Джон Лайонз - Введение в теоретическую лингвистику
10.5.5.«КОГНИТИВНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ» («COGNITIVE REALITY») СЕМАНТИЧЕСКИХ КОМПОНЕНТОВ *
Наиболее интересные из опубликованных на сегодня работ по компонентной семантике выполнены не философами и лингвистами, а антропологами; в последнее время они уделяют значительное внимание тому, что называется «когнитивной истинностью», или «реальностью», семантических компонентов. Именно этот вопрос мы имели в виду, когда говорили выше о необходимости изучить значение термина «правильный» в контексте компонентного анализа (ср. § 10.5.1).
Многие антропологические работы опираются на анализ слов,обозначающих родство в различных языках. Было показано, например, что самые обычные термины родства в английском языке могут анализироваться по-разному. (В частности, brother 'брат' и sister 'сестра' могут рассматриваться как имеющие общий компонент «прямая линия родства', подобно словам father 'отец' и mother 'мать' или son 'сын' и daughter 'дочь', но в отличие от слова cousin 'двоюродный брат, двоюродная сестра', которое имеет общий компонент 'побочный' со словами uncle 'дядя' и aunt 'тетя' и со словами nephew 'племянник' и niece 'племянница'; альтернативный анализ может привести к выделению в словах brother и sister того же компонента ('относящийся к одной линии родства'), что и для слов uncle и aunt или nephew и niece, в отличие от cousin, которое имеет компонент ('находящийся вне данной линии родства'). Вопрос состоит в том, который из возможных вариантов анализа является «правильным» (если таковой вообще есть). Каждый из вариантов является приемлемым; каждый из них дает возможность отличить любой член лексической системы от всякого другого члена той же системы; и каждый из них является «предсказательным» в том смысле, что он дает антропологу способ определения отношения любого члена семьи к другим членам семьи с точки зрения лексической системы. Но каждый из этих альтернативных вариантов анализа покоится на своем, отличном от другого, наборе пропорциональных равенств:
либо
father : mother :: son : daughter :: brother : sister ('отец' : 'мать' :: 'сын' : 'дочь' :: 'брат' : 'сестра'),
либо
uncle : aunt :: nephew : niece :: brother : sister ('дядя' : 'тетя' :: 'племянник' : 'племянница' :: 'брат' : 'сестра').
Следовательно, решение вопроса о «правильности» (если этот вопрос вообще поддается решению) должно определяться именно, «когнитивной истинностью» одного набора пропорций по сравнению с другим. Что касается антропологического анализа родства, то «когнитивная истинность» некоторой конкретной пропорции определяется, согласно принятому допущению, социальным статусом и ролями, приписываемыми различным классам родственников в данном обществе, что вполне может отражаться также и в языковой «интуиции» членов коллектива.
Но вопрос о «правильности» можно также рассматривать с более строгой (в лингвистическом смысле) точки зрения. Для этого вновь обратимся к простому примеру компонентного анализа, с которого мы начали этот раздел. Мы сочли обоснованными следующие пропорции:
man : woman : child :: bull : cow : calf ('мужчина' : 'женщина' : 'ребенок' :: 'бык' : 'корова' : 'теленок'),
bull : cow : calf :: rooster : hen : chicken ('бык' : 'корова' : 'теленок' :: 'петух' : 'курица' : 'цыпленок')
и т. д.
На основе этих пропорций мы «извлекли» семантические компоненты (мужской пол) vs. (женский пол), (взрослый) vs. (не-взрослый), (человеческий) vs. (коровий) vs. (лошадиный) vs. ... (овечий). Мы можем теперь задаться вопросом о том, каков лингвистический статус этих компонентов.
На первый взгляд противопоставление противоречащих друг другу компонентов (мужской пол) и (женский пол) выглядит достаточно удовлетворительно. Если мы знаем, что некто является взрослым, человеческим существом мужского пола, то мы знаем, что к нему наиболее естественно применить слово man 'мужчина', а не woman 'женщина' или child 'ребенок'; если мы знаем, что некоторая конкретная домашняя птица является взрослой самкой данного вида, то мы знаем, что для ее обозначения подходит термин hen 'курица', а не rooster 'петух' или chicken 'цыпленок' и т.д. Но можно было бы утверждать, что дифференцировать слова man и woman, rooster и hen и т. д. в терминах пола их референтов значит отдавать предпочтение только одному из многих релевантных (с точки зрения языка) признаков, которыми они различаются. Если мы спросим маленького ребенка (большинство высказываний которого вполне приемлемы и манифестируют, насколько можно судить, те же самые семантические отношения, какие манифестируют и высказывания старших), какова разница между мужчинами и женщинами, то он может ответить перечислением целого ряда типичных характеристик: тип одежды, который они носят; как подстрижены их волосы; ходят ли они на работу или остаются дома и ухаживают за детьми и т. д. Совершенно не связанный с этим набор критериев может быть предложен для дифференциации слов rooster и hen, bull и cow и т. д. Почему мы должны считать, что пол является единственным критерием даже в речи взрослых? И в какой степени отражает истину утверждение, что woman : child :: cow : calf :: hen : chicken и т. д. ('женщина' : 'ребенок' :: 'корова' : 'теленок' :: 'курица' : 'цыпленок' и т. д.)?
