Ольга Филиппова - Обучение эмоциональному речевому воздействию: учебное пособие
Я знаю, как покончить с преступностью и коррупцией.
Я знаю, как дать возможность людям работать и зарабатывать.
Я знаю, как обеспечить увеличение пенсий, детских пособий и зарплат бюджетникам.
Я знаю, как поднять сельское хозяйство.
Я знаю, как обеспечить доступную и эффективную медицинскую помощь для всех.
Я знаю, как сделать обучение доступным для всех желающих (В. Жириновский – кандидат в президенты Российской Федерации).
Соблюдение чувства собственного достоинства – эмоционально заряженная стратегия речевого поведения, обычно внушающая уважение собеседнику, особенно культурному, и психологически располагающая к конструктивному общению. Выражается в скромных оценках себя и своих мнений, соблюдении речевой этики, воздержании от грубых слов и оценок, сдержанности, избежании низких сплетен, показе низменных желаний, трусливой реакции на запугивание и др. Субъект речи не снижается до пошлых оскорблений собеседника, убежденно избегая этого со своей стороны, не «теряет лицо», не выходит из себя, контролируя себя в этом отношении. Данная стратегия глобально проходит через речь одного из собеседников, несмотря на нарушения культуры общения другим собеседником и несмотря на возникающее собственное желание употребить резкие выражения, сбиться на непристойные факты и т. п. Близко к этому стоит солидность.
Ошибочные стратегии, вызывающие отрицательную психологическую реакцию
Несдержанное речевое поведение (повышенная откровенность, развязность, фамильярность и др.). Крайний случай, вид неформального общения, слишком далеко заходящая неформальность. Противоположное стратегии «соблюдение чувства собственного достоинства». Во многих случаях вызывает антипатию к субъекту. С его стороны – предполагает стремление показать свою незакомплексованность, подчас желание принизить собеседника. Сюда, вероятно, можно включить и тактику наглости, речевую нетактичность. Может быть как интенциональным, так и не-интенциональным. Имеет отношение к апопатическому речевому поведению. Примером является речевое поведение Ноздрева в общении с Чичиковым (И. Гоголь. Мертвые души). Недопустимо в деловом или производственном общении с культурным порядочным человеком, вряд ли адекватно в политическом общении (ср. речевое поведение В. Жириновского).
Стратегия нацеленности на неконструктивное общение. Мы должны выделить эту стратегию, так как достаточно наблюдаем ее – в полемических ток-шоу («К барьеру» и др. подобные диалоги). Эта стратегия может быть двусторонней (оба речевых партнера приняли ее для себя и придерживаются ее) и односторонней. В таких случаях всё строится на эмоциональных высказываниях отрицательного характера, вызывается отрицательная эмоциональная реакция, и далее имеет место индукция – психологическое заражение собеседниками друг друга. Конфронтация, эмоциональность преобладают и захлестывает логику рассмотрения вопроса.
Примером может служить отрывок из теледебатов по теме «Толерантность и политкорректность» между писателем М. Веллером и кинорежиссером И. Дыховичным (телепередача «К барьеру», НТВ. 21 сентября 2008 года).
Голос за кадром: Добрый вечер! В эфире ток-шоу Владимира Соловьева «К барьеру!»
Дыховичный: Я не согласен с Михаилом Веллером по целому ряду проблем. Во-первых, политкорректность и толерантность он понимает, как мне кажется, неправильно. Политкорректность и толерантность – это активные позиции, а не терпимость и согласие. Дело в том, что в нашем обществе, которое крайне напряжено и сегодня находится в очень возбужденном состоянии, призвать людей к агрессии крайне неверно. Поэтому я вызываю его на дуэль.
Веллер: Нас захлестывает ложь. И самая узаконенная форма лжи, которая маскируется под равенство всех, называется политкорректностью. Это равенство уродов и людей – хуже фашизма в розовых перчатках, растлевает сознание и окончательно разрушает страну и цивилизацию. Я охотно принимаю вызов Ивана Дыховичного.
Соловьев (ведущий): Уважаемые господа, вы готовы к дуэли? Прошу сходиться.
