Валентин Стецюк - Формирование ностратических языков
Рис. 8. Карта ареалов поселений носителей ностратических языков. Обозначения ареалов: Алт. — алтайцы, Драв. — дравиды, Инд. — индоевропейцы, Карт. — картвелы, С-Х. — семито-хамиты, Ур. — уральцы.??? — неизвестный язык
Т. В. Гамкрелидзе и В. В. Иванов считают, что и.е.*reudh “красный (металл)” может быть заимствованным из шумерского, в котором есть слово urudu “медь”, а шум. guskiu “золото” связывают с индоевропейскими названиями этого металла (ближайшая форма арм. oski) и на основании этих двух фактов считают возможным говорить о контактах между этими языками и о близости ареалов их распространения. В связи с этим можно добавить, что шумерское guskiu очень похоже на финно-угорские названия разных металлов: саам. вешшьк “медь”, эст. vask “медь”, фин. vaski “железо”, морд. уське “железо” и др. Принадлежность шумерского языка к какой-либо определенной языковой семье до сих пор не определена. Если попытаться поискать шумерско-уральские параллели, то одна из них сразу может броситься в глаза москвичам — довольно распространенный апеллятив sumer/somer на прежний и современной финно-угорской языковой территории (р. Сумерь в Моск. обл. и дале г. Шумерля в Чувашии, г. Сумеричи севернее Онежского оз., г. Сомеро западнее Хельсинки, о. Сомери в восточной части Балтийского моря), причем в указателе географического атласа (Атлас офицера, 1984), который содержит 90 тыс. названий, это единственные названия этого корня, если не считать англ. Somerset.
Есть еще другие шумерско-уральские параллели: то же самое шум. urudu — ком. gord, удм. gord, хант. werte, венг. voros (из voroz ‹ vorot), все — “красный”; шум. gir “печь” — хант. kor, манс. kur, коми gor, удм. kur, эст. keris “то же”; шум. kаs “моча” — общ. ф.-у.*kusi “то же” (фин., эст. kusi, вепс. kuzi, удм. kyz’); шум. kisib “муравей” — фин. kusianen, эст. kusikas, удм. kuz’yli “то же”; шум. kur “гора” — саам. курро “то же”, мар. курык “то же”, ком. кыр “обрыв”, манс. карыс “высокий”; шум. gal’ “земля, место”, венг. hely — “место”, вепс. kal’l’ “скала”, ком. гала “предел”; шум. mud “кровь” — фин. mata, эст. mаda “гной”; шум. sub “сосать”, “кормить грудью” — венг. szopik, удм. s’ups’kany, мар. supalas “сосать”. Сами по себе эти параллели ничего не доказывают, поскольку шумерским словам можно найти схожие соответствия (хотя и в меньшем количестве) в индоевропейских и тюркских языках, например: шум. igi “смотреть” — и.е.*oku “глаз”, шум. gele “горло” — и.е.*gel “глотать”, шум. geme “женщина” — и.е. guene “то же”; шум. gis “мужчина” — общ. тюрк. kisi “человек”; шум. tag “касаться” — тюрк. doќ/toќ “то же”.
Однако в нашем случае можно добавить также другие странные на первый взгляд совпадения. В первую очередь, это параллели в религиозной сфере. Например, манс. Корс-торум, Кворыс-торум, хант. Нум Курыс — родоначальник богов и творец мира (после потопа роль верховного божества перешла к его сыну Нуми Торуму) напоминают имя шумерского бога-воителя Нингирсу (Нин-гирсу). Коми бог-демиург Ен при енеж “небо”, удм. инмар “бог”, ин(м) “небо”, мари йымы “бог” точно отвечают шум. Ан — “бог неба” (Мифы народов мира. 1991). Принимая во внимание все эти факты и то, что шумерский язык не семито-хамитский, можно допускать, что этот язык принадлежит к уральской или к дравидийской семье. Возможность принадлежности шумерского (как и эламского) языка к дравидийской семье объясняется тем, что протодравиды заселяли ареал ближайший к Месопотамии (к сожалению, дравидийско-шумерские связи в данных исследованиях специально не отыскивались). Переднеазиатские элементы в языке и ономастике васюганских хантов нашел А. М. Малолетко. В одной с своих работ он приводит два десятки примеров хантыйских слов, которым есть параллели в языках Передней Азии а Кавказа. Среди гидронимов, распространенных в районе Васюгана есть неэтимологизированный на местном основе элемент lat, которому есть соответствия в районе озера Ван и в верховьях Тигра (Малолетко А. М., 1990, 81–82). Это дополнительно подтверждает расположение прародины уральцев в Закавказье, хотя сам ученый трактует результаты своих исследований иначе.
