Франклин Фолсом - Книга о языке
До сих пор не расшифрована письменность острова Пасхи. В Ленинграде хранятся две таблички с этим письмом — их привез из Полинезии Миклухо-Маклай. Советский школьник Борис Кудрявцев первый заметил, что на табличках Маклая и еще на двух табличках, находящихся в Чили и в Бельгии, написан один и тот же текст с некоторыми вариациями. Это был важный шаг в изучении письменности острова Пасхи. Но Кудрявцев не закончил своей работы: он погиб в 1941 г. Его статья «Письменность острова Пасхи» была опубликована в 1949 г. в Сборнике музея антропологии и этнографии АН СССР.
Как было перевести эти сложнейшие знаки? Одним из первых попытался их расшифровать человек, казалось бы, совсем не такого склада, чтобы вдруг увлечься древними письменами далекой страны, в которой он никогда не бывал. Это был Дж. Т. Гудмен, деловой человек, издатель газеты в отдаленном шахтерском поселке в Неваде. Он более известен как человек, у которого Марк Твен получил свою первую литературную работу.
Гудмен, а вслед за ним и многие другие добились некоторых успехов в изучении иероглифов майя. Под конец ученым удалось прочесть уже около половины всех слов в трех книгах майя, которые не достались испанцам и не сгорели на их варварских кострах.
Эта надпись на древнем языке майя звучала примерно так: "БОХЧУХ УПОКТООК ИЦАМНА ЙУМ ЛУУМ" и означала: «Зажигает огонь Ицамна, владыка земли». (Ицамна — один из богов майя, покровитель жрецов и науки.) Приведем краткий словарик встречающихся в надписи знаков. В словах бохчух и упоктоок «основная» часть передается знаками, которые как раз и изображают огонь или что-то с ним связанное. Напротив, слова Ицамна и йум луум передаются знаками, которые изображают и означают нечто совсем иное, это ребусы на языке майя. Кроме того, в слове Ицамна его конец — на совсем не записан: очевидно, писец решил, что все и так всем ясно. Знак ум один раз употреблен для передачи сходно звучащего слова йум «отец, владыка», а второй раз — в слове луум «земля». Заметим, что первый знак в этом слове не совсем точно подходит по звучанию: он звучит ла, а его значение — «лицо» — не имеет ничего общего со значением всего слова.
Откуда столько разных способов писать и говорить?
Другие следопыты раскрыли другие секреты древнего письма, но немало еще осталось головоломок, которые ждут своего решения. Ты спросишь, а как это получилось, что люди говорят и пишут на стольких разных языках? Спору нет, языков и правда хватает.
Когда исследователи стали изучать коренное население Австралии, оказалось, что 300 000 тамошних жителей делятся на 500 племен и у каждого племени свой язык. В обеих Америках ученые тоже насчитали великое множество языков — около тысячи*. А в Африке еще 800.
Почему же так многообразна человеческая речь? Люди часто над этим задумывались, и в те далекие времена, когда еще не
зародилась наука, они вместо ответа сочиняли себе мифы. Эти мифы любопытно читать, и притом в них есть доля истины. Они говорят, что различия в языке разделяют и самих людей, а если люди не могут меж собою сговориться, то нелегко им стать друзьями. Когда нет понимания, то существует опасность, что люди станут врагами.
Возможно, тебе доводилось слышать легенду о Вавилонской башне. Древние вавилоняне строили эту башню в Месопотамии, где когда-то жили шумеры. Об этой башне повествуют предания древних иудеев, часть этих преданий вошла в Библию. Вот еще немного об этой башне из других древнееврейских книг.
БАШНЯ ДО НЕБЕС
Народ Вавилонии был богат и могуществен. И это был счастливый народ. Все друг друга любили и с радостью трудились бок о бок. Для полного счастья им не хватало одного. Ведь они владели всего лишь Землей. А Небо бог оставил для себя и своих ангелов.
Царь Вавилона решил, что его народ должен владеть не только Землей, но и Небом. И он повелел выстроить огромную башню неслыханной высоты. Шестьсот тысяч человек принялись лепить кирпичи, мешать раствор и громоздили свою постройку все выше и выше. Каждый день с утра до ночи люди тащили кирпичи и раствор вверх по ступеням с восточной стороны башни. Потом они спускались по другим ступеням с западной стороны за новой ношей. Так все и шло сорок два года подряд, пока башня не поднялась на двадцать семь миль в высоту. С земли на верх башни люди несли кирпичи целый год — такая она была высокая.
