Борис Казанский - В мире слов
Например, русское тын (забор, ограда) представляет более древнюю форму немецкого слова цаун (Zaun), и более близкую к оригиналу. Ябеда стоит ближе к скандинавскому оригиналу эмбэтэ, чем немецкое амт (Amt) со значением должность, пост. Когда-то оно было серьезным, важным термином, означая должность княжеского комиссара. Подобная же история со словом фискал: в XVIII веке так называлась должность государственного контроля и фининспекции, был даже и генерал-фискал — главный контролер, правда, фискальная работа была связана с розысками и донесениями, и вот в свое время фискал приобрело в жаргоне наших школьников значение доносчик.
Все это — слова редкостные, музейные.
Если оставить в стороне научные и технические термины и вообще книжные «иностранные» слова, а также случайные и мимолетные модные словечки, то можно смело сказать, что наши «заимствования» в большинстве вовсе не пассивно усвоенные готовые слова, а самостоятельно, творчески освоенные или даже заново созданные образования.
Вспомните такие своеобразные переделки немецких и французских слов на русский лад, как шумовка, противень, рубанок, примазаться, в которых сохранено только некоторое созвучие, а значение привито к чисто русскому корню.
С другой стороны, такие совершенно новые использования, как прохвост, поганый, ирод, иуда, ехидна, аспид, будучи сами по себе нейтральными, обратились в ругательства благодаря тому, что встречались обычно в отрицательном контексте. Это такой же ход мысли, как змея — коварная женщина, пилить — изводить попреками. Подобным же образом христианин обращается в крестьянина, то есть первоначально в крещеного в противоположность поганым и нехристям, а затем просто в русского селянина вообще.
Совершенно по-своему использовали мы слово балда в образовании набалдашник, итальянское баста в бастовать, забастовка; из французского дё жур (на сей день), мы сочинили дежурный, дежурить, дежурство.
Мы говорим вошел в азарт, спорить с азартом, азартный человек. Это наши собственные слова: заимствовано было азартный только в отношении к карточной игре, в значении сопряженный с риском; французское азар (hasard) значило только риск; в этом смысле его употребляли в морском деле при Петре I. Но мы перенесли прилагательное азартный с игры на играющего, как характеристику его темперамента. А отсюда естественно создалось и существительное азарт, как свойство или состояние человека, новое слово, существующее только в русском языке.
Таким же перенесением значения французского мове тон (mauvais ton), что значит дурной тон, невоспитанность, с манер на человека создал Гоголь новое словечко моветон (человек с дурными манерами).
Более тонкое переосмысление получили в русском просторечии некоторые французские слова, бывшие в ходу в светском обществе: кураж (courage), что значит храбрость, приобрело иронический оттенок, и образованный от него глагол куражиться означал проявлять напускную, и притом вызывающую, самоуверенность; существительное форс (force) со значением сила тоже получило отрицательный смысл, так стали говорить о показном проявлении превосходства, отсюда просторечное (и школьное) форсить, то есть хорохориться, задаваться; слово раж (rage), по-французски ярость, стало означать разгоряченное состояние, близкое к азарту, в выражении войти в раж.
Немецкое траф (traf) означает попал (в цель), мы придали ему специфический оттенок, произведя глагол потрафить, потрафлять; сравните значение угодить во что-нибудь (бросая), угодить в тюрьму и угодить кому-нибудь. Кстати сказать, наши приставки обладают необыкновенно живой способностью овладевать иностранными словами, придавая им совершенно русскую физиономию. Так, пачка, запаковать, упаковать, упаковщик совсем русские слова, хотя в них гнездится немецкое пакен (Packen) со значением пакет, тюк.
Очень своеобразное явление представляют у нас заимствования, собственное значение которых остается совершенно в стороне, так что смысл им придан заново — из обстановки, в которой они слышатся, из впечатления, которое производили действия, связанные с ними. Так получили новое значение исполать, куролесить, катавасия. Добавим еще ералаш: татарское беспорядочное скопление людей стало беспорядком; кутерьма у татар когда-то означало состязание наездников, обычно сопровождавшееся свалкой, у нас кутерьма — беспорядочная и возбужденная возня; набат был татарским барабаны, когда шла речь о сигнале тревоги, у нас это быстрые удары в колокол при тревоге.
