Рюрик Миньяр-Белоручев - Как стать переводчиком?
23. БЛЕСК И НИЩЕТА СИНХРОННОГО ПЕРЕВОДА
Hастало время подробно поговорить о поражающем воображение и, одновременно, в чем–то примитивном виде переводческой деятельности — синхронном переводе. О синхронном переводе слышали все. Все знают, что синхронным называется такой перевод, который осуществляют одновременно с речью оратора, что синхронный перевод — обязательный атрибут всех солидных международных конференций, что синхронно могут переводить только «избранные» переводчики и что они получают за свою работу солидные гонорары. Все это верно и в то же время не совсем так. Постараемся прояснить в юношеских головах эти и справедливые, и далекие от истины положения. Начнем с истории появления синхронного перевода.
В 1926 или 1927 году (различные источники сообщают разные даты) на имя бостонского радиоинженера Гордона Финли и президента фирмы «ИБМ» Томаса Уатсона был выдан патент на синхронный перевод. Им удалось создать установку, в которой была воплощена идея владельца магазина в Бостоне Эдуарда Филена об одновременном с речью оратора переводе. В 1928 году на VI конгрессе Коминтерна в Советском Союзе впервые переводчики переводили синхронно, используя только микрофон. Об этом пишет один из первых асов синхронного перевода в нашей стране Е. А. Гофман, ссылаясь на журнал «Красная нива». Вот его слова: «В журнале «Красная нива» за этот год можно увидеть переводчиков, сидящих в креслах перед трибуной. На шее у них громоздкое приспособление, поддерживающее микрофон. Телефонов (наушников) нет. Звук воспринимается непосредственно с трибуны»[10]. Рассматривая фотографии, понимаешь, что такая организация перевода не вызывала особого восторга ни у переводчиков, ни у их слушателей. Ловить содержание речи оратора или переводчика в котле постоянных помех (хождение и разговоры делегатов и членов президиума, шум проходящего транспорта и многое другое) слишком утомительное и малоэффективное занятие как для переводчиков, так и для присутствующих в зале. Поэтому синхронный перевод коснулся своим крылом нашей страны следующий раз только в 1933 году на XIII пленуме Исполкома Коминтерна, когда переводчикам были предложены наушники. Затем синхронный перевод использовался эпизодически: в 1935 году — на XV Международном физиологическом конгрессе в Ленинграде, в 1936 году — на заседаниях бельгийского парламента (в Бельгии два государственных языка), в 1938 году — в Голландии и т. д.
По–настоящему, как профессиональный вид деятельности, синхронный перевод заявил о себе на Нюрнбергском процессе во время суда над нацистскими военными преступниками. Именно там была предложена современная американская установка, которая впервые показала преимущества синхронного перевода в многоязычной аудитории, и именно там были представлены впервые две профессиональные команды синхронных переводчиков: одна — советская, другая — американская. Только после этого, несмотря на ожесточенное сопротивление переводчиков ООН, которые не хотели признавать преимущество синхронного перевода над последовательным, синхронный перевод с 1951 года прочно утвердился не только в ООН, но и на многочисленных международных форумах.
Почему же синхронный перевод вытеснил последовательный с наиболее важных международных конгрессов и конференции? Только по одной причине. Потому что после второй мировой войны возросло в несколько раз количество рабочих языков в залах встреч представителей различных стран. На авансцену международной жизни вышли и Советский Союз, и Китай, и Латинская Америка. Если до второй мировой войны международные организации в своей работе ограничивались двумя языками (французским и английским), то после победы союзников над фашистами рабочими я з ы к а м и стали и русский, и китайский, и испанский. Совершенно очевидно, что в таких условиях последовательный перевод потребовал бы в пять раз больше времени для заседаний (пять официальных рабочих языков), чем синхронный перевод. Что касается качества перевода, то, без всякого сомнения, при наличии квалифицированных переводчиков последовательный перевод даст значительно более высокие результаты с точки зрения точности, полноты, экспрессии выражения и нормативности текста перевода.