Тема потопа, присутствующая в уральской (в частности ханты-мансийской), семито-хамитской и шумерской мифологии могла бы подтвердить тот факт, что это событие далекие предки уральцев и семито-хамитов пережили где-то совместно, однако значение ханты-мансийской легенды о потопе несколько обесценивается большим распространением легенды в разных вариантах среди народов всех континентов мира (Фрэзер Дж. Дж., 1986, 96-147). В легендах почти всегда праведники спасаются на острове, на дереве или на каком-то плавучем средстве. Передняя Азии пережила два оледенения — рисс и вюрм. Не исключено, что потоп мог быть обусловлен таянием снега и льда на вершинах гор после последнего потепления, и люди, действительно, спасались на горах вулканического происхождения, которые поднимались островами над морем воды. Впрочем, таяние снегов не могло быть настолько быстротечным, чтобы затопить обширные пространства Армянского нагорья. Дополнительным условием должны были быть проливные дожди, которые и сами по себе даже в настоящее время вызывают наводнения, но также и ускоряют процесс таяния снегов. Возможны и другие причины потопа. Время от времени, например, приобретает популярность гипотеза о затоплении низменных местностей вокруг Черного моря вследствие подъема его уровня, вызванного прорывом перемычки, отделявшей его от вод мирового океана, в месте современного Мраморного моря и проливов Босфор и Дарданеллы. В этом случае вода не могла затопить Армянское нагорье, но тем не менее люди спасались от потопа на высоких холмах, которые возвышались над водой как острова.
Название горы Арарат несколько напоминает тюрк. aral “остров”. При art/ert — “земля”, “место” в индоевропейских языках первоначальным названием горы могло быть Араларт и означать что-то вроде “остров земли”. Если же принять во внимание др. тюрк. art “нагорье, гора”(Наделяев В.М. и др. 1969), тогда Арарат бы определялся очень точно — “остров-гора”. Однако в Библии говорится не о самой горе Арарат, а о “горах Араратских”, из чего можно заключить, что ковчег Ноя необязательно причалил к горе Арарат и название свое она получила позднее, как воспоминание о потопе, когда люди поселились вблизи нее. А места эти для поселений были очень удобны, поскольку имели очень благоприятные географические и природные условия для жизни первобытного человека. Близлежащая территория состоит из многочисленных горных цепей, плоскогорий, между которыми расположены высокие ложбины. С. А. Сардарян, описывая географические условия этой страны, пишет:
“В древнейшие времена, вследствие огромных подземных взрывов, потоки лавы заполнили бездны и пропасти, выровняли очертания земли и одновременно приподняли ее. Наносные же отложения придали земле необычайную плодородность (Сардарян С. А. 1954, 25).
Здесь много гор типичного вулканического происхождения, самыми известными из которых являются Арарат и Арагац. Высота Арарата 5156 метров, вокруг же расстилается широкая и плодородная Араратская долина высотой 800-1000 м над уровнем моря. У названых гор довольно пологие, покрытые лесом и кустарниками, склоны, а полноводные реки, берущие начало возле снеговых вершин, питают растительность гор и окружающей равнины. Местность по богатству своих обсидиановых залежей, удобством для охоты и запасам воды была за весь четвертичный период весьма благоприятной средой обитания для палеолитического человека. Вот как описывал Марко Поло местность возле горы Арарат:
“У подножья, ближе к равнине, благодаря талым водам почва стала плодородной и растительный мир здесь такой пышный, что весь скот, который сгоняют сюда их ближайших местностей, находит здесь богатейший корм". (Marco Polo, 1986, 42).
Три больших здешних озера довольно мелкие, например, наибольшая глубина озера Резайе всего 15 м, а в самом глубоком из них, Севане есть глубины только до 60 метров (для сравнения — наибольшая глубина похожего на эти озера размерами и по происхождению озера Иссык-куль — 702 м). Следовательно, вода в озерах прогревалась хорошо, что способствовало размножению рыб и, соответственно, развитию рыболовства среди местного населения. Правда, Гамкрелидзе и Иванов о распространении рыболовства среди индоевропейцев ничего не пишут, да и вообще нет общего индоевропейского названия рыб, ибо и.-е.*peisk "рыба" встречается только в германских, италийских, кельтских, балтийских и, возможно, в славянских языках. И.-е*meni "какой-то вид рыбы" — в славянских, германских, кельтских, балтийских и греческом языках, и.-е.*ati "рыба" — в италийских, греческом балтийских, и. — е*(s)kualos "какой-то вид рыбы"- в германских, тальських, греческом и балтийских. Больше ничего, что бы касалось рыб и рыболовства, в словаре Ю. Покорны найти не удалось. Но индоевропейцы и не жили возле озера и рыболовством заниматься могли в ограниченным возможностях, а вот древние алтайцы и уральцы рыбу в озерах, на берегах которых жили, очевидно, ловили. Общетюркским и общефинно-угорским названиями рыб являются соответственно*balyk и*kala. Возможно, индоевропейцы больше занимались охотой. Так считают Гамкрелидзе и Иванов: «Обнаруженные следы специальной охотничьей терминологии свидетельствуют о довольно развитой охотничьей деятельности». (Гамкрелидзе Т.В., Иванов В.В., 1984, 697). Ту же самую мысль высказывал о древних индоевропейцах и Н.Д.Андреев:
