Николай Глубоковский - Библейский греческий язык в писаниях Ветхого и Нового завета
Большинство этихъ евраистическихъ формъ и конструкцій встрѣчаются также у LXX; трудъ ихъ, какъ переводный, во многихъ частяхъ буквальный, при томъ же сдѣланный лицами, изъ коихъ нѣкоторыя лишь несовершенно знали греческій языкъ, этотъ трудъ по строю своему еще болѣе евраистическій, чѣмъ Новый Завѣтъ. Но ошибочно принимать, что этотъ переводъ представляетъ типъ греческаго языка установившійся и дѣйствительно обращавшійся въ то время. Такое предположеніе несогласно съ историческимъ процессомъ. Конечно, въ основѣ своей этотъ языкъ воспроизводитъ народную греческую рѣчь періода Птоломеевъ, а потому отличительный его характеръ является скорѣе слѣдствіемъ преувеличеннаго почтенія переводчиковъ къ еврейскому священному тексту и ихъ механической передачи послѣдняго. Но все-же безспорно, что особенности греческаго языка раннѣйшихъ писаній LXX-ти, ставшія обычными среди іудеевъ разсѣянія по причинѣ религіознаго употребленія перевода въ теченіи цѣлыхъ поколѣній, должны были получить огромное вліяніе при формированіи своеобразнаго греческаго языка среди населенія іудейскаго племени. А при космополитическихъ сношеніяхъ этой націи за время между моментами происхожденія обѣихъ частей священнаго греческаго канона (LXX-ти и Новаго Завѣта) ничуть неудивительно, что явно евраистическія особенности стали свободно обращаться и въ коренныхъ греческихъ кругахъ. Значитъ, здѣсь, какъ и въ другихъ случаяхъ, наша классификація примѣняется больше ради удобства, чѣмъ по строгой исторической точности. Мы не должны забывать о неясностяхъ, неизбѣжныхъ при недостаточности нашихъ наличныхъ познаній. Мы не должны истолковывать дѣло такъ, что первый примѣръ употребленія есть очевидное доказательство первоначальнаго происхожденія непремѣнно здѣсь и заимствованія другими именно отсюда. Мы не должны опускать изъ вида и той истины, что совпаденія въ народныхъ выраженіяхъ встрѣчаются въ многихъ языкахъ, слишкомъ удаленныхъ взаимно и не имѣющихъ между собою отношенія. Впрочемъ,—при всѣхъ этихъ неясностяхъ и оговоркахъ—общее вліяніе LXX-ти на Новый Завѣтъ, безъ сомнѣнія, было велико.
Но не все вліяніе на языкъ новозавѣтныхъ писателей шло только изъ еврейскаго и арамейскаго языковъ или отъ LXX-ти. Другіе языки, иностранные для греческаго, тоже оставили свои слѣды на этомъ языкѣ въ теченіи 1-го столѣтія, и нѣкоторые изъ этихъ слѣдовъ могутъ быть отмѣчены съ достаточною увѣренностію.
III. Другіе инородные элементы.Преобладаніе Рима и его многообразныя оффиціальныя сношенія съ подвластными народностями, при каковыхъ сношеніяхъ, естественно употреблялся латинскій языкъ, заставляютъ ожидать, что мы найдемъ нѣкоторые слѣды латинской рѣчи въ народномъ языкѣ апостольскаго періода.
а. Лексическіе латинизмы въ Новомъ Завѣтѣ состоятъ главнымъ образомъ изъ юридическихъ и военныхъ терминовъ, именъ монетъ, предметовъ одежды, утвари и пр.; напр., ἀσσάριον, δηνάριον, ἔχω aestimo, κεντυρίων, κῆνσος, κοδράντης, κολωνία, κουστοδία, λεγεών, λέντιον, λιβερτῖνος, λίτρα (лат. libra?), μάκελλον, μεμβράνα, μίλιον, μόδιος, ξέστης, πραιτώριον, σικάριος, σιμικίνθιον, σουδάριον, σπεκουλάτωρ, αἱ ταβέρναι, τίτλος, φελόνης, φόρον, φραγέλλιον (-λόω), χάρτης?, χῶρος.
Встрѣчается болѣе четырехъ десятковъ латинскихъ именъ лицъ и мѣстъ, равно какъ техническіе термины ὁ Σεβαστός (Augustus) и Καῖσαρ.
Попадаются латинскія фразы: ἐργασίαν δοῦναι (operam dare), τὸ ἰκανὸν λαμβάνειν (satis accipere), τὸ ἰκανὸν ποιεῖν (satis facere), συμβούλιον λαμβάνειν (consilium capere). Слѣдуетъ отмѣтить также σὺ ὄψῃ (Мѳ. XXVII, 4 tи videris), ὄψεσθε αὐτοί (Дѣян. XVIII, 15).
