Галина Синило - История мировой литературы. Древний Ближний Восток
В вавилонской литературе создаются также поэмы, имитирующие историческую надпись и содержащие полуподлинные-полулегендарные биографии вавилонских царей, построенные как их автобиографии. Такова, например, «Поэма о Саргоне» («Я – Шаррукен, царь могучий…»), датируемая концом 2-го тыс. до н. э. и повествующая о чудесных эпизодах из жизни Саргона Древнего, царя Аккада: рожденный верховной жрицей (энту), не имевшей права рожать детей, он был отправлен матерью в плетеной тростниковой люльке (ящике), обмазанной смолой, по реке (это перекликается со сходным эпизодом в истории великого пророка Моисея), был найден водоносом, затем в него влюбилась богиня Иштар и т. д., вплоть до описания его победоносных походов.
С VIII в. до н. э. в Вавилоне складывается и первый прозаический жанр – жанр царских хроник. Сохранилась вавилонская хроника, начатая в 745 г. до н. э. в царствование Набонасара и доведенная до правления Ашшурбанапала, т. е. охватывающая более ста лет. Дошли также «Хроника Гэдда», повествующая о падении Ассирии (626–605 гг. до н. э.), и продолжающая ее «Хроника Уайзмана», где события доведены до середины VI в. до н. э. «Хроника Набонида-Кира» описывает завоевание Вавилона персами. Все эти хроники, как и более поздняя «Хроника Селевкидского времени», от которой сохранился только фрагмент, представляют собой, как предполагают исследователи, единое произведенение. Отмечая высокую степень информативности и сжатый, лаконичный стиль вавилонских хроник, В. К. Афанасьева вместе с тем подчеркивает, что «в художественном отношении они не идут ни в какое сравнение… с древнееврейской прозой IX–IV вв. до н. э.»[535].
Царские хроники (анналы) и торжественные царские надписи, иногда совмещающиеся в одном произведении, а также письма царей к богу Ашшуру с описанием того или иного похода – единственные жанры, которые оставили после себя ассирийцы. При этом жанр хроник-анналов возник в Ассирии под воздействием хетто-хурритской культуры. Ассирийские анналы имеют сильно ритмизованную форму, приближающую их к стихам, содержат обильные батальные сцены и написаны от имени царя, заявляющего о своей славе и своих победах миру. Так, показательно начало «Анналов Ашшурбанапала»:
Я, Ашшурбанапал, творение Ашшура и Белет,
царенаследник великого престольного Дома,
кого Ашшур и Син, владыка тиары, во дни далекие —
имя нареченное его для царствования они назвали,
в утробе матери его для пастырства над Ассирией создали.
Шамаш, Адад и Иштар решением своим непреложным
устроение царствования моего повелели.
Особенно интересны фрагменты хроники, рассказывающие о том, как Ашшурбанапал стал царем Ассирии и покорил Вавилон. Его отец Асархаддон (680–669 гг. до н. э.) готовил своего сына, рожденного женой-ассирийкой, к должности жреца, отчего его образованию было уделено особое внимание. Ашшурбанапал с гордостью говорит о своей учености: «…я, Ашшурбанапал… мудрость бога Набу приобрел, // все искусство писцов, все ремесла, // все, что знания было – изучил…» [328]. Наследником же ассирийского престола Асархаддон первоначально назначил своего сына, рожденного от жены-вавилонянки, – Шамашшумукина (668–648 гг. до н. э.). Тем самым, вероятно, Асархаддон хотел частично исправить ошибки слишком жесткой политики своего отца Синаххериба, в 691 г. до н. э. разрушившего до основания древний Вавилон. Однако ассирийская знать была недовольна и в результате Асархаддон изменил решение: царскую власть над всей Ассирией получил Ашшурбанапал, а Шамашшумукин – только над Вавилонией, подчиненной Ассирии. Внешне отношения между братьями были хорошими, царство Ашшурбанапала процветало, о чем он также говорит с величайшей гордостью, видя в этом свою прямую заслугу и подтверждение покровительства ему богов: «…муж могучий, любимец Ашшура и Иштар, // потомок царственности – я!» [329].
Однако Шамашшумукин втайне готовил заговор против Ашшурбанапала, создав коалицию против Ассирии, в которую вошли эламитяне, арамеяне, мидийцы, ханаанеяне-финикийцы и даже Египет, завоеванный еще Асархаддоном в 671 г. до н. э. Ашшурбанапал говорит о своем брате: «Снаружи уста его доброе говорили, // внутри же сердце его убийство задумало» [330]. Шамашшумукин поднял восстание против брата ок. 652 г. до н. э. Однако дипломатическая ловкость Ашшурбанапала, а также смуты в Эламе (возможно, им же организованные) спасли Ассирию: царь расстроил коалицию и поодиночке разгромил противников. Он осадил Вавилон, в котором накануне восстания (653 г. до н. э.) произошло лунное затмение, что Шамашшумукин счел для себя дурным предзнаменованием. Вавилон пал (648 г. до н. э.), а Шамашшумукин покончил с собой, бросившись в огонь. Все это описывает в своих «Анналах» Ашшурбанапал. Называя себя «сердцем просторным, местью гнушающимся, грехи прощающим» [333], царь тем не менее с ликованием описывает жестокую расправу над побежденными сторонниками брата:
Воинов его, уста злобные их,
коими против Ашшура, бога моего, дерзкое рекли они,
против меня, государя, его почитающего, зло замышляли,
уста эти их я вырвал, их я сразил!
