Джеймс Эйтчесон - "Верный меч"
-Мы живые, - сказал я и указал на Уэйса, стоящего недалеко позади меня.
-Уэйс! - Воскликнул Эдо.
-Рад видеть тебя, - сказал Уэйс, улыбаясь.
- И я тебя, - ответил Эдо, и мне показалось, что я увидел влагу в его глазах. - Вот уж не думал, что увижу вас снова, после всего, что случилось...
Он не успел закончить, как слезы начали переливаться через край.
-А что с остальными? - Спросил я, оглядываясь в поисках нашего отряда. - С тобой есть кто-нибудь? Можэ, Иво, Хедо?
Он покачал головой.
-Я не знаю, - ответил он, - не знаю.
-А лорд Роберт? - Сказал Уэйс. - Что с лордом Робертом?
Эдо посмотрел на него, а потом на меня, приоткрыв рот. Под глазами у него лежали темные тени. Облако закрыло солнце, с севера подул ветер и я слышал, как вокруг нас задрожали деревья.
-Лорд Роберт... - сказал он. Его дрожащий голос казался далеким и слабым, как будто уже не принадлежал ему. - Лорд Роберт мертв.
5
Я смотрел на Эдо, не понимая, что он говорит. Это не могло быть правдой. Всего несколько часов назад я был с Робертом на площади Дунхольма. Я говорил с ним. Я пожал ему руку.
Образы кружились в моей голове. Мне казалось, я застрял в кошмарном сне, я пытался проснуться и не мог.
Сначала Освинн, теперь лорд Роберт. Человек, которому я служил половину жизни, мой единственный господин с юности. Я вспомнил тот взгляд, невысказанное отчаяние на его лице, когда он посылал меня с площади в город. И я снова увидел его глаза, пустые и потерянные, как будто ему уже было известно, что надвигается поражение и его собственный конец уже близок.
Мне бы хотелось что-то сказать, но слова застряли в горле, да и все они были бы ложью сейчас. У меня пересохло во рту, воздуха в груди не осталось. Я чувствовал, как сел на землю, хотя не посылал такого приказа своему телу. Я ожидал слез, но, странно, они не шли, я не мог вызвать их. Я просто онемел, как отсиженная нога. Этого всего было слишком много для одного дня.
Я поклялся всю свою жизнь отдать службе у лорда Роберта. Я дал торжественную клятву защищать его своим мечом и щитом. Я еще помнил то весеннее утро в Комминесе много лет назад, тихое и ясное, с цветущими яблонями в саду и теплым ветром, напоенным запахами земли. В то утро я принес ему присягу, и он принял меня, как незадолго до этого Эдо и Уэйса, одним из своих рыцарей в свой личный отряд, в ближайший круг своих паладинов. И теперь, когда присяга была нарушена, клятва, которую я дал ему была попрана. Я не был рядом с ним, чтобы защитить его, и теперь лорд Роберт был мертв.
Уэйс обхватил голову руками, его лицо покраснело, а плечи вздрагивали; Эдо сидел на камне, молча глядя в землю. Я не мог вспомнить, видел ли я их когда-нибудь в таком отчаянии.
-Как это произошло? - Спросил я.
-Какое это имеет значение? - Сказал Уэйс, и гнев сверкнул в его глазах сквозь слезы.
-Я хочу знать, - ответил я.
Эдо вытер лицо рукой.
- Я видел издали, - он вздохнул. - Вы помните, когда я отстал от вас?
Я помнил. На самом деле, последний раз я видел его, когда пробивался к тану с позолоченным мечом. Потом все смешалось у меня в голове. Я уже не помнил, кто был со мной, когда мы пришли на помощь Уэйсу и когда мы отступали обратно к площади.
-Я не знал, где вы были, - продолжал Эдо, - но я слышал, как рога с площади сыграли отступление и видел, как наши знамена двинулись к крепости. Англичане штурмовали холм, бои шли на каждой улице. Я присоединился к другому отряду, чтобы воссоединиться с армией, но врагов было слишком много, и мы могли только попытаться сдержать их. - Он снова опустил голову и закрыл глаза. - Я посмотрел на крепость и увидел, что знамя с ястребом теснят назад. Англичане прорвались в ворота. Они окружили лорда Роберта около общего зала. Он отступил внутрь, больше было некуда...
Он закрыл лицо руками, и я видел, как он дрожит.
-Что? - Спросил я.
Он взглянул на Уэйса, потом на меня глазами, полными ужаса.
-Тогда они стали бросать факелы. Здание загорелось так быстро, он бы не успел выскочить. - Он снова склонил голову. - После этого я побежал. Наших убивали повсюду, англичане победили. Больше не за что было драться.
Я вспомнил, что тоже видел общий зал в огне, пламя над соломенной крышей, густой и черный дым. В тот момент я не думал о лорде Роберте. Но Эдо был ближе к нему, он видел, как все произошло, и все же был бессилен спасти нашего господина.
Я не знаю, сколько мы еще оставались там. Больше ничего не было сказано, мы сидели, опустив головы, предаваясь нашей скорби. Облака над нами сгущались и темнели. Похоже, опять собирался дождь.
