Кристиан Зальцманн - Книжка для раков. Книжка для муравьев (сборник)
Этот метод крайне прост, очень привлекателен для молодых людей и является превосходным упражнением для ума.
Например, я пишу на бумаге Galeopsis ladanum и прошу Фрица отгадать, название какого растения я написал. Он задаст, если более или менее натренирован, следующие вопросы:
– Принадлежит ли это растение к одному из первых двенадцати классов?
– Нет.
– К одному из первых шести вторых двенадцати классов?
– Да.
– К тринадцатому?
– Нет.
– К четырнадцатому?
– Да.
– К первому порядку?
– Да.
– Mentha?
– Нет.
– Prunella?
– Нет.
– Thymus?
– Нет.
– Galeopsis?
– Да.
– Tetrahit?
– Нет.
– Ladanum?
– Верно.
Какая радость для Фрица, что благодаря немногочисленным вопросам из многих сотен известных ему растений он сразу сумел догадаться об этом единственном, чье название я у себя записал.
Но здесь я должен предостеречь от одной ошибки, которую, вероятно, совершат иные воспитатели: остерегайтесь давать детям в руки увеличительные стекла, чтобы исследовать видовые и родовые признаки растений. Поэтому Cfyptogamia вообще не выставляют на обозрение, а также не просят особо тщательно исследовать те растения, чьи признаки нельзя установить невооруженным глазом, а лишь говорят детям, к какому классу и порядку они относятся. Все они, в прямом смысле, лежат вне поля зрения детей. Дети должны знакомиться с растениями, чтобы упражнять на них свои силы, и прежде всего свою чувствительность; но в результате использования увеличительных стекол притупляется зрение. Если кто-то потом захочет целиком посвятить себя ботанике, то у него будет еще достаточно времени на то, чтобы с помощью увеличительных стекол продолжить свои исследования и таким образом пожертвовать остротой своего зрения ради общего блага[38].
Многие отцы, прочитав это, скажут: «К чему все это? Мой сын должен стать не натуралистом или ботаником, а солдатом, торговцем или ученым».
Мы совершенно с вами согласны, дорогие друзья. Ваши дети должны приучаться к созерцанию природы вовсе не с целью посвятить себя в дальнейшем естествознанию вообще и ботанике в частности, а для того, чтобы, созерцая природу, упражнять свои силы, свою чувствительность, память, воображение и разум, столь необходимые в любом положении, в котором они окажутся. Молодой человек, который развил свои силы этим способом, в дальнейшем с их помощью легко постигает все, чему его учат; он ходит с открытыми глазами на лоне природы, замечает все, что в ней удивительно, умеет отыскать самые тонкие признаки, которыми один предмет отличается от другого, и видит тысячу вещей, остающихся скрытыми для остальных. Вот я вывожу на природу Фрица и Килиана. Первого из них упражняли вышеописанным способом, второго же удерживали от упражнений и приковали к книгам.
– Что ты здесь видишь, Килиан? – спрашиваю я.
– Траву, – слышу в ответ.
– А что видишь ты, Фриц? – задаю следующий вопрос.
– Dactylis glomerata, Cynoctsurus cristatus, Bromus mollis, Aira flexuosa, Rhinantus crista galli и т. д.
Мне хочется по возможности продолжить это упражнение, а поскольку ему очень способствует многообразие выставленных напоказ предметов, я предлагаю, позанимавшись какое-то время созерцанием творений природы, заняться теперь и созерцанием творений человеческого разума – я имею в виду инструменты, посуду, предметы одежды и предметы домашнего обихода. Я показываю их один за другим и приучаю детей подмечать в них все части, формы и предназначения.
Если за дело взяться всерьез, то удивляешься, сколько всего можно заметить и выделить в обычных предметах.
Для примера приведу план беседы о ручной пиле, написанный моим помощником Меркером.
Ручная пила – новая, большая, тяжелая, пригодная (полезная).
Полотно пилы – стальное, длинное, широкое, новое, гладкое, тонкое.
Зубья пильного полотна – острые, разведенные, толстые, короткие.
Петли для крепления у пильного полотна – длинные, узкие, тонкие.
Рама пилы – деревянная, новая, большая, составная.
Рукоятки рамы – деревянные, изогнутые, толстые, длинные, широкие.
Отверстия для втулок у рукояток – круглые, большие.
Ручки пилы – деревянные, короткие, круглые, толстые.
