Роман Пересветов - Тайны выцветших строк
Сделанный молодым ученым смелый вывод о том, что Синодальный список был разделен на две части, подкреплялся еще одним наблюдением, касавшимся уже его содержания. Во второй, неотредактированной части под 1564 годом было записано сообщение о смерти казанского архиепископа Гурия. Рядом было оставлено свободное место для указания: сколько лет пробыл Гурий на своем посту. Но сведения об этом в первой части имелись. Отсюда напрашивался вывод, что, когда писалась вторая часть текста, посвященная 1560–1567 годам, этой первой части под рукой уже не было. Она, следовательно, была уже отослана редактору.
Но где же писалась эта первая часть до отправки редактору, а затем и вторая часть летописи? Это тоже удалось установить. Ученый исследовал дошедшую с времен Ивана Грозного опись царского архива. К большой своей радости, он обнаружил в ней следующую запись «Ящик 224. А в нем списки, что писати в летописец, лета новые. Прибраны от лета 7068 (1560) и до 76 (1568)».
Эта запись явно означала, что вторая часть Синодального списка за годы 1560–1568 была отдельно «прибрана» (хранилась) в архиве. Тем самым она подтверждала и догадку источниковеда: первая часть летописи, доведенная как раз до 1560 года, была послана на просмотр редактору раньше второй части и независимо от нее. Этот вывод сводил на нет заводившее в тупик предположение о том, что первые приписки делались после 1567 года, почти одновременно со вторыми. Теперь было доказано, что первая правка, вероятно, была сделана раньше, то есть после 1560 года.
Когда же именно? Этот вопрос и поставил перед собой молодой ученый.
Исследователь установил, что одни и те же события, упоминаемые как в тексте Синодального списка, так и на страницах Царственной книги, освещаются автором приписок по-разному.
Так, например, к рассказу о вражде между князьями Шуйским и Вельским, внесенному в летопись под 1539 годом, на полях Синодального списка было приписано, что в этой распре пострадал боярин Михаил Васильевич Тучков, которого Шуйские «сослаша с Москвы в его село».
В Царственной же книге этот рассказ был изложен уже иначе. Теперь из жертвы боярской усобицы Тучков был превращен в ее зачинщика.
Д. Н. Альшиц обратил внимание на одно обстоятельство: Михаил Васильевич Тучков являлся дедом изменившего Ивану Грозному князя Курбского. Эта, казалось бы, маленькая деталь проливала свет на многое.
Приписка в Синодальном списке, где Тучков сочувственно изображался жертвой, могла быть сделана только до измены Курбского и до опалы, поразившей всех его родственников. Вторая — после нее. Курбский же бежал в Литву в 1564 году. Значит, Синодальный список редактировался до этого года, а Царственная книга — позднее.
Догадку надо было проверить. Вскоре после своего бегства Курбский написал Ивану Грозному оскорбительное письмо, на которое царь ответил длинной отповедью, известной под названием «Царево государево послание во все его Российское царство об измене клятвопреступников его — князя Андрея Курбского с товарищами». В этом письме он называл Тучкова изменником и сравнивал его со змеей: «а понеже еси порождение исчадия ехиднова — по сему тако и яд отрыгаеши». Письмо, в подлинности которого никогда не сомневались историки, хотя оно сохранилось только в списках, было датировано 5 июля 1564 года. Предположение исследователя подтверждалось: первая приписка, в которой Тучков рассматривался как жертва боярской распри, была сделана до 1564 года.
В этом же послании к Курбскому не менее резко отозвался Иван Грозный и о недавнем близком своем советнике Алексее Адашеве. Его он обругал «собакой», обвиняя Адашева в дружбе с изменником Курбским.
Между тем в одной из приписок к Синодальному списку сообщалось, что Адашев введен в состав «судной комиссии», назначенной для разбора дела заговорщика князя Семена Лобанова-Ростовского. Еще одно свидетельство, говорящее о том, что Синодальный список редактировался до послания царя к Курбскому. Если бы это было иначе, приписка не упоминала бы об оказанном Адашеву доверии.
Наконец, ученый обратил внимание и на то, что в Царственной книге даны некоторые сведения, не встречавшиеся в Синодальном списке. Как выяснилось, они были позаимствованы из так называемой «Степенной книги»,[16] составленной не раньше 1563 года. Значит, и сведения из нее могли быть взяты только позднее этой даты. Еще одно подтверждение, что приписки на Синодальном списке вносились до 1564 года, а на Царственной книге позже.
