Франклин Фолсом - Книга о языке
Стоило двум новым семьям пожить какое-то время порознь, как они начинали говорить по-разному. Быть может, одна семья набрела на неизвестные прежде растения, на неведомых зверей. Для этих новых предметов приходилось придумывать новые слова. Другая семья, возможно, встретилась с незнакомыми людьми и переняла новые слова у них.
По-особому получилось в Австралии. Там многие верили в магию слов. Думали, что, произнеся имя умершего человека, можно вызвать его дух. Но многие племена в Австралии очень боялись духов. Поэтому они взяли за правило: никогда не упоминать имя человека после его смерти. Но вот беда — у австралийцев имена людей часто совпадали с названиями предметов.
Мы тоже часто одинаково называем и человека и предмет. Ты, наверно, знаешь фамилии известных композиторов — Глинка, Лист — или слышал об украинском философе и поэте по фамилии Сковорода. Может, ты встречался в жизни или в книгах с фамилиями: Синица, Каштан, Рыба, Птица, Мороз, Метелица, Сокол, Кисель. А помнишь, у Гоголя — Елизавет Воробей, Коробочка и Яичница? А мало ли таких же имен — Карп, Слава, Домна, Груша, Роман, Булат, Лев, Соня, Вера, Надежда, Любовь… Девочек называют именами цветов и растений: Роза, Лилия, мальчиков — именами месяцев — Август, Март.
Теперь смотри, что было бы, если бы ты верил в духов. Предположим, ты сидишь за столом и хочешь попросить, чтобы тебе передали рыбу или налили еще киселя. Но ты не осмелишься произнести вслух эти слова, если где-то когда-то, пусть даже очень давно, умер какой-то человек по фамилии Рыба или Кисель. Если ты раньше любил жареные каштаны, тебе, наверно, пришлось бы и с Ними распрощаться. Нельзя было бы позвонить по телефону никому, кого зовут Вера или Роман. Людям, родившимся в августе или марте, пришлось бы позабыть об этом.
Положение не из легких, разве что выйти из него так, как это сделали австралийцы: придумать для предметов новые названия.
Ты тоже мог бы так поступить, если бы тебе удалось договориться насчет новых слов со всеми друзьями и соседями. Но представь, что ты хочешь навестить свою бабушку, которая живет в другом городе. Ты можешь написать ей: «Дорогая бабушка, я к тебе приеду 1 микмака». Пусть микмак — это твое новое слово для августа, но откуда бабушке об этом знать? Если ты скажешь ей, что хочешь поставить в воду кваксы, она подумает, что ослышалась, а если ты попросишь разрешения сорвать с дерева спелую вуску, она придет в полное недоумение.
Если две группы людей видятся редко, от случая к случаю, то стоит кому-нибудь из них изменить названия хотя бы нескольких предметов, и вот им уже труднее понимать друг друга. Кое-где в Австралии родовые общины часто дробились, потому что им приходилось охотиться на огромных пространствах скупой, засушливой земли. Из-за страха перед духами и по многим другим причинам речь людей изменялась, и в каждой группе — на свой лад. Под конец они начинали говорить настолько по-разному, что потомки этой разделившейся надвое семьи, встречаясь, не могли понять друг друга. Из одного языка получалось два.
В каждом племени изменяли названия предметов, заимствовали иноплеменные слова и чего только еще не делали с языком!
И вот так в мир постепенно входили сотни и тысячи языков. Когда речь только зарождалась, она была своего рода мостиком между людьми, но потом она не раз вставала между ними стеной.
ЯЗЫК И ЕГО РОДНЯ
* * *
Мы уже говорили, что, пока люди не изобрели письменность, все слова, стоило их произнести, тут же рассеивались в воздухе. И все же звучание иных слов удалось восстановить. В наше время ученые вызвали к жизни слова, которые давным-давно отзвучали. Они воссоздали язык, на котором никогда никто не писал и на котором никто не говорит вот уже 5000–6000 лет.
Этот исчезнувший язык назвали индоевропейским. Пока современные «словоискатели» шли по его следам и расставляли ему сети, они многое разузнали и о людях, которые на этом языке говорили. Судя по всему, родина индоевропейцев была расположена по берегам трех рек: Эльбы, Одера и Вислы. Жизнь у тамошних земледельцев была очень трудная. Ледовые потоки ледникового периода сгладили всю землю. Почва была скудная, тощая. Семьям приходилось бродить с места на место, искать новые поля, где они сеяли бы злаки, и новые пастбища, где была бы трава для скота. Дети не жили подолгу под одним и тем же кровом. У их отцов и матерей не было никаких орудий, кроме каменных, хотя в других краях люди к тому времени уже научились употреблять медь и бронзу.
