Виктор Шнирельман - Арийский миф в современном мире
Чувствуя слабость своих познаний в этнологии, Уваров предпочитал ссылаться на кришнаита В. Данилова, почтительно величая того академиком РАН319. Всеми силами пытаясь вслед за Даниловым причислить русских к «арийцам» и прибегая к типично нацистской риторике, Уваров именно евреями приписывал нацистскую систему ценностей и утверждал, что она содержится в Талмуде.
Опираясь на апокрифическую литературу в пересказе Кандыбы, автор живописал коварство евреев, якобы подменивших Священное Писание и извративших истинное христианство. Он кормил читателя небылицами о том, что истинные манускрипты на арамейском языке будто бы сохранились где-то в Азии, были принесены на Русь азиатскими кочевниками и переведены там на «древнеславянский язык»320. Уваров поучал «малознакомых с древней историей и этнографией», что когда-то Русь была «арийской», что фактически она является осколком первичной «Арийской Империи» и что ныне к арийцам относятся «славяне, ненцы, марийцы, осетины и гагаузы». Короче говоря, он воспроизводил уже известный нам эзотерический арийский миф, умудряясь перепутать все, что только можно. За поддержкой он обращался к «Влесовой книге» и объявлял свастику («Сваст Асу») арийским божественным знаком.
Ну а там, где появляется свастика, с железной последовательностью возникает и образ «иудейского врага», который веками жил будто бы ради одной цели – разрушения «арийской цивилизации». Автор сочными красками живописал якобы целенаправленное и планомерное расселение евреев по миру с целью если не полного истребления арийских народов, то, по крайней мере, их поголовного порабощения. Вряд ли имеет смысл воспроизводить весь тот набор нелепиц, который нагородил автор. Достаточно отметить, что он сделал евреем Александра Македонского, чтобы объяснить стремление последнего к созданию мировой империи.
Возвращаясь к истории Руси, Уваров, в частности, просвещал читателя относительно истинных причин хазарской («иудейской») экспансии, будто бы имевшей целью уничтожение языческих волхвов и дохристианских «ведических знаний». Он утверждал, что хазары отбросили славян далеко на север и хозяйничали даже в Новгороде, усиленно подготавливая почву для насаждения христианской религии. Правда, писал автор, христианство не смогло полностью искоренить традиционную культуру, облагородившую его «русским ведизмом», что и привело к возникновению гуманного и милосердного русского православия. Но это не спасло Русь от гибельного иудейского влияния. Ведь после поражения хазар от князя Святослава иудеи широко расселились среди «русов-ариев»; те брали в жены иудеек, а последние воспитывали своих детей в духе Талмуда.
Следовательно, заключал автор, «процесс ассимиляции происходил в нужном для сатанистов направлении»: дети от таких браков сыграли большую роль в дальнейшей судьбе русского народа, и смуты на Руси происходили не без вмешательства «иудеев» (Уваров 1998а: 9; 1998б: 4–5). В пылу борьбы с «иудейской экспансией» автор даже не замечал, что его логика заводила в тупик – ведь в соответствии с ней ни о каком русском народе уже не могло быть речи, и «русские», включая его самого, оказывались потомками смешанных браков с евреями. Действительно, обучая читателя выявлению скрытых евреев по их фамилиям, автор как будто бы не осознавал, что к таковым в соответствии с его методом придется отнести ведущих лидеров коммунистов и НПСР, например Селезнева, Подберезкина и ряд других.
Интересно, что Уваров в конце 1990-х гг. являлся одним из лидеров российских коммунистов, причем в своей приверженности «славяно-арийской» идее он был не одинок. Вслед за ним аналогичные склонности поспешили продемонстрировать бывший лидер российских коммунистов И. Полозков (Полозков 1998) и некоторые другие (Оппоков 1998а; 1998б). Короче говоря, прокоммунистическая газета прилежно повторяла азы нацистской пропаганды о полной несовместимости «иудейской цивилизации» с «арийской». К последней авторы газеты относили прежде всего народы бывшего СССР и, главным образом, русский народ. При этом борьба с «международным сионизмом» плавно возвращалась к своим более привычным в России истокам – к борьбе православия с иудаизмом. Именно так и формулировал задачу один из членов редколлегии газеты «Патриот» С. Шаргунов: «Наш враг – иудейская культура» (Шаргунов 1998). Рисуя идиллический союз народов бывшего СССР под эгидой православия, этот автор будто бы не осознавал, что многие нерусские народы связывали свою судьбу с совершенно иными конфессиями и вряд ли готовы были разделить его восторг по поводу приведения их всех к единому православному знаменателю.
