Н. Арутюнова - Проблемы морфологии и словообразования
No – no; pues no; claro que no; en absoluto; ni por asomo; ni hablar; ni remotamente; ¡qué va!; ¡quiá!; ¿qué he de conocerle?; ¡qué voy a conocerle yo!; ¿a qué ton voy a conocerle?.
¿No conoces a Juan?
Sí – sí (que) le conozco; claro que le conozco; naturalmente le conozco; pues sí le conozco; cómo no; ¿y por qué no?; ¿que si le conozco?; ¡como que si no le conozco!; ¡no voy a conocerle!; ¡vaya si le conozco!; ¿no he de conocerle?.
No – no; pues no; claro que no; en absoluto; ni por asomo; ni remotamente; ni mucho menos; ¡qué va!; ¡quiá!; ¡desde luego!; ¿qué he de conocerle?; ¡qué voy a conocerle!.
¿Estás cansado?
Sí – sí; claro (que sí); naturalmente; pues sí; cierto; y lo estoy; y tan cansado; y mucho; cómo no; ¿y por qué no?; sí que lo estoy; ¿que si estoy cansado?; ¡como que si estoy cansado!; ¡no he de estar cansado!; ¡no voy a estar cansado!; ¡vaya!; ¡a ver!; ¡desde luego!.
No – no; pues no; claro que no; eso sí que no; en absoluto; ni por asomo; ni hablar; de ningún modo; ni mucho menos; ni remotamente; ni poco ni mucho; nada de estar cansado; ¡qué va!; ¡quiá!; ¿a qué ton voy a estar cansado?; ¡qué cansancio ni qué diablos!.
¿No estás cansado?
Sí – sí (que) lo estoy; y lo estoy; y tan cansado; y mucho; pues sí, lo estoy; cómo no; ¿y por qué no?; ¡a ver!; ¿que si estoy cansado?; ¡como que si estoy cansado!; ¡como que no estoy cansado!; ¿no voy a estar can sado?; ¡desde luego!
Серия отрицательных ответов на этот вопрос в целом совпадает с приведенными выше ответами на вопрос ¿estás cansado?.[233] Наблюдая за структурой испанских ответных реплик, можно заметить, что наиболее общие и универсальные способы отрицания и подтверждения – sí и по – ориентированы не на предшествующее им высказывание, а на то, которое они предваряют. Sí и no не столько являются знаками совпадающей или обратной модальности относительно предшествующей реплики, сколько образуют эквиваленты утвердительных и отрицательных суждений, лексическое содержание которых в случае неразвитой реплики следует искать в предыдущем высказывании. В испанском языке невозможны реплики типа «нет, знаю» или «да, не знаю», первая часть которых представляет собой реакцию на реплику собеседника, а вторая выражает независимое суждение. Хотя и в испанском языке можно встретить примеры причудливого сплетения отрицательных и утвердительных частиц, последние приобретают в них чисто усилительную функцию, cр.: Ahora sí que sí que no seguimos; ahora sí que sí que va a ser que no (примеры М. Родригес Ириондо).
Способы подтверждения, используемые чаще в качестве знака согласия с собеседником, чем при ответе на вопрос, ориентированы на контекст и могут соответствовать как утвердительному, так и отрицательному суждению в зависимости от содержания предшествующей реплики. Ср. claro, cierto, justo, seguro, eso es и т. п. Desde luego, по—видимому, обнаруживает колебание в своей ориентации, то выражая подтверждение или согласие с репликой собеседника, независимо от ее модальности, то становясь эквивалентом утвердительной реплики. При ответе на отрицательный вопрос значение этого сочетания не вполне определенно.
Приведенные выше ряды свидетельствуют о том, что эмоциональные и экспрессивные коннотации постоянно сопутствуют в живой речи ответам информативного характера. Подтверждение или отрицание некоторого факта то усиливается, то ослабляется, то обнаруживает в отвечающем раздражение тривиальностью или неуместностью вопроса, то служит для отвода темы. Большую роль в такого рода реплицировании играет интонация. Некоторые реплики—клише могут выражать в зависимости от сопровождающей их интонации различные виды аффективных оттенков. Так, отрицательная реплика ¿a qué ton? букв. 'почему? с какой целью? указывает на раздражение или возмущение вопросом, обиду, желание прекратить разговор. В коммуникативном отношении она сближается с такими русскими репликами как «С чего ты взял? С какой стати? Чего ради? Еще чего придумал! Скажешь тоже! Вот еще! Это почему еще!». Ср. – No sé рог qué se me da a mí que el señorito ese tuyo debe andar un poco de la azotea. – La chica se exasperó. – A qué ton; bien bueno que es, mira (Delibes, Hoja); ¿Te ocurre algo, hija? – Ella respondió esqui—vanamente. – ¿A mí? ¡A qué ton! (Ibid.); La muchacha se irritó. – No empiece, – dijo. – ¿A qué ton no empiece? Yo no miento, hija (Ibid.); ¿Te pasa algo, hija? – Ella repsondió cortada. – ¿A mí? ¡A qué ton! (Ibid.).
Если экспрессивность реплики не поддержана ее лексическим наполнением, а ее рамки стесняют развертывание интонации, то такая реплика быстро утрачивает эффективность. Так, например, усилительная фраза a ver, по—видимому, воспринимается в современной речи как обычный утвердительный ответ; cр. – ¿Tienes novio, Desi? – A ver. – ¿El militar ese? – A ver (Delibes, Hoja); – Tengo el brazo molido. – ¿De la maleta, hija? – A ver (Ibid.); – Madrid no se conquista en un día, es bobada. – ¿Madrid? – A ver, hija (Ibid.).
