Анатолий Железный - Происхождение русско-украинского двуязычия на Украине.
Позвольте Вас спросить, пан Мовчан, хорошо ли Вы знаете родословную великого русского писателя Н. В. Гоголя? Почему Вы так уверены, что этническим языком его непременно должен быть украинский? Не мешало бы Вам, прежде чем «просвещать» других, ознакомиться с предками писателя: и по отцовской, и по материнской линии многие были поляками. Следовательно, на генетическом уровне, родным языком Гоголя мог бы быть и польский. И если бы он писал по-польски, то был бы гением не в квадрате, как Вы написали, а, может, даже и в кубе!
Позвольте Вас спросить, пан Мовчан, хорошо ли Вы знаете родословную великого русского писателя Н. В. Гоголя? Почему Вы так уверены, что этническим языком его непременно должен быть украинский? Не мешало бы Вам, прежде чем «просвещать» других, ознакомиться с предками писателя: и по отцовской, и по материнской линии многие были поляками. Следовательно, на генетическом уровне, родным языком Гоголя мог бы быть и польский. И если бы он писал по-польски, то был бы гением не в квадрате, как Вы написали, а, может, даже и в кубе!
Где же логика? Иудей Бродский достиг вершин и Нобелевской премии без всякого участия своего этнического языка. Почему? Да потому, пан Мовчан, что вопреки Вашей «генетической теории» родным языком у Бродского был не иврит и не идиш, а русский язык, не имеющий ничего общего с его иудейскими генами.
Ну, хорошо, хорошо. Допустим на мгновение, что Ваша «теория» справедлива и я, решив «открыть в себе глубинные резервы» и «дополнительные возможности», поставил перед собой задачу перейти на родной язык. Какой язык, по Вашему мнению, мне родной, если отец у меня был украинцем (его предки были польского происхождения), а мать — русская? В рамках Вашей «теории» о глубинной связи «ридной мовы» с генами вопрос этот выглядит неразрешимым! Может быть надо подсчитать, каких генов — польских, украинских или русских — у меня больше? Вряд ли это сегодня возможно. А раз невозможно, то следует, видимо, с повсеместным применением Ваших идей повременить.
Придумайте, пан Мовчан, что-нибудь поубедительнее. Успехов Вам!
* * *И совсем уж в заключение поговорим еще немного о проблеме двуязычия. Наше сегодняшнее русско-украинское двуязычие является продуктом длительного польского господства на землях будущей Украины и возникло оно задолго до воссоединения с Россией. Полагаю, тезис этот обоснован в данной работе достаточно убедительно. Естественно, я не рассчитываю на то, что люди, оседлавшие тему «русификации», вдруг прозреют и согласятся с очевидным. Куда там! Именно сейчас под предлогом «дерусификации» они явочным порядком стремятся ввести в наш язык как можно больше новых полонизмов. По логике новоявленных полонизаторов идеальным, полностью «дерусифицированным» украинским языком вообще следует считать польский!
Итак, двуязычие в нашей стране реально существует и отрицать его равносильно попыткам отрицать закон всемирного тяготения. И, тем не менее, находятся у нас люди, которые это двуязычие не видят буквально в упор! Вот, скажем, профессор А. Пономарив, высмеивая основную идею моего «Открытого письма канадскому украинцу Петру Кравчуку» об историческом равноправии на землях Украины русского и украинского языков, пишет вот такое:
«В конечном итоге автор приходит к «оригинальной» мысли о двуязычии украинского народа, которую во времена формирования «новой исторической общности — советского народа» пропагандировал покойный академик И. Билодид и которую известный журналист и педагог И. Шестопал отрицал таким образом: «То лишь у змеи бывает два жала-языка, а у человека одна родная мать и один родной язык».
Не будем обращать внимания на то, что на самом деле у змеи имеется лишь один язык и одно жало и что это два разных органа (журналист, видимо, этого не знал). Из приведенной цитаты ясно видно, что я не придумал, а лишь констатировал наличие у нас русско-украинского двуязычия. И мне даже лестно, что пан Пономарив усматривает сходство между моими выводами и утверждениями видного, хотя и покойного ученого.
А вот высказывание еще одного идейного отрицателя реальности — преподавателя И. Лосива: «Я не считаю украинский народ двуязычным, у него нет двух языков, как у мордвы… Он имеет только один язык — украинский — и только с ним может отождествлять себя и свою державу».