И вот башня поднялась чуть не до небес, и бог понял, что надо что-то делать, как-то уберечься от незваных гостей. Пожалуй, если помешать людям работать сообща, они не сумеют достроить башню. Чтобы исполнить свой замысел, бог послал на Землю семьдесят ангелов. Ангелам было велено: сначала отобрать у людей единый, всем понятный язык, потом разбить людей на кучки, и пусть в каждой кучке люди говорят на новом, только им понятном языке.
И вмиг все разладилось: те, кто лепил кирпичи, уже не могли разговаривать с теми, кто их носил. А люди, которые носили кирпичи, не могли втолковать ни слова людям, которые складывали из этих кирпичей башню. Старший среди плотников не мог сказать своим подчиненным, что им делать дальше. Все перепуталось, и каждый обвинял остальных в том, что они ничего не понимают. Тут и началось то, что теперь по-русски называют «вавилонским столпотворением». Работа заглохла. Строители разбрелись по свету, и каждая группа осталась при своем новом языке. Вот как получилось, что в разных частях света говорят на разных языках.
Так представляет себе Вавилонскую башню один художник.
А современные археологи считают, что эта башня, скорее всего, выглядела так.
Там, где река разветвилась
Индейцы племени сенека из штата Нью-Йорк по-своему объясняют, откуда на свете взялось столько языков. Вот что они рассказывают: поначалу все люди говорили на одном языке, и все селения были в мире друг с другом. Как раз посередине одного селения протекала река. В этом селении старшей была женщина по имени Годасийо. С ней жила священная белая собака, и на их половине селения стоял дом, где собирались все жители. Люди с другого берега то и дело пересекали реку и заходили в этот дом потолковать с друзьями, обменяться товарами, потанцевать. Нередко переходили по мосту и для того, чтобы посоветоваться с Годасийо. Иногда им приходилось перебираться на другой берег ради белой собаки, которая была непременной участницей иных священных обрядов.
Получалось так, что все самое важное происходило на берегу Годасийо. Те, кто жил на другом берегу, захотели забрать себе белую собаку.
Те, кто жил на стороне Годасийо, не согласились. Не захотели отдавать собаку. Правобережные и левобережные жители спорили все ожесточенней, и в конце концов в воздухе запахло войной. Этого Годасийо не могла допустить. И она решила забрать собаку и покинуть селение вместе с теми, кто захочет за ней последовать.
Друзья Годасийо построили себе лодки-каноэ. Для Годасийо они смастерили два каноэ, а сверху соорудили помост для сидения. Два человека гребли, направляя эти каноэ вверх по течению, все дальше от покинутой деревни. А за Годасийо двумя длинными рядами потянулись каноэ ее спутников.
Все шло хорошо, пока процессия не достигла места, где река разделялась на два рукава. Тогда гребцы из левого ряда захотели плыть по левому рукаву. Правый ряд хотел повернуть в правый рукав. Как ни старалась Годасийо, она не смогла добиться, чтобы спорящие между собой договорились. В конце концов каждый ряд повернул в свою сторону. Гребцы с тех каноэ, на которых держался помост Годасийо, тоже повернули в разные стороны. Их каноэ отделились друг от друга. Помост упал в воду между ними. Годасийо упала в воду и утонула.
Когда люди увидели это, они попытались поговорить друг с другом о том, что стряслось, но у них ничего не вышло. Каждый стал вдруг произносить слова, которых остальные не понимали. Вот так и образовалось на земле много разных языков.
Что было на самом деле
Рассказ о Годасийо и рассказ о Вавилонской башне говорят, в сущности, об одном и том же: когда люди разделяются и расходятся, они теряют общий язык. Так оно происходит и на самом деле с тех самых пор, как люди начали пользоваться словами.
В то время люди жили небольшими семьями, потому что еды было в обрез. Когда же семья разрасталась, на всех уже не хватало еды, и семья раскалывалась. Часть семьи уходила искать новые места для охоты. Потом семьи делились снова и снова, покуда люди, перебираясь с места на место, не расселились по всей земле.
Стоило двум новым семьям пожить какое-то время порознь, как они начинали говорить по-разному. Быть может, одна семья набрела на неизвестные прежде растения, на неведомых зверей. Для этих новых предметов приходилось придумывать новые слова. Другая семья, возможно, встретилась с незнакомыми людьми и переняла новые слова у них.
