Виктор Шнирельман - Арийский миф в современном мире
Смысл этого раскрывал Доброслав: «Старообрядчество, внешне проявившееся как движение против церковных нововведений, было, по сути, бессознательной попыткой сохранения тех пережитков дохристианских воззрений и обрядов, что таились в народе под личиной казенного православия» (Доброслав 1995б: 4). Неоязычник Велеслав прославляет протопопа Аввакума, восставшего против Антихриста (Черкасов 1998: 45). А вот какой позиции придерживался, например, Е. М. Луговой, бывший фотограф, а затем главный редактор «культурно-просветительной газеты» «Советы Бабы Яги», пропагандировавшей магию, неоязыческие идеи и народную медицину. Он считал себя старообрядцем, но при этом объявлял о своей полной толерантности в отношении «христианства, язычества и других конфессий». «Я за синтез всех конфессий», – заявлял он (Луговой 1996б: 4). В то же время при всей заявленной толерантности назывались и враги староверов – чужеземцы (будь то иезуиты, магометане и пр.), силой или обманом устанавливавшие на Руси свои порядки. И Луговой заявлял: «История староверов неразрывно связана с борьбой народа с ненавистным крепостничеством за свободу» (Мы 1996).
Эта тенденция нашла примечательное выражение в публикации «Русского природного календаря». Он содержал типично неоязыческий текст, тогда как сопровождавшие его иллюстрации были наполнены христианской символикой – почти на каждой из них изображалась русская деревянная церковь с крестом. В то же время не была забыта и свастика, которую художник любовно прилепил к щиту Ильи Муромца. На той же иллюстрации была помещена икона с ладанкой, но смотрел с нее вовсе не лик Иисуса Христа, а некто, более похожий на Сварога или Перуна. Мало того, на полке со старинными книгами (вспомним неоязыческий миф о богатой дохристианской литературе!) в узнаваемых сафьяновых переплетах стояли книги с названиями «Русь превыше всего» (перифраз известного нацистского лозунга) и «Русский Китай» (здесь неизбежно возникает ассоциация с мифами «Влесовой книги» о расселении древних «славян-арийцев» до Китая) (Гусельников, Удалова 1998: 5). Авторы почтительно ссылались на русских христианских святых отшельников, Сергия Радонежского и Серафима Саровского, но не называя их христианами, а изображая обитателями глухих чащоб, близких истинной природе и, очевидно, причастных к «русскому ведическому наследию» (Гусельников, Удалова 1998: 19). Авторы связывали «Русское православие» с «истинными знаниями предков» и протестовали против превращения их в культ, против их замены идущим с Запада «еврохристианством». В то же время, призывая «сохранить великую северную державу», они называли ее «страной Богов» (Гусельников, Удалова 1998: задняя страница обложки).
Узнаваемый евангельский образ «торгующих в храме» сочетался с обвинениями в адрес «лжепророков католицизма Запада и грекохристианства». При этом авторы как бы остановились в нерешительности, не зная, в ком видеть главных врагов Руси – в тех ли, кто принес сюда христианство в 988 г., или в Петре I и его соратниках, которые «уничтожили истинное самодержавие и единство Руси» с соседними народами. В любом случае эти неоязычники оправдывают революцию 1917 г., освободившую, по их словам, народ от крепостничества (Гусельников, Удалова 1998: 19, 21, 29).
Подобно многим другим русским неоязычникам, авторы более всего движимы не столько какими-либо религиозными, сколько патриотическими чувствами. Вот почему постоянное смешение языческих и христианских атрибутов их вовсе не смущает, и А. В. Гусельникову ничего не стоит изобразить языческих идолов рядом с православной церковью и ассоциировать шатровый храм с языческим фаллическим символом. Главное – вызвать у читателя эмоциональное чувство причастности к русской истории и культуре, в чем бы ни выражалось их наследие. Впрочем, связывая русскость с духовностью, авторам не удается обойти и расовый момент. Они утверждают, что именно от «русов» рождаются «голубоглазые дети», явно намекая на их причастность к «арийству». Развивая эту мысль, авторы настаивают на том, что будто бы наука уже доказала идею о северном происхождении «белой расы» из «русских земель» (Гусельников, Удалова 1998: 4, 15).
