Олжас Сулейменов - Книга благонамеренного читателя
Мусульманский геноцид поставил под угрозу само существование христианских культур и народов Кавказа. Нет, не жажда наживы побудила хана Артыка с 45 тысячами кипчакских воинов выступить против 300–тысячного войска арабо–сельджукской коалиции в одно из утр 1125 года, на поле Дидгори, близ Тбилиси.
П р и м е ч а н и е
1. «Тураном» иранские и кавказские источники называли страну. населенную тюрками. Среднюю Азию, в частности.
Кочевники и Русь. Торкины, торки
Схема отношений христианской Руси с кочевниками во многих частях повторяет византийскую: агглютинативная связь (военные союзы; тюркские дружины у отдельных правителей; тюркские колонии в русских городах). Отличие — Русь была раздроблена на удельные княжества, Византия — едина. Поэтому отдельные русские княжества находились по отношению к Полю как бы в вассальной зависимости. Об этом свидетельствуют и княжеские браки. Удельные князья женятся на принцессах Турандот, и, скрепив, таким образом, союз со степными владыками, расширяют свои земли в Руси. Эти браки означали долгосрочный воинский союз. Род, выдавший девицу, обязан был относиться к князю как к родственнику, не нападал на его княжество, а при случае защищал. Те же самые обязательства принимал на себя и русский «зять». Теркины, т.е. родственники по женской линии, пользуются у тюрков особыми привилегиями и правами. Они считались ближе чем родственники по мужской линии. И эта традиция сохранилась до позднейших времен. По свидетельству Гродекова, казахи кочевали обществами одного рода, допуская в свои аулы из других родов лишь родственников по женской линии, т.е. торкинов или бедняков, нанимающихся в работники.
Народ, к которому принадлежит жена, по–тюркски — «торкин». Слово, вовлеченное в русскую грамматическую эволюцию, переразложилось — торки, так называют летописи кочевое племя, самоназванием которого было — узы (ед. число «торкин», «торчин». Окончание тюркского слова совпало с русским суффиксом ринадлежности — ин).
Впервые торки упоминаются в «Повести временных лет», под 985 годом, когда Владимир Святославич со своим дядей Добрьшей пошел против волжских болгар. «А торки берегомъ приводе на конихъ». Здесь не говорится, что русские князья и их торки участвуют в совместных действиях впервые.
Далее по летописи торки помогают отражать печенегов, потом половцев.
В конце XII века летопись упоминает «Торцького князя» Кунтувды1 , которого арестовал Святослав Всеволодич (двоюродный брат князя Игоря) по ложному доносу. За него вступились другие русские князья, как за человека храброго и преданного Руси. Вступились и степные родственники, которые в отместку за обиду Куятувдыя совершают набег на киевское княжество. Кунтувдый переходит на службу к Рюрику, и тот дает ему город Дверень, по реке Рось, — «русской земли для».
Есть многочисленные доказательства тому, что кочевники прочно оседали на территории Киевского государства. Об этом ясно говорит и топонимика: Торчиново городище, село Торское — Харьковщина, урочище Торч, Торчин, река Торчанка (приток Уши), село Торчица на реке Торчице, село Торчевский степак, река Торча, Торчицкое взгорье (Киевщина), город Торчин на Волыни, село Торчицы — в Черной Руси, город Торчин, город Торков (в Подолии), в Галицкой земле — Торки (Пермыш. повет), Торки (Сокальский повет), Торчиновичи (Самборский повет),
Город Торческ в Поросье в истории военных столкновении князей удельного периода играет роль центра, к которому тянулись другие торкские поселения. Торки жили не только в тех городах, которые сохраняют их имя в своих названиях. Они вероятно составляли значительный элемент в смешанном населении многих южнорусских городов и поселений.
П р и м е ч а н и е
1. Кунтувды — буквально «Солнце взошло». Сравните имя половецкого хана —
Куначук — буквально «Ясное соянце».
Брачные свидетельства в языке
Характерно, что летопись не упоминает случаев женитьбы князей XI–XII веков на дочерях торков. Они уже «свои». Здесь возможно была обратная связь — русские княжны выходят за вассалов. Но, к. сожалению, хроники не уделяют внимания бракам вождей подчиненных тюрков.
Зато появление в русских дворах XII века половецких «красных девок» часто отмечается. Союза с предводителями кипчакских племен, захватившими пространство южнорусских степей, после разгрома печенегов, князья добивались.
