Михаил Ахманов - Литературный талант. Как написать бестселлер
В четвертой главе я дал примерную оценку количества персонажей в романе (10–30 и более), повести (5—10) и рассказе (2–5). Конечно, это примерные оценки, и они относятся к действующим лицам – главным героям и персонажам второго и третьего плана. В «Айвенго» я насчитал 45 таких персонажей, в «Саге о Форсайтах» их тоже несколько десятков, а в «Войне и мире» – около 200. Но редкий автор пишет за свою жизнь только один роман или пару рассказов; в обычной ситуации у него десяток крупных произведений, а рассказов – около 50.
Это означает, что общее число персонажей, представленных автором, порядка 300–500, и добрая сотня из них относится к главным героям и значимым личностям второго плана. Безусловно, среди них окажутся в чем-то похожие друг на друга люди, часть персонажей может кочевать из романа в роман, но тем не менее автор должен выдумать несколько десятков, а иногда и сотен воображаемых личностей. Каким образом? Только ли с помощью своей фантазии?
Этот путь, конечно, всегда открыт, и если персонажей немного, их можно сотворить, как говорится, «с нуля». Но я полагаю, что тут кроется некое лукавство – ведь автор не выдумывает людей «из ничего»; так ли, иначе, к нему приходят воспоминания о тех, кого он знал и знает, так что и в этом случае он использует прототипы, пусть даже мысли о них туманны и почти не осознаны.
Часто прототипом главного героя является сам автор. В таком решении слиты воедино несколько мотивов: себя самого автор знает максимально полно; можно приукрасить свой образ, добавить силы, красоты, ума и всевозможных талантов; можно сделать себя-героя безупречным и всегда правым; можно придумать другую, более удачную судьбу, вспомнить о допущенных ошибках и исправить их.
Это неплохой вариант, но у него есть недостаток: герои, вылепленные по образу и подобию автора, даже с нанесенной ретушью выглядят однообразно. Хватит на пару книг, и что потом?.. К тому же есть и другие важные персонажи – не писать же их всех с самого себя!
Для этого существуют другие люди, знакомые и незнакомые. Знакомые – ценные прототипы, так как многое о них известно, и они подходят на роль персонажей второго плана. Описывать какого-то своего знакомого в такой степени, что он будет узнаваемым, я бы не стал; это не очень этично и похоже на вмешательство в чужую жизнь, хоть и гипотетическое. Лучше создать оригинальные образы, сливая, соединяя вместе двух, трех, четырех человек. Иногда это похоже на мысленный конструктор: вы «разбираете» своих знакомых «на части» (внешность, манеры, речь, черты характера), а затем из частей, принадлежащих разным людям, «монтируете» новые личности.
Скажем, вам нужна женщина, возлюбленная героя. Поразмыслив, вы решаете, что внешностью она будет похожа на вашу кузину Людочку, красивую девицу двадцати трех лет; общаться она будет бойкой скороговоркой, выпаливая в секунду десять слов (как Аня, подруга вашей жены); она будет совершенно бесхозяйственной, как ваша тетя Марина (та умеет лишь сосиски варить); зато она будет умной, как редактор Ольга Сергеевна (та, что займется в издательстве вашей книгой).
Незнакомцев и незнакомок тоже стоит использовать в качестве прототипов, хотя в этом случае доступны только их внешность, манера держаться и иногда – речь. Но бывает, что при взгляде на какого-то человека в уме складывается его биография – нереальная, но вполне подходящая для книги. Словом, писатель должен не только размышлять и сочинять, но и наблюдать.
В прошлом жизнь, бытие, являлась единственным источником прототипов, но в нынешнюю эпоху мы находимся в гораздо более выигрышной ситуации. В нашем распоряжении неисчерпаемый кладезь образов и характеров, «взятых с экрана» – то есть использованы актеры в различных ролях из фильмов, сериалов, экранизаций литературных произведений. В этом случае мы получаем информацию не только о внешности, но также о характере и поведении в критические моменты; мы можем наблюдать своих предполагаемых героев снова и снова, изучать лица, жесты, речь – ведь раздобыть диск с фильмом несложно.
Над созданием того или иного экранного образа и текста диалогов потрудились сценарист, режиссер и сам артист; мы же пришли на готовое и «утащили» персонаж с экрана, совершив тем самым что-то вроде плагиата. Но кто мешает взять только облик, какой-то жест, какую-то черту характера? Взять деталь и соединить ее с другими деталями – скажем, с безалаберной тетей Мариной и умницей-редактором Ольгой, – и вот у нас уже свой собственный персонаж, тот, который нужен для романа. [7]
Книги других авторов – тоже полезные, а временами бесценные источники информации.