КАРТА РАСПРОСТРАНЕНИЯ ИНДОЕВРОПЕЙСКИХ ЯЗЫКОВ. В 6–5 тысячелетии до н. э. индоевропейские языки начали широко распространяться по Европе и части Азии. По мнению многих специалистов, территория, откуда началось это распространение, находилась на Балканах и в средней Европе. Стрелки показывают, куда распространились индоевропейские языки к 1-му тысячелетию до н. э.
Иные из этих северных земледельцев безропотно обходились тем, что имели. Другим же наконец опостылело тесниться всем вместе на бедной земле и не разгибая спины работать устаревшими орудиями.
Вооружившись каменными топорами, они отправлялись на грабеж в надежде отобрать имущество у тех, кто им уже обзавелся. Они совершали набеги. Поначалу они уносили награбленное на своих крепких плечах. Потом они стали грузить добычей повозки, а в них запрягать волов. Вскоре наши грабители уже уводили лошадей у своих зажиточных соседей и стали нападать на богатые города верхом или на боевых колесницах.
Воины на боевых колесницах помогали распространяться индоевропейским языкам. РЕЛЬЕФЫ ИЗ ДВОРЦА АШШУРБАНИПАЛА В НИНЕВИИ (середина VII в. до н. э.).
Некоторые ученые считают, что эта красивая и романтическая картина довольно далека от действительности. Конечно, у полукочевых индоевропейцев происходили стычки с местными племенами, иногда они побеждали, иногда побеждали их, но никто не врывался в богатые города на боевых колесницах. Индоевропейцы кочевали не для того, чтобы грабить, а чтобы перевести свои стада на новые пастбища. И когда у них появились повозки, то это были, попросту говоря, телеги для перевозки скарба, а отнюдь не боевые колесницы. Оседлые соседи индоевропейцев жили не многим лучше их, а иногда и хуже, потому что им приходилось тесниться на сравнительно небольших участках и из года в год пасти свои стада на одних и тех же пастбищах. Богатых городов у них не было, и они охотно перенимали у индоевропейцев их полукочевой образ жизни, а заодно и язык. В сущности, они сами становились индоевропейцами и начинали дальше распространять индоевропейский язык. — Прим. перев.
Мелкие различия в произношении все накапливались. Время шло, и люди стали опускать в словах целые слоги или добавлять новые. Иногда они по-новому строили предложения. Появлялись новые понятия, для них возникали новые слова, в разных краях разные. Теперь, когда люди с запада отправлялись на восток, они хоть и понимали тамошний язык, но уже не без труда. На востоке и на западе говорили, как мы это называем, на разных диалектах одного языка. С годами эти диалекты все больше отличались друг от друга. И наконец, западные жители перестали понимать восточных, а восточные — западных. Теперь они говорили на разных языках.
Так повторялось не однажды, потому что неугомонные индоевропейцы пускались все в новые странствия. Нередко люди, которые говорили на этих вновь возникших языках, сами переходили с места на место. Языки распространялись все дальше и изменялись все больше. Они заполонили чуть ли не всю Европу и Малую Азию. Потом они перекинулись в Иран и наконец достигли северной Индии.
Домоседы
Для того чтобы язык с берегов европейских рек превратился в язык долины реки Инд, понадобилось много-много веков. Все это время древний индоевропейский язык непрестанно менялся, потому что многие люди, которые говорили на этом языке, то и дело перебирались с места на место. На этом рассказ не кончается. Сначала все индоевропейцы кочевали, но с какого-то времени они стали понемногу переходить к оседлому образу жизни. Стали домоседами. Научились хорошо возделывать землю и под конец стали собирать неплохие урожаи. А меж тем — вот что удивительно! — язык этих домоседов продолжал меняться, хотя теперь они родных мест не покидали и с теми, кто говорил на других языках, не встречались.
Речь домоседов менялась меньше, чем речь их бродячих собратьев. Но в каждом новом поколении сыновья и дочери что-нибудь да говорили по-другому, не так, как их родители. Мелкие изменения множились, и под конец все жители этого края заговорили на таком языке, какого их предки индоевропейцы понять бы не смогли.