Того же порядка и наше транжирить, отражающее характерную черту нашего старого барского быта. Русские баре в старину выезжали за границу, чтобы себя показать, — а показать-то было нечем, если не щедростью, в расходах, знай-де наших! — тем более, что они не знали настоящей цены деньгам, требуя их от бурмистра или управляющего по мере надобности. Когда их урезонивали — часто собственные же слуги — что не к чему так сорить Деньгами, они отвечали, что-де нельзя же иначе а летранжè (á l’ètranger), что по-французски за границей. От этого обрывка французского слова, подхваченного в этой обстановке, и создано было транжирить, по существу совсем другое, наше собственное слово со значением сорить деньгами.
Некоторые заимствования стали у нас новыми самостоятельными словами, получив в русском быту специфическое осмысление, например: немецкое бунд (Bund) со значением союз, конфедерация превратилось в русское бунт — как результат противоправительственного объединения; кляуза в латинском — ссылка на статью закона, у нас — формальное, часто недобросовестное использование текста постановления (сутягой, доносчиком, склочником); голландское салфе, что значит (орудийный) салют, стало у нас залпом — выстрелом из нескольких орудий, ружей сразу (отсюда переносно выпалить залпом, выпить залпом; английское Воксхол (Vauxhall) — название увеселительного заведения близ Лондона — было заимствовано как вокзал, этим словом первоначально называли помещение для концертов при станции железной дороги в Павловске в 1830-х годах, потом саму станцию; муштра (усиленная, механическая военная учеба образцового солдата для парадов) идет от немецкого мустер (Muster) со значением образец, модель. Все эти слова получили у нас значение, которого не имели у себя на родине и которое создано нашим бытом: они зажили у нас новой жизнью и удалились от первоисточника. И это объясняется не живучестью самих этих слов, а животворной силой русского языка. Ему не страшны никакие заимствования. Это не значит, конечно, что можно злоупотреблять иностранными словами. Подобные злоупотребления обычно недолговечны и быстро выпадают из обихода, не засоряя языка.
4. Восток и Запад
Русский язык отличается от европейских языков обилием и разнообразием слов восточного происхождения. Испанский язык также богат ими, но почти исключительно арабскими заимствованиями. В наш же словарь вошло множество татарских, турецких, иранских, кавказских и китайских слов, а кроме того, ряд слов из восточных языков в пределах Советского Союза. Эти заимствования очень любопытны и важны в историческом отношении.
Древнейшими являются иранские заимствования — может быть еще от скифов, владевших южными степями и Крымом две с половшей тысячи лет и более тому назад и находившихся в живой связи с высокоразвитыми культурами Греции, Малой Азии и Ирана. Среди этих заимствований — очень значительные общеславянские слова: бог, свят, а также сто, собака, топор (заменивший, в конце концов, славянскую секиру) и имена древнерусских божеств Хоре и Сварог, позднее — хата, курган, кура, болван (изваяние), богатырь, шатер, сарай, чаша, сафьян, бирюза, сарафан, сурьма (служившая для чернения бровей и ресниц), десть (пачка бумаги). Некоторые из этих слов могли прийти к нам через посредство хазар, сидевших на Нижней Волге и ведших торговлю с Востоком, а кое-какие еще позднее, через татар.
От хазар (а может быть и от печенегов и половчее) мы получили немало важных слов, а следовательно и вещей, — сабля, булат (сталь), чекан, армяк, епанча, хоругвь (отсюда хорунжий, чин казацкого войска), сапог, товар, аршин, безмен, бумага, а также телега, лошадь, вьюк и названия конских мастей: буланый, каурый, пегий, чалый. Кое-что дошло до нас этим путем даже из Индии, например изумруд, и Китая — жемчуг (то и другое через турецкие языки).