-Давайте, - в конце концов Уэйс первым поднялся на ноги, - давайте уберемся с дороги.
Мы отвели Едо с его конем туда, где привязали своих лошадей. Я велел ему идти вперед и изо всех сил тащился за ним. После сна нога разболелась еще сильнее, скоро я уже не смогу идти.
-Ты ранен, - Эдо заметил, как я хромаю. Он посмотрел на мою ногу, на мои окровавленные штаны и грубую повязку.
-Ничего, - сказал я, морщась. - Продержусь до Эофервика.
В его глазах мелькнуло сомнение, но он ничего не сказал. Мы устроились за поваленным деревом поближе к нашим лошадям. Эдо нашел в своей сумке немного сыра и мокрого хлеба, и мы разделили его на троих. Это была наша единственная пища. Когда мы закончили, Уэйс сказал:
-Мы должны прятаться днем и ехать ночью. Если нас все еще преследуют, так меньше шансов попасться им на глаза.
Я кивнул в знак согласия. Если повезет, мы будем в Эофервике через несколько ночей. Я мог только надеяться, что моя рана не воспалится за это время.
Потом каждый из нас дежурил по очереди, пока остальные спали. Так как я успел поспать утром, я предложил караулить первым, Эдо и Уэйс не возражали. Мои глаза слипались, но я боялся их закрыть, зная какие кошмары могут прийти ко мне во сне.
Я вспоминал тот день, когда встретил лорда Роберта; он тогда был в моих нынешних годах, а я был четырнадцатилетним пацаном. За несколько дней до того я сбежал из монастыря, и путешествовал, не зная местности, одинокий, свободный и голодный. Все, что я знал, это то, что я ни за что не вернусь обратно.
Я помнил, было жаркое лето, хотя июнь только начался. Я не ел больше суток, и мой желудок, казалось, прилип к хребту. Я держался леса, где мог, там я, по крайней мере, был защищен от жары; к вечеру я вышел на берег извилистой реки, позже я узнал, что она называется Коснонис и разделяет Бретань и Нормандию. Между берегом и опушкой леса стояло несколько палаток, горел костер, около полудюжины мужчин упражнялись со щитами и мечами, ловко наскакивая друг на друга, нанося и отражая удары.
Их клинки ярко вспыхивали на солнце, сталь звенела, когда они сталкивались. Я присел за кустом и некоторое время просто пялился на них, позабыв про пустой желудок. Никогда прежде я не видел ничего подобного. Это было похоже на танец: каждый шаг, каждое движение было тщательно выверено и в то же время казалось совершенно естественным.
В конце концов, голод взял верх надо мной, и я подумал, раз все эти люди собираются переночевать здесь, у них найдется что пожевать. Под прикрытием деревьев я обошел их лагерь с тыла. Здесь у костра было больше мужчин, они передавали друг другу хлеб и говорили на языке, который я принял за французский, который в то время едва понимал. Все они были бородатые и с длинными волосами; за время жизни в монастыре я так привык к бритым подбородкам и макушкам, что их внешность порядком смутила меня. Один из них был одет в кольчугу, отполированную и блестящую, и носил на пальцах серебряные кольца.
Должно быть, он их господин, подумал я. Он держал щит на коленях, используя его как стол, за которым едят. На его белом поле был нарисован черный ястреб.
Если бы я немного поразмыслил, я бы понял, что передо мной воины. Но в этот момент мой живот вконец взбунтовался от запаха жареного мяса, что плыл по воздуху. Осторожно, чтобы не споткнуться или не наступить на сухую ветку, я стал подкрадываться ближе. Одна палатка стояла немного в стороне от лагеря, и я наметил ее своей целью.
Ближе к реке несколько парней бегали друг за другом с деревянными мечами и плетеными щитами. Они казались моими ровесниками, или чуть старше - из моих кустов было не очень хорошо видно. Один долговязый пытался драться с двумя сразу. Я не опасался их, они казались слишком увлеченными своим занятием, чтобы заметить меня. Почти вприсядку, вертя головой по сторонам, чтобы убедиться, что ни один из мужчин у костра не видит меня, я под прикрытием кустов пробрался к палатке. Она была сшита из нескольких шкур, натянутых на деревянные опоры, и была, вероятно достаточно просторной, чтобы вместить двух человек. Клапан с кожаными ремнями прикрывал вход, но они не были завязаны, поэтому я беспрепятственно юркнул внутрь.
Первое, что поразило меня: здесь было жарко, а во-вторых, очень темно. Пока мои глаза привыкали к темноте, я шарил в поисках того, что можно было съесть или выпить. На траве были расстелены льняные одеяла, свернутая туника заменяла подушку. Под туникой лежал мешочек с несколькими монетами. Я положил в свой кошель две из них, думая, что они могут мне пригодиться в дальнейшем, а потом увидел в углу кожаную флягу. Не долго думая, я выдернул пробку и сделал большой глоток, а потом закашлялся, разбрызгивая алые капли. Вместо воды я напился вина, и более крепкого, чем я когда-либо пробовал.