б. Прослѣдить съ увѣренностію вліяніе латинскаго языка на грамматику Новаго Завѣта гораздо труднѣе, чѣмъ по отношенію къ еврейскому языку; причина сего въ болѣе близкомъ сходствѣ по структурѣ между языками латинскимъ и греческимъ. Однако думаютъ, что слѣды этого вліянія могутъ быть находимы—съ большею или меньшею отчетливостію—въ слѣдующихъ конструкціяхъ:—предрасположеніе къ ὅτι и ἵνα по сравненію съ винит. пад. и неопредѣленнымъ накл. (ср. увеличивающееся употребленіе ut послѣ impero, rogo и пр., aequum est, mos est etc.): возобладаніе сослагат. накл. надъ желательнымъ послѣ формъ историческихъ временъ: тенденція къ потемнѣнію разности между прош. сов. и аористомъ: употребленіе ἀπό предъ родит. пад. послѣ φυλάσσειν и другихъ глаголовъ опасенія (ср. cavere ab): исключительное употребленіе только неопред. накл. (даже неопред. страд. зал.) послѣ κελεύειν: употребленіе винит. пад. послѣ προέρχεσθαι (ср. praeire aliquem),—дат. пад. послѣ γαμέω-ομαι (connubeo alicuі), ἐκ послѣ νικάω (ср. victoriam ferre ex); ὅς въ равномъ значеніи съ καὶ οῦτος (ср. qui=et hic) для продолженія рѣчи въ сочиненной части предложенія; поставленіе впереди предлоговъ ἀπό и πρό при точныхъ опредѣленіяхъ времени и мѣста; повсюдное опущеніе восклицанія (ῶ) предъ звательн. пад.; употребленіе предлога σύν въ смыслѣ καί.
Б. Но ходившій во дни Господа Христа греческій языкъ воспринялъ и другіе инородные элементы изъ языковъ, употреблявшихся въ разныхъ провинціяхъ имперіи. Это опять главнымъ образомъ были обозначенія мѣстныхъ (туземныхъ) предметовъ или обычаевъ. Сюда могутъ быть причислены слѣдующія:—βαίον, βίβλος (βύβλος), σίναπι, σινδών (однако ср. ̔́Ινδος, Sind), признанныя египетскими; κράβαττος (ср. лат. grabatus), παρεμβολή, ῥύμη (?)—македонскія; ἀγγαρεύω (см. однако Эсхила Агамемнон. 282), γάζα, σανδάλιον (-δαλον)—персидскія; ἀῤῥαβών—финикійское; ῥέδη (-δα)—галльское или кельтское; βουνός—киренское и сицилійское. Однако нѣкоторыя изъ этихъ словъ уже издавна натурализовались въ греческомъ языкѣ.
IV.Но наиболѣе ясно различаемый элементъ греческаго новозавѣтнаго языка есть религіозный элементъ. Здѣсь центръ и душа всего предмета. Новозавѣтный языкъ не просто смѣсь различныхъ лингвистическихъ пережитковъ, не механическое сочетаніе ингредіентовъ. Его жизненность покоится на его животворящемъ духѣ. Это открывается на каждой страницѣ. Читатель переносится въ новое царство мысли и вводится въ новый типъ жизни. То и другое производило свое естественное дѣйствіе на рѣчь первыхъ вѣрующихъ. Но именно потому, что сущность этого языка состоитъ въ новомъ духѣ его, онъ и не поддается анатомическому расчлененію. Это свойство проникаетъ всюду подобно атмосферѣ, но неосязаемо, какъ благоуханіе. Поэтому всякій перечень такихъ особенностей будетъ до крайности несоотвѣтствующимъ своему объекту. Немногія частности приводятся, какъ такія, которыя лучше всего указываютъ характеристическія качества.
А. Религіозный элементъ въ лексическихъ примѣненіяхъ. Много новозавѣтныхъ словъ, означающихъ конкректные предметы или внѣшнія учрежденія и отношенія, были заимствованы изъ іудейства; они разсмотрѣны выше (см. II. А. а и б). Поэтому теперь мы ограничимся главнымъ образомъ терминами болѣе внутренняго или духовнаго характера.
а) По самой природѣ вещей понятно, что совсѣмъ новыя слова сравнительно рѣдки, и всякій возможный списокъ ихъ будетъ возбуждать сомнѣнія и вызывать пересмотры, ибо наши теперешнія познанія несовершенны. Но, пожалуй, наиболѣе отличаются съ этой стороны слѣдующія слова, которыя заслуживаютъ упоминанія: ἀγαθοποιία, αἰσχροκερδῶς, ἀκατάκριτος, ἀλίσγημα, ἀνακαινόω (-καίνωσις), ἀντιμισθία, ἀντίχριστος, ἀπέκδυσις, ἀπελεγμός, αὐτοκατάκριτος, ἀφιλάγαθος, ἀφιλάργυρος, βαττολογέω, δαιμονιώδης, δικαιοκρισία, δίλογος, διώκτης, δοκιμή, ἑγκομβόομαι, ἐθελοθρησκία, εἰδωλολατρία и пр., ἐπιούσιος, ἐτεροδιδασκαλέω, εὐαγγελιστής, εὐμετάδοτος, εὐπροσωπέω, θεοδίδακτος, ἰσάγγελος, καλοδιδάσκαλος, καρδιωγνώστης, καταθεματίζω, κενοφονία, λογομαχέω (-χία), ὀλιγόπιστος (-πιστία), ὀρθοποδέω, ὀφθαλμοδουλία, πληροφοπία, πολύσπλαγχνος, προσωπολήμπτης (-λημπτέω, -λημψία), πρωτοκαθεδρία, συνζωοποιέω, συνκακοπαθέω, συνκακουχέω, συνσταυρόω, σύνψυχος, φρεναπατάω ()πάτης), φυσιόω ()σίωσις), χρηστεύομαι, ψευδάδελφος, ψευδαπόστολος (и другія сложныя съ ψευδο-).