Втулки ручек – короткие, цилиндрические, толстые, с засечками.
Перемычка пилы – деревянная, длинная, толстая, прямая.
Бечевка пилы – пеньковая, длинная, крепкая, натянутая, скрученная, новая.
Натяжное устройство пилы – деревянное, длинное, клиновидное, узкое[39].
Подобно тому как созерцание природы и искусства должно использоваться в качестве средства воспитания, точно так же и всему остальному занятию нужно постараться придать такую форму, которая будет способствовать достижению этой цели – упражнять силы и воспитывать детей.
Таким же способом, как при созерцании природы и искусства, и на остальных первых уроках все должно подводиться к созерцанию – если не к внешнему, то к внутреннему. Например, на уроках языка вначале нужно использовать исключительно такие книги, при чтении которых в юной душе пробуждаются представления, которые либо она сама получила благодаря созерцанию и поэтому может легко вызвать их снова, либо находятся с таковыми в родстве. Обозначения сверхчувственных предметов могут вообще в них отсутствовать. Звуки, с которыми ребенок не может сразу связать представление, его не привлекают, у него нет склонности их воспринимать, а если он их и воспринимает, то ему нет от них никакого проку, потому что при этом он вообще ничего не думает или думает о чем-то совершенно неверном. Именно поэтому вначале с детьми пока еще не стоит заниматься грамматикой.
Сейчас это в общем и целом принимается, поскольку во многих детских хрестоматиях, написанных на живых языках, чувствуется стремление беседовать с детьми о вещах, находящихся в их поле зрения. На латинском языке такие книги уже редки, а немногие имеющиеся используются далеко не всегда. На занятии по этому языку слишком быстро переходят к сочинениям римских писателей, где имеется множество слов, с которыми у детей не связаны какие-либо представления, и это, несомненно, является главной причиной того, почему у многих детей не видно особого желания изучать латынь. Именно из-за этого становится все привычнее освобождать от изучения этого языка тех мальчиков, которые не собираются учиться дальше. С этим я не могу согласиться. Многие европейские языки возникли все же на основе латыни, и их легче выучить, если заложена хорошая основа в виде латыни; кроме того, этот язык столь повсеместен, что нелегко читать книгу на современных языках, где тут и там встречаются куски на латыни, непременно становящиеся камнем преткновения для читателей, которые совершенно с ней незнакомы. Поэтому необходимо, чтобы для образованных сословий этот язык не был совершенно чужим. Если бы воспитатель настолько хорошо знал латынь, что мог бы писать сочинения на несложной, но настоящей латыни о выставленных напоказ предметах природы и искусства, об удивительных происшествиях в семье, словом, о вещах, которые дети видели, зачитывал эти сочинения детям, просил их повторять за собой вслух и переводить на немецкий, то он ощутил бы от этого великую пользу. Это доставило бы детям удовольствие, они запомнили бы множество латинских слов, познакомились бы с некоторыми особенностями языка, а в будущем при чтении книг латинских писателей они столкнутся с меньшими трудностями.
Если бы я писал книгу о воспитании детей, то должен был бы подробно рассказать о всем уроке, который должны получить дети; но так как я веду речь о воспитании воспитателей, будет достаточно дать им одно очень важное указание: молодые люди, посвятившие себя воспитанию, по сути дела, должны учиться.
Когда, дорогие друзья, я смотрю, как большинство из вас готовят к вашей профессии, то могу разве что посочувствовать вам и бедным малышам, которых вам доверят воспитывать. Вас учат древним языкам, немного географии, истории и математике, в крайнем случае немного французскому и музыке, вы слушаете курс по философии и теологии и полагаете, что из вас подготовили воспитателей.
А если теперь вам отдадут на воспитание Франца, Роберта, Штефана, пятилетних мальчиков, с чего же вы с ними начнете? Что из всей вашей учености вы сможете использовать в этой своей сфере деятельности? Почти ничего. Эти малыши пока еще целиком зависят от видимого мира, благодаря его созерцанию у них должна развиваться наиболее благородная их сторона и приобретаться восприимчивость к сверхчувственным представлениям, а вы – вы будете чужаками в видимом мире. Окружающие вас повседневные вещи вам неизвестны, а для многих вы не сможете указать даже названия. Вы ходите со своими детьми по природе, как крестьянин по Дрезденской галерее. «Видите, – говорит Роберт, – птицу, которая сидит вон на той ветке? А как она называется?» – «Не знаю», – таков ваш ответ.
