Николай Глубоковский - Библейский греческий язык в писаниях Ветхого и Нового завета
Въ этомъ трактатѣ намекалось уже не разъ, что еще много неизвѣстнаго касательно разныхъ деталей, относящихся къ новозавѣтному языку. Этой неизвѣстности не должно преувеличивать, и она не такого свойства, чтобы порождать неясность насчетъ общаго содержанія библейскаго ученія. Однако въ ея устраненіи равно заинтересованы и ученый филологъ и христіанинъ. Откровенное признаніе сего служитъ необходимымъ предвареніемъ для терпѣливаго изученія и разслѣдованія, какими только данная неясность и можетъ быть уничтожена. Сверхъ и помимо предметовъ неясныхъ отъ недостатка историческихъ свѣдѣній—напр., „крещеніе мертвыхъ ради“ (1 Кор. XV, 29), о „дарѣ языковъ“ (1 Кор. XIV и др.), апостольскомъ „жалѣ въ плоть“ (2 Кор. XII, 7) и пр.,—есть пункты лексикографическаго и грамматическаго свойства, гдѣ руководящими толкователями еще не достигнуто единодушія и гдѣ—посему—требуются новыя ученыя разысканія.
Среди первыхъ (лексикографическихъ) пунктовъ можно указать: ἀρπαγμός (Филипп. II, 6; въ новозавѣтномъ греческомъ языкѣ совсѣмъ или насколько сглажено и потемнилось различіе между отглагольными словами на -μα, μός и -σις?), τὴν ἀρχὴν (Ιн. VIII, 25), ἐμβριμάομαι (Μρκ. I, 43. Ιн. XI, 38 и др.), ἐξουσία (1 Кор. XI, 10), ἐπερώτημα (1 Петр. ΙII. 21), ἐπιβαλών (Мрк. XIV, 72), ἐπιούσιος (Mѳ. VI, 11. Лк. XI, 3), εὐπερίστατος (Евр. XII, 1), κατοπτρίζωομαι (2 Κορ. III, 18), κεφαλιόω (Мрк. XII, 4), κοσμικός (Евр. IX, 1), ὁδὸν ποιεῖν (или ὁδοποιεῖν у Мрк. II, 23), παραρυῶμεν (Евр. II, 1), προεχύμεθα (Рим. III, 9), σπιλάδες (Іуд. 12), συναλίζωμαι (Дѣян. I, 4), συνκρίνοντες (1 Кор. II, 13), τροπῆς ἀποσκίασμα (Іак. I, 17), τροχὸς γενέσεως (Іак. III, 6). Далѣе: каково различіе—или насколько оно соблюдалось новозавѣтными писателями—между ἅλλος и ἕτερος (напр., Гал. I, 6 сл.), βούλομαι и θέλω (напр. Mѳ. I, 19), εἰμί и ὑπάρχω (напр., Филипп. II, 6) и др.? Насколько сближаются случаи сочетаній съ εἰς и съ ἐν, а разница между нѣкоторыми падежами послѣ предлоговъ (напр., πρός) у классиковъ насколько становится незамѣтною? Всегда ли εἰς τό съ неопред. накл. выражаетъ цѣль (намѣреніе)? Какое различіе между εἵγε и εἵπερ? Всегда ли διότι равняется „потому что“? Гдѣ ὅτι равнозначуще причинному почему (Мрк. IX, 11. 28), а εἰ вводитъ ли прямой вопросъ? Употребляетъ ли св. Павелъ 1-е лицо мн. ч. объ одномъ себѣ? и др. и др.
Обращаясь къ пунктамъ болѣе строго-грамматическимъ, мы можемъ упомянуть касательно употребленія и силы члена: сколько тутъ уклоненія (если оно есть) отъ классической нормы—съ πᾶς (напр., Еф. II, 21. ІII, 8. Дѣян. II, 36. 1 Тим. I. 16); съ νόμος; съ πνεῦμα (ἅγιον); въ сочетаніяхъ въ родѣ тѣхъ, что въ Рим. V, 7. ІII, 30. 1 Тим. II, 15? Соблюдается ли со строгостію классическое правило, требовавшее члена предъ аттрибутнвнымъ причастіемъ, которое слѣдуетъ за чѣмъ-либо опредѣленнымъ (ср. 1 Петр. ІII, 19. 20)? Есть ли разница по значенію между ὁ ὄχλος πολύς и ὁ πολύς ὄχλος (ср. Ін. XII, 9. 12 и Мрк. XII, 37)? Какая разница между αὐτός и ἐκεῖνος въ 2 Тим. II, 26? Употребляются ли αὐτοῦ и пр. возвратно? Всегда ли ὅστις есть просто относительное мѣстоименіе (тоже, что ὅς: ср. Мѳ. XXII, 2. XVIII, 23)? Каково значеніе род. пад. во фразахъ δικαιοσύνη θεοῦ (ср. Рим. I, 17), πίστις ʼΙησοῦ Χριστοῦ (Рим. ΙII, 22)? Различается ли по значенію ἀκούειν φωνῆς отъ φονὴν ἀκούειν (ср. Дѣян. IX, I. 7. XXII, 7. 9. XXVI, 14 и см. А. Buttmann, Grammatik des Neutestamentlichen Sprachidioms § 132, 17; § 144, 16)?
