом суть позитивизма в криминологии. Проблема преступности, имеющая социально-классовый и в то же время этическпй характер, была соотнесена, таким образом, с естественными, даже биологическими, процессами. Однако, как заметил Альберт Швейцер, «этика перестает быть этикой по мере сближения ее с естественными процессами. Это сближение губительно для нее не только тогда, когда этика выводится из натурфилософии, но и тогда, когда она обосновывается биологией».
Последствия такого подхода для буржуазного уголовного права известны. Уголовная юстиция, отказываясь от этически обоснованного ограничения сферы своего реагирования лишь пределами объективного деяния и варьируя меры наказания в соответствии с предполагаемыми опасными свойствами личности преступника, в итоге вызвала к жизни теорию и практику некарательного воздействия.
Подводя итог многолетнему применению мер некарательного воздействия, американский Комитет по изучению тюремного заключения в своем докладе «Осуществление правосудия» пришел к следующему выводу: «Реабилитационная модель, несмотря на то что она ориентирована на понимание заключенного и заботу о нем, оказалась более жестокой и карательной, чем откровенно карательная модель... Под прикрытием доброжелательства расцвело лицемерие и каждый новый акт манипулирования заключенными неизбежно изображается как благое дело. Приговаривать людей, виновных в одинаковых преступлениях, к различным мерам воздействия во имя их реабилитации, наказывать не за деяние, а в связи с условиями его совершения — значит нарушать фундаментальные принципы равенства и справедливости».
Очевидная неэффективность и столь же очевидная негуманность некарательного воздействия, убедительная критика соответствующего законодательства и его отмена в ряде стран привели Н. Кристи к выводу о том, что в настоящее время теория некарательного воздействия мертва.
Однако Н. Кристи не спешит безоговорочно признать правильным наблюдающийся в теории и практике борьбы с преступностью возврат к концепции общего предупреждения, то есть «сдерживания путем устрашения». Признавая, что наказание играет сдерживающую роль, что без него обществу грозит «хаос», он утверждает, что попытка увязать степень суровости уголовного наказания с уровнем преступности совершенно несостоятельна, так как статистика ясно показывает отсутствие какой бы то ни было связи между тяжестью и количеством преступлений, с одной стороны, и тяжестью наказаний — с другой.
Мысль Н. Кристи о том, что суровость наказания в буржуазном государстве, легко переходящая в жестокость, является самостоятельной переменной и не находится в прямой и однозначной связи с величиной и характером преступности, имеет большое значение, так как привлекает внимание общества к его собственному нравственному сознанию. Буржуазное общество не только порождает преступления, требующие защитной реакции, оно порождает также и саму эту реакцию, которая может быть и строже, и мягче. Если ответ на преступление, говорит Н. Кристи, зависит не столько от самого преступления, сколько от общества, то пусть он лучше будет не суровым, а мягким. Н. Кристи выступает здесь как последователь великих гуманистов прошлого. В безнравственной атмосфере эксплуататорского общества он выступает в защиту простых человеческих ценностей.
Искренний гуманизм, пронизывающий книгу Н. Кристи, стремление ограничить применение уголовного наказания, указать на пределы боли, страданий, причиняемых наказанием, не может не вызвать сочувствия и понимания. Абстрактный же характер этого гуманизма заставляет задуматься, однако, прежде всего о тех реальных социально-экономических условиях, в рамках которых функционирует конкретная уголовно-правовая система. Подлинная гуманизация уголовно-правового воздействия, за которую ратует автор, как и воплощение других гуманных идей, под силу только обществу, свободному от эксплуатации и всех форм социального неравенства.
Какова же программа самого Н. Кристи? Прежде всего, полагает он, следует осознать суть любого уголовного наказания, которое есть не что иное, как причинение «боли», страданий (ограничений, лишений). Осознание этой неотъемлемой характеристики наказания, не скрываемой более под вывеской некарательного воздействия, позволяет ставить и решать вопрос о пределах причинения этой боли — о границах, последствиях и целях наказания. Н. Кристи пугает призрак уголовной системы, жестко запрограммированной на механическое применение заранее фиксированных наказаний, — системы, в которой нет места ни гуманизму, ни милосердию, ни учету свойств личности преступника, условий его жизни, системы, которая не будет принимать во внимание различия между бедным вором и богатым, человеком острого ума и тугодумом, хорошо образованным и не имеющим никакого образования (с. 54). Превращая боль в неизбежное последствие преступления, такая система сосредоточивает внимание не на социальной структуре общества, замечает Кристи, а на самом индивиде и тем самым закрывает дорогу для поиска иных, альтернативных, более человеческих форм реагирования на преступления.
