Карбарн Киницик - Стивен Эриксон Кузница Тьмы
Как всегда, ничего такого не случилось. И Аратан не знал, его ли это неудача или сила отца запечатана за впечатляющей наружностью, за уверенными глазами, сдержана с почти совершенным мастерством. Он подозревал первое - он же видел реакцию остальных, напряженные лица высокородных, смущение низших сословий (иногда эти чувства сражались внутри одного индивида). Драконуса боялись, и причину Аратан не мог понять.
Честно говоря, он не ожидал от себя такой чувствительности. Он же был побочным сыном. Он никогда не знал матери, даже имени ее не слышал. За семнадцать лет он едва двадцать раз был с отцом в одной комнате. Конечно, не более того. И Драконус ни разу с ним не говорил. Ему не выпадало привилегии обедать в главном зале; он учился отдельно и осваивал воинские умения вместе с новобранцами дом-клинков. Даже в дни и ночи после того, как он чуть не утонул, на девятую зиму жизни попав под лед, его осматривал целитель стражи, его не посещал никто, кроме трех младших сводных сестер, да и те посмотрели из-за двери - трио круглых лиц с распахнутыми глазенками - и тут же с визгом сбежали в коридор.
Такая реакция сказала Аратану, что он невообразимо уродлив; несколько лет он пребывал в этом убеждении, привыкнув скрывать лицо рукой, и вскоре касание собственных пальцев стало единственным доступным ему знаком утешения. Теперь он не верил, что уродлив. Просто... обычен, на такого и глядеть не стоит.
Хотя никто не говорил о его матери, Аратан знал, что именно она дала ему имя. Убеждения отца в этом вопросе были гораздо суровее. Он внушил себе, что помнит мать сводных сестер, объемистую грузную женщину со странным лицом - она то ли умерла, то ли уехала вскоре после отлучения тройни от груди, хотя позднейшие замечания наставника Сагандера намекали, что то была лишь кормилица, ведьма из Бегущих-за-Псами, что обитают за Одиночеством. И все же он предпочитал думать о ней как о матери девочек, слишком мягкосердечной, чтобы дать такие имена - имена, на вкус Аратана, сковавшие сестер словно проклятие.
Зависть. Злоба. Обида. Они редко составляли ему компанию. Пролетали быстро, словно замеченные краешком глаза птицы. Шептались за углами коридоров, за дверями, мимо которых он проходил. Очевидно, они видели в нем источник великого развлечения.
Сейчас, в первый год совершеннолетия, Аратан увидел в себе пленника или заложника, каких берут по традиции Великие Дома и Оплоты, скрепляя союзы. Он не из фамилии Драконс; хотя никто не делал секрета из его происхождения, само равнодушие лишь подчеркивало его никчемность. Семя брызжет куда хочет, но предок должен поглядеть ребенку в глаза, чтобы сделать своим. А этого Драконус не сделает. К тому же в нем мало крови Тисте - ни светлой кожи, ни высокого роста, а глазам, хоть и темным, недостает ртутной изменчивости чистокровных. В этом он похож на сестер. Где же отцовская кровь?
Скрыта. Она каким-то образом скрыта внутри.
Драконус его не признает, но для разума Аратана это не стало причиной печали. Мужчина ты или женщина, когда кончается детство, нужно встретиться с миром и занять свое место; а в этом ты всецело зависишь от собственных усилий. Созидание мира, его веса и ткани, позволяет проявить силу твоей воли. В этом смысле общество Куральд Галайна было истинной картой талантов и способностей. По крайней, мере, наставник Сагандер повторяет это почти ежедневно.
Как при дворе Цитадели, так и в отделенных селениях нельзя притвориться. Жалкий и бездарный не найдет места, где может скрыть свои неудачи. "Таково правосудие естества, Аратан, а оно по любой мерке превосходит правосудие, скажем, Форулканов или Джагутов". У Аратана не было серьезного повода считать иначе. Лишь такой мир, столь усердно воспеваемый учителем, он знал.
Но все же... сомневался.
Ноги в сандалиях застучали по спиральной лестнице позади, и Аратан повернулся в некотором удивлении. Он давно объявил башню своей, сделал себя лордом пыльных паутин, теней и отзвуков. Лишь здесь может он быть собой, и никто не посмеет оторвать руки от лица, не посмеется над истерзанными ногтями. Никто не навещал его здесь; колокола дома призывали его на уроки или обеды, он измерял дни и ночи по их приглушенным звонам.
Шаги приближались. Сердце застучало в груди. Он отвел руку ото рта, вытер пальцы о тунику и встал лицом к проему лестницы.
Показавшаяся фигура заставила его вздрогнуть. Одна из сводных сестер, самая низенькая - последней вышла из утробы - лицо покраснело от трудного восхождения, дыхание чуть напряжено. Темные глаза отыскали его.