Формулированные выше пункты потому названы „проблеммами“, что относительно ихъ все еще продолжается разногласіе въ извѣстныхъ комментаріяхъ, хотя о нѣкоторыхъ можно спросить, не покончены ли они уже по сужденію ученыхъ? Къ сему можно прибавить группу экзегетическихъ проблеммъ,—напр., Mѳ. VI, 13. Лк. XII, 49. XVIII, 7. Дѣян. XXVI, 28 сл. Іак. IV, 5. 2 Петр. I, 20,—вмѣстѣ съ общими вопросами въ родѣ слѣдующихъ: Какое вліяніе (если только оно было) оказывали переписчики на стиль новозавѣтныхъ писаній? Какія указанія (если только они есть) даютъ новозавѣтныя писанія о мѣстѣ своего происхожденія? Какое вліяніе (если только оно было) имѣлъ еврейскій параллелизмъ на изглажденіе въ іудейско-греческомъ умѣ тонкихъ оттѣнковъ разности между греческими синонимами? Какое вліяніе (если только оно было) оказывало употребленіе іудейскихъ руководствъ въ дѣлѣ согласія по формѣ или по употребленію цитируемыхъ ветхозавѣтныхъ мѣстъ? (Достойно вниманія согласіе въ сложныхъ цитатахъ—при уклоненіи отъ LXX-ти въ тѣхъ же частностяхъ—въ Рим. IX, 32. 33 и 1 Петр. II. 6-8: ср. Рим. XII, 19 и Евр. X, 30).
Ничуть не будетъ излишнею самонадѣянностію думать, что все еще тяготѣющія надъ новозавѣтнымъ греческимъ языкомъ неясности постепенно станутъ умаляться, пока въ концѣ концовъ исчезнутъ совсѣмъ. Немалая помощь при достиженіи этого результата можетъ быть извлечена изъ литературныхъ остатковъ отъ временъ, непосредственно предваряющихъ и сопровождающихъ христіанскую эру. Болѣе аккуратное изданіе и тщательное изученіе этихъ остатковъ, уже привлекшихъ усилія ученыхъ, даетъ результаты, которые оправдываютъ и даже превосходятъ ожиданія. Частности, отдѣльно незначительныя, оказываютъ важную пользу въ своей совокупности. Изрядныя прибавленія къ нашимъ познаніямъ о языкѣ александрійскаго и греко-римскаго періода уже получены изъ надписей и—особенно—папирусовъ (изъ коихъ иные восходятъ ко днямъ Птоломеевъ), добытыхъ за нѣсколько послѣднихъ десятилѣтій,—и теперь справедливо питать увѣренность, что это лишь начатки богатой жатвы открытій. Созвучія во фразеологіи поучительны даже и тогда, когда интеллектуальное и религіозное качество соотвѣтствующихъ имъ концепцій можетъ быть глубоко различнымъ (напр., υἱὸς θεοῦ, κύριος, σωτήρ употребляются о римскихъ императорахъ и въ вокабулярѣ стоиковъ). Сверхъ того, неизмѣнность и—во многихъ случаяхъ—опредѣленная дата многихъ изъ этихъ источниковъ ставятъ ихъ свидѣтельство выше подозрѣнія въ возможности клерикальныхъ измѣненій, отъ которыхъ не всегда вполнѣ свободенъ текстъ даже самыхъ лучшихъ изъ существующихъ новозавѣтныхъ рукописей.
Примѣчанiя
1
Этотъ недочетъ въ нашей литературѣ—какъ богословской, такъ и филологической—особенно бросается въ глаза по сравненію съ развитіемъ даннаго предмета на Западѣ, гдѣ изъ самаго послѣдняго времени мы можемъ назвать, напр., слѣдующіе труды: Neutestamentliche Grammatik: das Griechisch des Neuen Testaments im Zusammenhang mit der Volkssprache dargestellt von Prof. Dr. Ludwig Radermacher. Tubingen 1911; Novi Testamenti Lexicon Graecum auctore Francisco Zorel S. J.. Parisiis 1911, а также начатое въ 1911 году (Gotha) десятое изданіе Словаря Г. Кремера († 4 октября 1903 г.) подъ редакціею проф. Julius Kögel'я и нѣмецкій переводъ Новозавѣтной греч. грамматики проф. J. Н. Moulton'а. (Heidelberg 1911).
2
Изъ новѣйшаго времени таковы обработанные нами трактаты проф. Ад. Дейсмана („Современное состояніе и дальнѣйшія задачи изученія греческой Библіи въ филологическомъ отношеніи“ въ „Христіанскомъ Чтеніи“ 1898 г, № 9, стр. 365—400) и проф. Альб. Тумба («Греческій языкъ Библіи,—особенно въ Новомъ Завѣтѣ,—по современному состоянію науки“ ibid 1902 г., № 7, стр. 3—36), а также изслѣдованіе проф. С. И. Соболевскаго «„Общій“ греческій языкъ (по связи съ библейскимъ)» въ редактируемой мною „Богословской Энциклопедіи“, т. IX (Спб. 1908), стлб. 601—754 и ср. X (Спб. 1909), стр. 704—705, т. XII (Спб. 1912), стр. 912—914; въ послѣднемъ трудѣ приведена подробная библіографія, почему интересующихся и отсылаемъ къ ней.