Но самым грандиозным проектом постсоветских коммунистов был «Внутренний предиктор СССР»321. В 1990-х гг. под этим названием было издано около двадцати различных изданий, объединенных общей идеей, которую его авторы, петербургские неоязычники-неокоммунисты, назвали Концепцией общественной безопасности России «Мертвая вода» (КОБР)322. Первым был анонимный сборник «Мертвая вода», призванный придать антихристианской концепции элемент наукообразия (Мертвая вода 1992)323. Работа над этим и последующими сборниками велась группой под руководством генерал-майора К. П. Петрова. В группу входили Е. Г. Кузнецов, Ю. И. Слащинин, М. Н. Иванов, С. А. Лисовский, В. В. Матвеев, В. А. Ефимов, В. М. Зазнобин и др., но авторы предпочитают анонимность и славу коллективного жреца, носителя Божественного откровения.
Работа над концепцией велась еще в конце 1980-х гг., и в 1991 г. она уже представляла внушительное произведение, называвшееся вначале «Разгерметизация» и предназначенное, по словам авторов, для дирекции Института США и Канады, где якобы разрабатывались основы государственной политики в последние годы СССР. Авторы концепции всемерно почитают миролюбовскую Троицу («Явь-Правь-Навь») и верят в наличие изначальной древнейшей славянской письменности, ВсеЯСветной грамоты. Русский язык они представляют сакральным, данным Богом, а умение пользоваться им связывают с даром всемогущества, способным оказать существенное влияние как на природу, так и на человечество. В то же время в центре внимания авторов находится «мировой заговор» и скрытые от постороннего взгляда некие надгосударственные системы управления, якобы смертельно опасные как для «богоносного русского народа», так и для русского языка. Именно интригами «мировой закулисы» авторы объясняют все беды России и СССР (Евгеньев 1999; Мороз 2005б: 41–59).
Один из главных участников этой работы, Е. Г. Кузнецов, преподаватель Ленинградского (ныне Санкт-Петербургского) университета и бывший теоретик РКРП, объявляет главным врагом человечества «технократическую евро-американскую цивилизацию», отождествляя ее с «сионо-нацистской агрессией». Одновременно христианское «царство божие» представляется автору не чем иным, как «сионо-нацистской диктатурой» (Мертвая вода 1992, ч. 1: 86). Иудаизм трактуется как «человеконенавистническая идеология», принесшая миру весьма сомнительное христианство, лишившее бывших язычников духовной основы бытия – здравомыслия. В результате первым пал Рим, а на принявшую христианство Русь тут же, как из рога изобилия, посыпались несчастья, закончившиеся Калкой и татаро-монгольским завоеванием (Мертвая вода 1992, ч. 1: 84 сл.). Автор не забывает выдвинуть против иудаизма и стандартное обвинение в «каннибализме» – тут ему вспоминается «кровавый навет». Вслед за Емельяновым автор «Мертвой воды» изображает евреев некими «биороботами», искусственно созданными египетскими жрецами, привившими им вредоносную идеологию, гибельную для остального человечества. Концепция примирительно относится к Христу, но жестко критикует церковь за искажение Его учения (Мороз 2005б: 14).
Вопреки всякой логике, но в соответствии с геополитической доктриной неоязычников, выросший на почве иудаизма и христианства ислам восторженно описывается как единственная современная доктрина, способная преградить дорогу их «преступлениям против человечества». В частности, это объясняется тем, что ислам запрещает ростовщичество, а запрет ссудного процента лежит в основе экономической программы авторов концепции (Мертвая вода 1992, ч. 1: 87–88)324. Только горячечным бредом автора можно объяснить его неустанное стремление выдать Гитлера и его ближайшее окружение за евреев, а евреев – за «орудие высшего масонства» (Мертвая вода 1992, ч. 2, кн. 2: 178–180).
За что же выступает автор, что является его идеалом? Реальный социализм и… «православие, далекое от Библии» (Мертвая вода 1992, ч. 1: 32; ч. 2, кн. 2: 182). Столь же решительно авторы концепции «Мертвая вода» отделяли сталинский коммунизм от марксизма (Мороз 2005б: 53). Таким странным образом политизированное русское неоязычество смыкается с постсоветским атеистическим коммунизмом. Относительно возможного плода от такого брака гадать много не приходится – им может быть только нацизм. И, действительно, авторы вовсе не отвергают полностью наследие Гитлера. Некоторые его идеи, связанные с экономикой, им нравятся (Знание-Власть, 1996, № 3–4: 73. Об этом см.: Мороз 2005б: 54). Но еще больше их привлекает ислам с его монотеизмом и отрицательным отношением к ростовщичеству (Мороз 2005б: 54–55). В любом случае, как справедливо замечал Е. Мороз, эти поклонники сталинизма с легкостью заменили марксизм язычеством, причем без ущерба для своих взглядов (Мороз 2005б: 56).