- Аратан.
Никогда прежде она к нему не обращалась. Он не знал как ответить.
- Это я, - сказала она, и глаза сверкнули как будто бы гневом. - Обида. Твоя сестра Обида.
- Имена не должны быть проклятиями, - сказал Аратан, не подумав.
Если эти слова ее шокировали, единственным признаком стало чуть заметное покачивание головы. - Значит, ты не дурачок, как говорит Зависть. Хорошо. Отец будет... рад.
- Отец?
- Тебя призывают, Аратан. Прямо сейчас - я приведу тебя к нему.
- К отцу?
Она скривилась. - Сестра знала, что ты таишься здесь как редж в норе. Сказала, ты почти такой же тупой. Так? Она права? Ты редж? Она всегда права - она сама тебе так скажет. - Обида метнулась к нему, схватила за левое запястье и потащила к ступеням.
Он не сопротивлялся.
Отец его призвал. Аратан мог придумать лишь одно объяснение.
"Меня собираются изгнать".
Пыльный воздух Старой Башни волновался, когда они спускались, и покой этого места казался нарушенным. Но скоро все снова уляжется, пустота вернется, как изгнанный король на трон; Аратан знал, что никогда уже не посмеет предъявить права на его владения. Это было глупым заблуждением, детской игрой.
"В правосудии естества, Аратан, слабый не может скрыться, если мы не даруем ему такую привилегию. И помни: это всегда привилегия, за кою слабый должен вечно благодарить. В любой нужный момент, если сильный захочет, он сможет вынуть меч и окончить жизнь слабого. Вот и урок на сегодня. Терпимость".
Редж в норе - жизнь зверя терпят, пока он не начнет досаждать, и тогда собак спускают в земляной тоннель, в подземные садки, и где-то внизу редж бывает порван на куски, на мелкие клочки. Или его выгоняют наружу, где копья и мечи уже жаждут забрать жизнь.
Так или иначе, эта тварь не помнит о дарованной привилегии.
Все уроки Сагандера, словно волки, кружили около понятия слабости и места, уготованного проклятым слабакам. Нет, Аратан не был дурачком. Он все отлично понял.
И однажды он навредит Драконусу, хотя как - этого и вообразить нельзя. "Отец, я - твоя слабость".
А пока он спешил за Обидой, крепко схватившей руку, а вторую руку грыз, поднеся ко рту.
Мастер оружия Айвис утирал пот со лба, ожидая за дверью. Призыв застал его в кузнице, где он отдавал распоряжения мастеру железа насчет должной заточки многослойного клинка. Говорят, те, у кого есть примесь крови Хастов, знают железо так, словно всосали жидкий расплав из материнской груди. Айвис в этом не сомневался. Пусть кузнец - умелый и талантливый изготовитель оружия, но сам Айвис от крови Хастов по линии отца и, хотя считает себя солдатом до мозга костей, способен расслышать порок в лезвии, едва клинок извлекается из ножен.
Мастер железа Гилал принял упрек достаточно смиренно, хотя, разумеется, напрямую ничего не было сказано. Пригнув голову, он бормотал извинения, как и подобает мужу низшего ранга; уходя, Айвис слышал, как тот ревет на подмастерьев - из которых никто никоим образом не был виновен в пороке меча, ибо последние стадии изготовления клинка всецело свершаются рукой мастера. Айвис слышал эти тирады и понимал: со стороны мастера железа проявлений злопамятства ждать не следует.
А теперь он говорил себе, стоя у дверей Палаты Кампаний господина, что жгущий глаза пот - следствие четырех горнов кузницы, воздуха, испорченного жаром и горьким металлом, дымом и копотью.
Работники прилагали неистовые усилия, чтобы выполнить дневное задание. Видит Бездна, это кузница, не фабрика, но за последние два месяца достигнут впечатляющий прирост выпуска продукции, и не один из входящих в Великие Покои новобранцев не остается без оружия и доспехов надолго. Что делает его задачу гораздо легче.
Но сегодня лорд внезапно вернулся, и Айвис изнурял ум, пытаясь понять возможную причину. Драконус - муж размеренной жизни, не склонный к опрометчивым поступкам. У него терпение камня, но всякому известно, что подводить его опасно. Нечто привело его назад в Дом, и тяжелая ночная скачка вряд ли оставила его в добром настроении.
А теперь призыв - только чтобы оказаться у закрытых дверей. Нет, все это ненормально.
Миг спустя он услышал шаги, двери открылись. Айвис понял, что смотрит в лицо домового наставника Сагандера. Казалось, что старик был испуган и еще не справился с последствиями. Встретив взгляд Айвиса, он кивнул. - Капитан, лорд желает видеть вас немедля.