Ностальгия по славянскому язычеству находила место и в популярном журнале «Свет. Природа и человек», выходившем, в отличие от национал-патриотических изданий, достаточно большим тиражом и распространявшемся по всей территории СНГ. Его позиция не отличалась последовательностью и колебалась между «твердым» и «мягким» неоязычеством. Журнал сетовал на то, что христианство ослабило боевую мощь русских и они не смогли дать отпор татаро-монголам. Отказавшись от исконного язычества, русские предали предков, но в итоге не смогли стать и истинными христианами (Кулаков 1995). В то же время журнал утверждал, что русские изначально поклонялись единой Божьей Матери, что волхвы смогли укрыться от гонений за стенами монастырей и тем самым донести свои знания до наших современников. Журнал как бы призывал подхватить и развить эти знания, отстаивая их чистоту от чужих (западных) проповедников (Хапихин 1995).
В одном из номеров журнал поместил статью, где с вдохновением рисовалась райская жизнь, якобы существовавшая на Земле в дохристианскую эпоху. Тогда якобы не было никакой агрессии, «люди жили как птицы» и пользовались полной свободой, ибо не было никаких мировых религий, которые бы на нее покушались. Именно в такой обстановке якобы и жили «древние ведийцы» и славяне. У них будто бы вообще не было религии – ее заменяла поэзия, и люди тогда были близки к природе. Все это отняло у них христианство, которое ввело мрачные посты вместо обильных и веселых пиров, извратило и уничтожило древнюю письменность, положило начало религиозным войнам, фактически ставшим «кровавыми жертвоприношениями». Иными словами, автор статьи видел в приходе христианства «победу зла над добром» и, что любопытно, именно против христианства обращал «кровавый навет». Далее, автор указывал на тягу к возрождению дохристианских верований, наблюдающуюся сейчас в разных районах мира, и утверждал, что именно новая вера способна примирить народы в преддверии глобальной катастрофы (Зенин 1998).
В целом многие национал-патриоты в своем стремлении сплотить русский народ готовы отказаться от грубых нападок друг на друга на основе религиозных различий. Борьба с «жидомасонским заговором» кажется им неизмеримо важнее. Так, известная своим зоологическим антисемитизмом газета «Русское воскресение», обличая русских неоязычников в невежестве и «сатанизме», подчеркивала, что у истинно русских нет серьезных поводов для споров, зато у них есть общий враг – Сатана (Удавов 1992).
В свою очередь, занимающая в целом православную позицию газета петербургских ультраправых «Наше Отечество» после расстрела Белого дома осенью 1993 г. стала также делать акцент на русскости как православных, так и неоязычников. Объявив их гарантами национального достоинства «ариев», она призвала заключить мир ради победы над общим врагом-иудаизмом. Залогом тому должна быть слава древних русичей – «Была Русь, была грамота, были свои духовные ценности – и доказательством тому – Аркаим» (Щукин 1994б). Эту линию подтвердил редактор и издатель этой газеты Е. А. Щекатихин (он-то и скрывался за псевдонимом Е. Щукин), чудесным образом объединивший «ведическое мировоззрение» и православие в некий неразрывный сплав, названный им «Ведическим Православным мировоззрением». Он заявил также, что не кто иной, как «жидомасоны», подбрасывает русским губительную идею противопоставления язычества православию (Щекатихин 1997. См. также: Петухов 2008: 302). Показательно, что статью об этом он напечатал в неоязыческой газете «Родные просторы», которая полностью с ним солидаризировалась. В частности, новый редактор газеты В. А. Иванов призвал уважать Русское православие, «не допуская в его адрес никакого очернительства, как это делают “жиды-язычники”» (Иванов 1997).
В свою очередь орган Союза русского народа, волгоградская газета «Колоколъ» во второй половине 1990-х гг. любила рассуждать о «Русском Боге» (см., напр.: Пушкин 1997), не находя в этом никаких противоречий с прокламируемыми ею православными ценностями.
Если компромисс с православием нужен русским неоязычникам для того, чтобы расширить свою социальную базу, то в свою очередь православные националисты ради пробуждения русского национального самосознания заинтересованы в углублении русской истории далеко за пределы христианского прошлого. С этой точки зрения весьма симптоматичными представляются те новые веяния, которые охватили одну из старейших газет русских националистов «Русский вестник» начиная с середины 1990-х гг. Разумеется, она никогда не примет идею неоязычников о связи христианства с евреями, и сама мысль об этом вызывает у нее возмущение (Миронова 1996). Вместе с тем она охотно подхватила уже знакомые нам фантастические рассуждения писателя В. Щербакова о генетических связях праславян с хетто-лувийцами и этрусками, о славянских княжествах в Среднем Приднепровье в эпоху бронзового века, о славянстве как основе европейской цивилизации и пр. (Тищенко 1995; 1996). Сходные сюжеты обсуждались в 1997 г. и в газете «Колоколъ».