Именно история XII века наиболее насыщена сведениями о династийных браках с Полем.
Без преувеличения можно сказать, что почти все влиятельные княжеские рода в Киевской Руси состояли в кровном родстве со Степью. Укажем родословную линию Ольговичей, героев «Слова».
Олег, благодаря женитьбе на дочери Тугра–хана, стал князем черниговским. Сын от этого брака, Святослав, продолжает политику отца, и женившись на дочери Аепы, добивается титула «великий князь киевский».
В жилах сыновей его Игоря и Всеволода течет добрая струя кипчакской крови. На ком они женаты, летописи не сообщают, но сын Игоря Владимир в плену справляет свадьбу с дочерью Кончака.
В. А. Пархоменко в статье «Следы половецкого эпоса в летописях»1 отмечает: «Даже прославленный «добрый страдалец за Русскую землю» Владимир Мономах женил двоих своих сыновей — Юрия в 1107 году и Андрея в 1117 году на половчанках. Тут уж не приходится говорить о каком–то расовом или культурном антагонизме. Очевидно, высшие общественные классы и Руси и половцев имели кое–что общее, какими–то общими интересами друг к другу притягивались».
Интересы эти, на мой взгляд, очевидны — политический союз, в котором заинтересованы русские князья. Брак с Полем означает мир и поддержку. В летописи под 1107 годом: «Иде Владимир и Давыд и Олег к Аепе и ко другому Аепе и створиша мир; и поя Владимир за Юргя Аепину дщерь, Осеневу внуку, а Олег поя за сына Аепину дщерь, Гиргеневу внуку, месяца генваря 12 день».
В XI–XII веках половцы воюют против отдельных княжеств, входивших в систему Киевской Руси, в качестве союзников, заступаясь за своих «сватов».
Может быть, историки отнеслись бы к степнякам благосклонней, если бы Русь и ее союзники вели в этот период войны с внешними врагами. Но беда в том, что княжества спорили в подавляющем большинстве случаев только друг с другом и вовлекали в междоусобные распри своих степных родственников.
Чтобы правильно понять эпоху «Слова», надо учесть следующее обстоятельство — Русь XI–XIII веков не вела ни религиозных, ни общенародных, ни расовых войн, только — феодальные.
Князь, как правило, — патриот только своей вотчины. Великий, славный, чтимый летописями и академиям» радетель Руси Владимир Мономах первый навел половцев на земли русские, чтобы завоевать Полоцкое княжество. Только один Мономах приводил их 19 раз, а все Ольговичи (включая деда и внука) — 151.
…Биографические сведения в летописях весьма скудны: далеко не все браки русских князей «зарегистрированы». А из тех, что фиксировались, не все сохранены в процессе многочисленных позднейших переписок.
Браки Х века вовсе не указаны. Как протекали отношения славян с кочевыми соседями во времена дохристианизации, нам, по сути, почти ничего неизвестно, кроме отдельных упоминаний византийских историков (союз с аварами против Византии) и факта ассимиляции булгар.
Остается один источник исторических сведений — язык. Наиболее объективный, беспристрастный документ прошедших эпох. Он лишен предвзятости летописцев. Он вне временных предрассудков; не подвластен идеологическим колебаниям. Самый точный источник.
В русском, украинском, болгарском, сербохорватском бытует книжное слово «брак» — женитьба, супружество. В древнерусском «брак» — союз («Быть же брак велик»). Предлагали (Траутман) производить от глагола «брать». Таким образом, «брак» должно было означать — взятие. Преображенский и Фасмер (авторы самых известных этимологических словарей русского языка) соглашаются, однако, с сомнением. Но такая этимология не объясняет оригинальности морфологического и семантического процесса.
Судя по тому, что термин не получает общеелавянского распространения и не стал простонародным в указанных языках, образован (или заимствован) он сравнительно недавно и скорее всего в южнославянских (по типу неполногласных врата, злато, вран, враг и т.п.) В восточнославянских он не успел преобразоваться в полногласную форму «борок». Такая метаморфоза произошла бы в случае, если слово получило общенародное распространение. (Так в русском языке почти каждому «болгаризму» соответствует древнерусский фонетический вариант. Злато — золото, врата — ворота, вран — ворон, славий — соловей и т.п.) До низов слово «брак» не дошло, хотя появилось уже в старославянском.
Я предлагаю взять за исходную форму кипчакскую «бiрак» — союз (буквально «соединение, сочетание», от числительного бip — один).