В нашей стране, бедной на международные контакты вплоть до хрущевской оттепели, знакомство с международными форумами и совещаниями совпало с приобщением их участников к синхронному переводу. Классического последовательного перевода с записями у нас многие так и не увидели. Абзацно–фразовый же перевод, при котором перебивают даже в середине высказывания, ломая и стилистику и экспрессию речи, ничего общего с работой переводчика–профессионала с большой буквы не имеет. Скорее всего, по этой причине устного переводчика высшей квалификации у нас называют синхронным переводчиком. Во французском и английском языках принято другое наименование — «переводчик конференций».
Остановимся еще на одном преимуществе синхронного перевода. Синхронного переводчика для его эффективной работы требовалось изолировать от шума зала заседаний, а его речь сделать доступной каждому реципиенту (слушающему). Так возникли кабины синхронистов и встроенные в кресла делегатов телефонные установки, позволяющие выбирать им тот язык, который они лучше всего понимают. Как правило, такие установки предусматривают 5–6 рабочих языков. Впрочем, и здесь мы оказались впереди планеты всей. Если на XX съезде в 1956 году зал Кремлевского Дворца съездов был оборудован с учетом семи рабочих языков, то уже к концу 60‑х годов он позволял использовать на конференциях и съездах тридцать(!) рабочих языков. Конечно, все 30 языков никогда не использовались, тем более что первые кабины синхронного перевода оборудовались полностью закрытыми из боязни террористических актов. Герметичность кабин угнетала переводчиков, которые были лишены возможности наблюдать за оратором, а следовательно, и лучше его понимать. Позже эти кабины были оснащены телевизорами, а нивые уже строились с застекленной стороной, которая позволяла переводчику наблюдать за тем, что делалось в зале, в президиуме и как произносит свою речь оратор. Именно через стекло кабины переводчика нашей команде синхронистов пришлось наблюдать и старческий плач одного из руководителей Советского государства К. Е. Ворошилова, когда Н. С. Хрущев поносил его за пособничество группе сталинистов в Политбюро, и триумф первого космонавта планеты Ю. Гагарина, и полуграмотное чтение написанных референтами речей Л. И. Брежнева. А до кабин Кремлевского Дворца съездов мы находились вообще далеко от зала заседаний, на другом этаже, в закупоренном пространстве под наблюдением работников госбезопасности и не имели доступа в зал.
Одновременно за рубежом был создан и радиовариант для синхронного перевода. Он функционировал следующим образом: при входе в зал все участники заседания получали небольшие радиоприемники, которые можно было повесить на шею; они имели свои собственные телефоны в виде пластмассовых пробочек, которые вставлялись в уши и которые были связаны с приемником проводом; на самом приемнике был переключатель, позволяющий выбрать один из рабочих языков. Такие радиоприемники ловили речь оратора не только в зале, но и в соседних помещениях. Это обстоятельство очень нравилось делегатам, особенно западным. Они предпочитали проводить большую часть времени не в зале заседаний, а в буфете, болтая со своими коллегами и появляясь на своих местах только тогда, когда объявляли о выступлении интересующего их оратора. Через стекла кабин синхронистов нередко можно было наблюдать странную картину: выступает оратор, в зале сидит пара делегатов и только места, отведенные для советской делегации, всегда оставались заполненными. Наши люди демонстрировали редкую для залов заседаний Парижа или Брюсселя дисциплину, прекрасно понимая, что иначе в делегацию советской общественности или профсоюзных активистов не попадешь. Но если в составе наших делегаций можно было часто встретить «лишних» людей, которых возили в качестве доказательства того, что государством у нас управляют простые люди (кухарки), то деловые представители «империализма» быстро оценили преимущества радиоварианта синхронного перевода и не теряли драгоценного времени на сидение в зале заседаний. Естественно, именно они и высказались за синхронный перевод.
Кроме того, синхронный перевод стал быстро «устраивать» и ораторов, и переводчиков. Ораторов, поскольку он выдворил с трибуны переводчика, который своим профессионализмом нередко подчеркивал неграмотность и косноязычие выступающего, отодвигая его на второй план и уязвляя его самолюбие. Переводчиков, поскольку их затворничество и речевое жонглирование двумя языками придавало им ореол исключительности и дарило известную независимость. К тому же, ляпнув какую–нибудь глупость, оратор мог свалить всю вину на переводчика, так как ошибки в сложных условиях одновременного слушания и говорения всегда более простительны.