Очевидно существует определенный класс предложений, семантическая допустимость или недопустимость которых может быть объяснена в терминах этого пропорционального равенства: That woman is the mother of this child «Та женщина — мать этого ребенка', That hen is the mother of this chicken «Та курица — мать этого цыпленка' и т. д. vs. That man is the mother of this child 'Тот мужчина — мать этого ребенка', That woman is the father of this child 'Та женщина — отец этого ребенка', That woman is the mother of this calf «Та женщина — мать этого теленка' и т. д. Грамматическое явление рода в английском языке тоже отчасти определяется полом референта. Но это не означает, что компоненты (мужской пол) и (женский пол) являются единственными семантическими признаками, дифференцирующими взаимодополнительные слова man 'мужчина' vs. woman 'женщина', bull «бык' vs. cow 'корова' и т. д. Статус таких компонентов, как (взрослый) vs. (не-взрослый), еще более сомнителен: и здесь мы сталкиваемся с множествами семантически допустимых и семантически недопустимых комбинаций, которые могут быть рассмотрены в терминах этого противопоставления, но существуют и другие комбинации, которые подобному объяснению не поддаются.
Эта проблема, несомненно, связана с антропологической проблемой «когнитивной реальности». Рассмотрим, например, общество, в котором роль мужчин и женщин столь различна, что существует очень мало видов деятельности, в которых участвуют представители обоих полов. Допустим теперь, что в словаре этого языка имеется две лексические единицы, которые могут быть переведены на английский язык как man 'мужчина' и woman 'женщина' на основе их соотнесенности со взрослыми человеческими существами мужского пола и со взрослыми человеческими существами женского пола, соответственно. Зная, какова референция этих двух лексических единиц, лингвист мог бы применять эти термины в подходящих случаях к мужчинам и к женщинам. Он был бы совершенно уверен, что перевод таких английских предложений, как 'Мужчина родил ребенка' (при допущении, что в языке существует термин, который может переводиться удовлетворительным образом как 'рожать'), будет семантически недопустимым. Но вполне может существовать огромное число других предложений, включая 'Мужчина готовит еду', 'Женщина разожгла огонь' и т. д., которые будут столь же недопустимыми. Наши собственные культурные предрассудки и наша собственная таксономическая классификация физического мира не должны считаться априорно справедливыми для анализа культуры или языка других обществ, тем более для анализа какой-либо постулируемой «когнитивной системы, составляющей часть познавательной структуры человеческого ума».
Следует указать еще на один момент. Одна из опасностей, сопутствующих компонентному анализу, заключается в том, что_он обычно игнорирует различие в частоте лексических единиц (и, следовательно, их более или менее «центральное» место в словаре) и различие между лексическими единицами и семантическими компонентами. Например, часто считают, что слова brother 'брат' и sister 'сестра' могут быть заменены их «синонимами» male sibling 'отпрыск мужского пола' и female sibling 'отпрыск женского пола'. Но это верно лишь в контексте антропологического или квазиантропологического рассмотрения. Слова brother и sister — весьма употребительные слова, известные, видимо, всем носителям английского языка, тогда как sibling—это специальный термин, созданный для удобства антропологов, и большинство говорящих по-английски, вероятно, не знают его. Тот факт, что не существует обычного подчиняющего термина для двух взаимодополнительных слов brother и sister, является свидетельством prima facie в пользу того, что оппозиция этих двух терминов в семантическом плане важнее, чем то общее, что их объединяет. Аналогичным образом факт существования слова horse 'лошадь', в качестве гипонимов которого выступают взаимодополнительные слова stallion 'жеребец' и mare 'кобыла', релевантен для анализа структуры английской лексики. Любая теория семантики, которая заставляла бы нас считать, что словосочетание adult male elephant 'взрослый слон мужского пола' находится в точно таком же семантическом отношении со словом elephant, как stallion 'жеребец' с horse 'лошадь', была бы неудовлетворительной.