Веллер: Господин Дыховичный, поскольку политкорректность – она существует в большом количестве плоскостей: политика, религия, секс и т. д., – вот примеры, отвлеченные от нас. Чтобы легче было понять. Семь лет назад преследуемые исламские боевики засели в Храме Рождества Христова, забаррикадировались там, взяли священнослужителей в заложники. Те нужды, которые естественны для любого человека, справляли там же. Пили и ели то, что давали для этих монахов. И не вылезали оттуда до тех пор, пока европейское сообщество не гарантировало им безопасность и не развезло по разным странам. Самую большую группу (шесть человек) перевезли в Испанию. Через два года в Испании грохнули две электрички. Погибло 200 человек. Как вы думаете, если бы аналогичное произошло с христианскими боевиками, которые засели бы в каком-либо совершенно священном месте для мусульман, какова бы была реакция мусульман по всему миру?
Дыховичный: Я думаю, что наша толерантность в этом смысле дает нам право считать себя людьми более цивилизованными, более сознательными и сильными. Это наша позиция. И этого достаточно.
Веллер: Большое спасибо. Скажите, пожалуйста, мы с нашей сознательностью и с нашей силой (вы или я)… не играет значения здесь ни религия, ни национальность, ни рост. Достаточно белого цвета кожи. Пойдем вечерком, попозднее в хорошую погоду в Гарлем нью-йоркский, значит, вышел в парк подышать свежим воздухом. Если повезет нарваться на полицейского, то он скажет нам, что вы идиоты и чтобы убирались оттуда, потому что большой шанс не выйти оттуда живым вовсе. Но если сегодня где-то (в Америке или любой другой стране) побьют человека только за черный цвет кожи, то грохоту будет по всем СМИ. Считаете ли вы это проявлением нашей силы?
Дыховичный: Да, это проявление нашей силы. Потому что мы понимаем, в каких условиях создавалось то, что новый президент Америки, можно сказать, темнокожий….
Веллер: Уважение к человеку может быть только взаимным. Потому что, если один говорит: «Я тебя уважаю», а второй за это бьет его по морде, – это не то уважение, о котором вы мечтали.
Дыховичный: Неправильно! Неправильно!
Веллер: Господин Дыховичный, политкорректность и уважение могут быть только, как я понимаю, взаимными и симметричными. Когда происходила первая чеченская война, то вся демократическая общественность говорила, что мы сносим
Грозный чище Сталинграда. И это была правда. Но когда в Чечне был геноцид русских и оттуда сто тысяч выдавливали, и никто не знает, сколько тысяч и десятков тысяч погибло, то мы говорим, что мы как люди политкорректные не должны об этом говорить, чтобы не раздувать национальную вражду. Вы считаете это правильно?
Дыховичный: Мы должны себя уважать. Мы сеятели культуры на этой земле. Мы, между прочим, обладаем великой литературой. Мы… с нас…
Веллер: Причем здесь это?
Дыховичный: Я вам говорю! Я вам говорю! Мы очень великая нация на самом деле, но мы себя считаем великими не поэтому. Не квасной патриотизм, а настоящий – он существует в нашей культуре, и наша культура может распространяться по миру более убедительно, чем все экстремистские понятия. Мы более развитый народ в чем-то, в чем-то мы более моральны. И мы не должны быть недостойны, применяя к слабому большую силу и большое, понимаете, презрение. Мы должны быть великодушнее… с широкой душой на самом деле. И вообще у нас главная религия – Христианство…
Веллер: А что вы скажете на то, что христианский священник освящает бомбардировщик? Необыкновенная миролюбивая картина.
Дыховичный: Он дурак, этот священник!
Веллер: Не он дурак, а так заведено. Господин Дыховичный, вы занимаетесь дешевой демагогией… Какое отношение имеет великая литература к политкорректности?
Дыховичный: Я вам не сказал, что вы занимаетесь дешевой демагогией, хотя внутренне у меня есть такое ощущение….
Веллер: Господин Дыховичный, вы демагог и ничего более.
Дыховичный: Не надо меня оскорблять… Моя позиция всегда открыта… Я никогда ни на одного человека не повысил голос. Никогда ни на одного. И у меня всегда кино получалось.
Веллер: Какое отношение имеет одно к другому?
Дыховичный: Это имеет полностью… Вы призываете людей быть некорректными друг к другу. Вы призываете людей…
Веллер: Упаси Господи… Вы приписываете мне слова, которые не мои.
Дыховичный: Я читал вас. Вы чудесно пишете!