Откуда такая безапелляционная уверенность в том, что языком украинского народа должен быть непременно один украинский язык? Эта уверенность проистекает от элементарного незнания истории человечества вообще и истории Украины в частности. Если говорить вообще, то издревле во всех государствах всегда параллельно сосуществовали две культуры: городская и сельская. Не правы те, кто считает, будто понятие «народ» относиться исключительно к сельским жителям. На самом деле и селяне, и горожане составляют две неотделимые части одного народа, причем каждая из этих частей, дополняя одна другую, выполняет только ей свойственные функции. Сельская часть народа в силу своей привязанности к земле и традиционной консервативности является хранителем древних традиций, обычаев, обрядов, примет, фольклора, в то время как городская часть является движущей силой социального, культурного и научно-технического прогресса. Древняя Русь не составляла исключения из общего правила:
«Горожане были передовой частью народных масс; их руками, умом и художественным вкусом создавалась вся бытовая часть феодальной культуры: крепости и дворцы, белокаменная резьба храмов и многокрасочная финифть на коронах и бармах, корабли с носами «по-звериному» и серебряные браслеты с изображениями русальных игрищ. Мастера гордились своими изделиями и подписывали их своими именами.
Кругозор горожан был несравненно шире, чем сельских пахарей, привязанных к своему узенькому миру в несколько деревень. Горожане общались с иноземными купцами, ездили в другие земли, были грамотны, умели считать. Именно они, горожане — мастера и купцы, воины и мореплаватели, — видоизменили древнее понятие крошечного сельского мира (в один день пути!), раздвинув его рамки до понятия «весь мир». (Б. А. Рыбаков «Мир истории». Москва, 1987, с. 317).
В конце двадцатых — начале тридцатых годов вследствие широкомасштабной индустриализации страны начался неуклонный процесс сближения городской и сельской культур. На фабрики и заводы в массовом порядке принимались селяне, в село из города направлялись технические специалисты, медицинские работники, учителя. В результате в городах все больше и больше звучала украинская мова, в селах же многие заговорили по-русски. Сельская молодежь впервые получила возможность свободно поступать на рабфаки и в высшие учебные заведения, что окончательно подрывало позиции писателей-романтиков, привыкших противопоставлять высокую нравственность селянина ущербному и «денационализированному» сознанию горожанина. Вчерашние селяне быстро становились заправскими горожанами, овладевали «панским» русским языком, становились инженерами, врачами, учеными и т. д. Наше двуязычие приобрело новую, более совершенную форму: теперь на Украине почти невозможно встретить человека, который не владел бы одновременно и украинским, и русским языками.
Но будем откровенны. Наше русско-украинское двуязычие для национал-сепаратистов — как кость в горле. Вы только посмотрите, с каким маниакальным упорством и с какой злобой требуют они изгнания русскоязычной городской культуры на том основании, что в ее основе лежит русский язык, которым пользуются также и в «сусідній державі» — в России. Поэтому — долой русский язык из радио- и телепередач, из государственных, школьных и дошкольных учреждений и даже из сферы религиозных отправлений… Последнее особенно возмутительно. Существует тысячелетняя традиция проводить богослужения на близком и понятном каждому православному христианину церковнославянском языке. От этого удивительного языка веет древней святостью, он как бы незримой нитью соединяет нас с первыми древнерусскими христианами, в трудной борьбе создавшими великое государство. Но вот теперь кое-кто, исходя из сиюминутных политических своекорыстных расчетов пытается заменить церковнославянский язык на современный бытовой суржик, разрушая освященное временем единство формы и содержания богослужения. Рубят корни, питающие нашу духовность и наше единство. Воистину, не ведают, что творят! Или ведают?
Одной из причин столь крутого радикализма (кроме стремления любой ценой укрепиться у власти) является то, что многие из самых ярых «ликвидаторов» — горожане, так сказать, «в первом поколении». Попав в городскую интернациональную среду, они прожили в ней еще недостаточно долго для того, чтобы преодолеть свой природный сельский, хуторской менталитет и по достоинству оценить все преимущества городского культурного плюрализма. Видимо поэтому, не найдя сколько-нибудь внятных аргументов в пользу изгнания из Украины русского языка, они пошли по пути его очернения и одновременного непомерно гротескного воспевания и возвеличивания украинской мовы. В оккупированных ими средствах массовой информации замелькали выражения вроде «мова сусідньої держави», «чужа, ворожа мова», «мова багаторічних гнобителів українського народу» и даже «страмнюча балалайка». И это все о языке Пушкина, Гоголя, Тургенева, Достоевского, Чехова, Толстого… Об украинской мове эти же господа говорят и пишут иначе: она, по их утверждениям, «малинова», «калинова», «шовкова», «світанкова», «солов'їна», «мова-пісня» и т. п. А по благозвучию она, дескать, уступает лишь итальянскому языку. Видимо, эти господа не в состоянии понять, что русскоязычные граждане (а таких на Украине по меньшей мере две трети населения) тоже любят и ценят свой язык, и вряд ли удастся заманить их мнимой малиновостью и шелковистостью украинской мовы и склонить к отречению от своего родного языка. Неужели не понятно, что люди ценят язык не за его благозвучие, а за гибкость, за возможность передавать с его помощью тончайшие оттенки мысли и за богатство лексического фонда? На свете есть языки куда более благозвучные, чем даже итальянский. Например, язык коренных жителей Гавайских островов невероятно певуч, так как состоит в основном из сочетаний гласных звуков. Но кто на этом основании станет называть его самым красивым и лучшим в мире?