Многие крупные писатели с успехом использовали персонажи своих менее талантливых коллег или шли по стопам маститых авторов, создавших особо привлекательный образ какого-то героя1.
Я не призываю вас к такому творческому методу, но хочу указать на один бесспорно полезный момент. Предположим, вы пишете детектив, где герой – сыщик, и вы решили «скомбинировать» его из трех-четырех своих знакомых, дать ему внешность «примерно как у Сталлоне» и оживить его характер с помощью всяческих милых чудачеств. Вы хотите, чтобы он стал оригинальной узнаваемой личностью, не похожей на других великих сыщиков. Чем вам помогут книги? Тем, что вы постараетесь не использовать черты, коими обладают Шерлок Холмс, Эркюль Пуаро, инспектор Мегрэ, майор Пронин, Ниро Вульф – и так далее и тому подобное. Согласен, это нелегкая задача – что ж, ищите и думайте! Иначе в вашем сочинении будет бродить бледная тень мисс Марпл или призрак патера Брауна.
Итак, вы провели кастинг, определились с главными персонажами и приступили к созданию текста. По мере того как движется работа, вы все глубже погружаетесь в свой воображаемый мир, достигая слияния с обитающими в нем персонажами. Как я отмечал в первых главах, обычно это происходит тогда, когда книга написана на четверть или на треть, и у такого погружения есть явный признак: вы все чаще впадаете в писательский транс. В такие моменты пишется особенно свободно, а ваше отождествление с главным героем наиболее полное. Оно происходит тем легче, чем больше герой похож на вас, и это несомненно плюс в отождествлении.
Но есть и минус: не стоит тиражировать похожего на себя героя. К тому же кроме него есть и другие персонажи, и вам придется вживаться в самые разные образы, менять свою гендерную принадлежность, становиться то суперменом, то великим ученым, то бандитом, мерзавцем, мелким трусливым человечишкой. Если у вас есть персонаж-кондуктор, придется стать кондуктором, а еще продавцом, таксистом, домохозяйкой, пиратом, полководцем и любовницей полководца.
Так или иначе, вам придется это сделать, отождествлять себя с разными персонажами, как только вы вводите их в действие. Это происходит не с такой полнотой, как с главным героем, но хотя бы отчасти вы должны превращаться в других людей, различных и не похожих на вас.
Во второй главе я говорил об этом процессе как о системе Станиславского в действии, наилучшем способе вдохнуть в своих героев жизнь. Но при этом возникают – или могут возникнуть в зависимости от состава персонажей – три проблемы: профессиональная, эмоциональная и интеллектуальная.
Первая означает, что вы не ориентируетесь в профессии персонажа, не имеете познаний в этой области; ваш герой – врач, хирург или психиатр, а вы по образованию и роду занятий инженер, филолог или агроном. В таком случае необходимы консультанты, книги и хотя бы поверхностное изучение незнакомого предмета.
Но есть такие профессии, где существуют особая система взаимоотношений, специфический жаргон и частично или полностью закрытая информация. Искать консультантов скорее всего бесполезно, перевоплощаться тоже. Сумеете ли вы ощутить себя летчиком-испытателем, дипломатом или разведчиком уровня Рихарда Зорге? Сомневаюсь, ибо эти люди – не таксисты и не продавцы, и, чтобы «сыграть» их по-настоящему, требуются профессиональные знания и информация, недоступная рядовому гражданину. В таких случаях придется отойти от недоступной нам истины и пофантазировать. Случается, однако, что фантазии действуют на читателей сильнее правды.
Если не очень увлекаться, мы приходим к мысли, что героев надо выбирать себе «по плечу», исходя из собственного жизненного опыта и занятий, хорошо известных автору. Ограничения при этом неизбежны; если вы криминалист, то при наличии литературного дара вы сможете писать детективы, представляя себя то сыщиком, то сержантом полиции, то убийцей или заключенным, и даже – чем черт не шутит! – влезете в душу генерального прокурора. Но вам никогда не представить достоверно крупного ученого, физика или математика.
Вторая проблема возникает тогда, когда нужно создать персонажа, резко отличающегося от вас, от вашего эмоционального склада и мировоззрения. Например, образ мерзавца или кровожадного преступника-маньяка. Вы ведь нормальный человек; сможете ли вы перевоплотиться в негодяя и сыграть его роль? Или в существо юное, инфантильное, чье поведение трудно мотивировать?