В некоторых случаях коннотация ответа эксплицируется в уточнении; cр. – ¿Son amigos? – ¿Amigos? Lo que se dice amigos, no; conocidos, nada más; – ¿Es tu amigo? – Eso de amigo vamos a dejarlo, conocido y de lejos (примеры подсказаны M. Родригес Ириондо).
Выражение согласия или неодобрения, подтверждения или отрицания некоторого факта, желания или нежелания выполнить чью—либо просьбу легко и естественно перерастает в реакцию ad hominem, т. e. переносится на личность собеседника. Согласие с чьим—либо мнением или предложением нередко передается знаками восхищения самой личностью говорящего, на которые столь щедры испанцы; cр. – ¡Eres inmenso! – ¡Colosal! – ¡Formidable! – ¡Estupendo! (Ar—nicnes). Наоборот, нежелание выполнить просьбу или требование собеседника может обернуться против него самого, cр. – ¡Déjeme usted! – ¡Pero, por Dios, Galán, no seas loco! (Ibid.); – Haga usté el favor de salir por esa puerta (…). Saliendo un poco a la derecha está la escalera. – ¡Qué fina! ¿Te has educao en las damas negras? (Ibid.). Отрицательная реакция на личность собеседника, как показывает последний пример, вовсе не обязательно связана с использованием бранного репертуара. К. Бюлер передает анекдот о том, как боннский студент заставил плакать от злости и бессилия самую агрессивную рыночную торговку, применив к ней все буквы греческого и еврейского алфавитов (¡So alfa! ¡So beta! и т. д.). «В оскорблении, равно как и в музыке, почти все зависит от тона», – заключает свой рассказ К. Бюлер.[234]
При изучении аффективных реплик их значение удобно разлагать на две пропозиции, одна из которых передает их информативное содержание, а другая эксплицирует сопутствующую ему модально—эмоциональную коннотацию или, иначе говоря, пресуппозицию ответа. Так, например, смысл ответной реплики ¿Quién ha de ser? (на вопрос ¿Eres tú?) может быть сведен к следующим двум пропозициям: 1) Да, это я; 2) Это и так очевидно.
Отрицательные и утвердительные ответы неразрывно связаны с реализацией в диалоге определенной тактики. Тактика подчас внедряется в само построение реплики. Испанской диалогической речи свойственны непрямые, завуалированные формы реагирования, тенденция к смягчению ответа. Существуют специальные стандартизованные способы окольного выражения мысли, которое достигается благодаря тому, что отрицательная форма становится эквивалентом утверждения либо отрицание нейтрализуется, сочетаясь с прилагательными или наречиями обратного, сравнительно с искомым, значения (no + poco = mucho). Например: – Si vienes con estas intenciones, marcha y no vuelvas, Picaza. – No te has hecho tú poco señorita (Delibes, Hoja); – Marce, eché yo fuera el pueblo? – Anda, maja, no corres tú poco (Ibid.); – No te han entrado a tí pocas prisas, guapa (Ibid.); Ande y que tampoco le quedan a una cosas por aprender (Ibid.); Ande y que tampoco se ha puesto usted chulo, ¿va de fiesta? (Ibid.).
Изучение тактики диалогического поведения представляет любопытную социо—и психолингвистическую задачу, раскрывающую как универсальные, так и национальные черты диалога. Диалогическая тактика достаточно стандартизирована, и многие ходы диалогического поведения могут быть предсказаны с большой степенью вероятности. Так, например, чтобы подчеркнуть важность или неожиданность новости, говорящий иногда предваряет ее риторическим вопросом, провоцирующим вопросительную реплику собеседника, которая готовит благоприятную почву для основного сообщения, рассчитанного на эмоциональную реакцию. Ср. – ¿Sabes quien es? – ¿Quién? – Numeriano Galán. ¡Nada menos que Numeriano Galán! ¿Qué te parece? – Hombre, bien…; me parece bien (Arniches). Ведет «игру» в данном случае тот, кто ее начал.
Подобно тому как игра в шахматы есть в то же время борьба, требующая разработки сложных стратегических программ, диалог – в особенности диалог модального типа – также развивается под знаком борьбы за победу. «Всякий подлинный разговор, – писал Ш. Балли, – это схватка; это не борьба двух умов – соперниками выступают две личности в целом: одно „я“ стремится восторжествовать над другим. Даже в самой невинной и самой мирной беседе всегда затрагиваются жизненные интересы собеседников, потому что каждый из них вкладывает в нее что—то личное, будь то реальная заинтересованность, осознанное желание или чистый инстинкт, неосознанный импульс, неопределенное чувство».[235]
Литература
Арутюнова 1970 – Арутюнова Н. Д. Некоторые типы диалогических реакций и «почему» – реплики в русском языке // Науч. докл. высш. шк. Фи—лол. науки, 1970. № 3.
Арутюнова 1981 – Арутюнова Н. Д. Фактор адресата // Изв. РАН. Сер. лит. и языка. 1981. № 4.
Балли 1961 – Балли Ш. Французская стилистика. М., 1961.
Будагов 1971 – Будагов Р. А. История слов в истории общества. М., 1971.
Гак 1969 – Гак В. Г. Обозначение участника коммуникации или воспринимающего лица // Рус. яз. за рубежом. 1969. № 3.