Остальных же людей, живьем,
перед статуями Шеду и Ламассу,
перед коими Синаххериб, отец отца-родителя моего,
заколот был,
ныне я духу его людей тех в жертву принес!
Плоть их, что отрезал я,
Скормил я псам, свиньям, воронам,
Орлам, птицам небесным, рыбам океанским. [334]
Всех, кто поддерживал Шамашшумукина, сообщает Ашшурбанапал, он «полностью растоптал» и вновь наложил на непокорных «ярмо Ашшура» [335].
Сохранились также молитвы Шамашшумукина, обращенные к богине Царпанит, супруге Мардука (отождествленной с Иштар как астральным божеством – планетой Венерой), и к богу Нергалу – Мору-Изнурителю (астральное имя Нергала, олицетворенного планетой Марс). Царь Вавилона передает потрясение, вызванное лунным затмением, а также состояние тяжелой болезни, его одолевающей, и просит богов отвести от него беды и страдания, простить его вольные и невольные прегрешения[536].
Как и анналы, торжественные ассирийские царские надписи имеют ритмизованную форму, сообщают о покорении тех или иных народов, прославляют могущество и храбрость царя, диктующего свою волю соседним владыкам и всему миру (надписи Асархаддона, Ашшурбанапала и др.). Одну из таких надписей – надпись царя Асархаддона о разрушении ханаанейского города-государства Цидон (Сидон), стилизовал в форме европейского сонета, довольно точно сохранив ее содержание и прекрасно выразив воинственный дух ассирийских владык, В. Я. Брюсов («Ассаргадон. Ассирийская надпись», 1897):
Я – вождь земных царей и царь, Ассаргадон,
Владыки и вожди, вам говорю я: горе!
Едва я принял власть, на нас восстал Сидон.
Сидон я ниспроверг и камни бросил в море.
Египту мысль моя звучала, как закон,
Элам читал судьбу в моем едином взоре,
Я на костях врагов воздвиг свой мощный трон.
Владыки и вожди, вам говорю я: горе!
Кто превзойдет меня? Кто будет равен мне?
Деянья всех людей – как тень в безумном сне,
Мечта о подвигах – как детская забава.
Я исчерпал до дна тебя, земная слава!
И вот стою один, величьем упоен,
Я, вождь земных царей и царь – Ассаргадон.
Жанр, с которого когда-то начиналось развитие клинописной литературы в Месопотамии, завершает ее многотысячелетнюю историю.
Таким образом, аккадская (прежде всего вавилонская) литература, прямая наследница шумерской, является одной из самых богатых и разнообразных жанрово и тематически литератур Древнего Ближнего Востока. Именно она сохранила в себе и донесла до остального мира образы и сюжеты, рожденные шумерской культурой, при этом качественно преобразив и трансформировав их. Именно отсюда тянутся нити к очень многим библейским текстам.
Хетто-хурритская литература
Открытие хетто-хурритской культуры
В начале XX в. в ста километрах от столицы Турции Анкары, в городе Богазкёй был найден богатейший архив, состоящий из таблиц, испещренных непонятными клинописными знаками. В 1915–1917 гг. чехословацкий ученый-хеттолог Бедржих Грозный нашел ключ к чтению этих текстов. Оказалось, что они в основном написаны на хеттском языке – одном из индоевропейских языков, родственном древнегреческому и древнеиндийскому (санскриту). Найденный архив принадлежал хеттским царям эпохи расцвета Нового царства, когда столицей хеттов был Хаттусас, или Хаттуша (ныне Богазкёй). Были обнаружены также памятники монументального искусства – рельефы, барельефы, скульптуры, составляющие богатую галерею храма Язылыкая, который использовался хеттскими царями для заупокойного культа их династии.
Так мир облетела сенсация, состоящая в том, что «сыновья Хета», хетты (хиттим – хиттийцы, хеттеяне), неоднократно упоминаемые в древних текстах Библии, – не вымысел, а реальность. В Библии о хеттах говорится как об этнической группе, существовавшей в Ханаане еще со времени патриархов (первая половина 2-го тыс. до н. э.) и вплоть до возникновения Израильского царства в Х в. до н. э. (Быт 10:15; 15:20; 23:3; Втор 7:1; Суд 3:15). В библейской Книге Иисуса Навина о хеттах речь идет как о народе, чья земля простиралась «от пустыни и Ливана… до реки великой, реки Евфрата… и до великого моря к западу солнца» (Иис Нав 1:4). Теперь существование этого народа было подтверждено его собственными документами. Стало известно еще об одной древней культуре, еще об одном мощном царстве, которое существовало в Малой Азии на протяжении XVIII–XIII вв. до н. э. и было грозным соперником других государств Древнего Ближнего Востока. Однако вскоре выяснилось, что хеттская культура – плод не только хеттской культурной традиции. На самом раннем этапе своего развития (рубеж 3–2-го тыс. до н. э.) хетты испытали сильное влияние народа, обитавшего на севере Малой Азии и говорившего на языке хатти – неиндоевропейском языке, уже к XVII в. до н. э. ставшем мертвым. Язык хатти является древнейшим представителем северозападно-кавказской (абхазо-адыгской) группы северокавказской семьи языков. Влияние хатти на хеттов касалось в первую очередь мифологии. В XVII в. до н. э. продвижение хеттов на юг, в Сирию, привело их к столкновению с еще одним древним народом – хурритами (ответвление месопотамской культурной традиции) и к воздействию хурритской культуры на хеттскую.