КТО ЖЕ ОН?
Содержавшиеся в важнейших приписках сведения давно находились в научном обиходе и были в основном известны Альшицу еще в бытность его студентом. Однако, приступив к исследованию подлинных текстов, он сумел узнать много нового.
Написанные скорописью XVI века на полях летописи приписки заполняли их почти целиком и, не укладываясь на одной странице, переходили на следующие листы; некоторые же были совсем короткими — исправляли только одну строку или имя, третьи — только букву или стоявшую над ней точку.
Во втором варианте, то есть в Царственной книге, приписок и исправлений было раз в десять больше, чем в первом.
«Вот как невнимательно, должно быть, читал редактор этот текст в первый раз!» — казалось, говорили испещренные помарками страницы книги. Но мы уже знаем, что исследователь сделал другой вывод: вот как много произошло событий и как резко переменил свои взгляды неведомый редактор этих страниц после того, как в первый раз отдал их переписчику.
Самые пространные приписки, растянувшиеся на несколько листов, были вставлены в тех местах, где рассказывалось о наиболее важных периодах царствования Ивана Грозного. Разумеется, они были сделаны не простым очевидцем событий, а влиятельным государственным деятелем, привыкшим к беспрекословному исполнению своих распоряжений. Это выражалось прежде всего в том, что поправки, вносимые обычно в черновики, он делал на страницах уже готовой роскошной рукописи, предназначенной для царя и составлявшейся в одном экземпляре. Его, видимо, мало беспокоило, что этим он портил готовую книгу. Не говоря уже о стараниях писцов, пропадал труд и художников, украсивших текст большим количеством искусно исполненных рисунков. Его обширные вставки порой обрамляли и основной текст и рисунок, а иногда целый лист был безжалостно испорчен одной незначительной поправкой.
После автора приписок никто уже не прикасался к книге. На полях обоих вариантов хозяйничала одна рука. И это бесспорно была рука человека, облеченного неограниченной властью, присвоившего право по своему усмотрению исправлять и перекраивать официальную московскую летопись, «творить» историю.
Этот же требовательный редактор заставлял художников переделывать рисунки. Под некоторыми из них можно было прочесть сердитые замечания, вроде: «Здесь государь написан не к делу». На этом листе был как раз нарисован сам Иван Грозный. Иногда редактор в повелительном тоне указывал, как именно должен быть исправлен рисунок: «Тут написать у государя стол без доспехов (то есть не накрытый), да стол велик» или «царя писат тут надобет стара». По мнению редактора, художник слишком омолодил Грозного. Не понравившееся редактору изображение свадьбы Ивана Грозного он потребовал «розписат на двое — венчание да брак», то есть дать на эту тему две новые миниатюры.
Д. Н. Альшиц проследил, как выполнялись эти распоряжения. Там, где в первом варианте рисунок был забракован, во втором был нарисован другой, точно соответствовавший сделанным указаниям. Приказывая на некоторых рисунках убрать царя, редактор в то же время всячески старался в тексте своих приписок представить Ивана Грозного находчивым, мудрым и великодушным. Это было особенно заметно в приписках к рассказу о взятии Казани.
Кто же мог быть автором подобных приписок?
Как известно, многие из приближенных Ивана Грозного в разное время подвергались опале. Кто из них удержался до того момента, когда могли быть сделаны вторые приписки? Кто мог быть так подробно осведомлен о тревожных событиях детства Ивана Грозного или дней его тяжелой болезни? Кто отважился бы, наконец, при Иване Грозном самостоятельно решать: к делу или не к делу нарисован государь, да еще требовать: нет, отсюда надо его убрать, «царя писат тут надобет стара»!
В поисках ответа на эти вопросы ученый составил перечень несомненных признаков, которыми обладал, судя по характеру приписок, их автор.
Он должен был быть в живых и находиться при дворе после 1564 года.
Он был лицом весьма полномочным, и в редактировании свода ему принадлежало последнее слово.
Его политические взгляды суть политические взгляды Грозного.
Царю он исключительно предан.
Он — человек с большим политическим кругозором.
