Кристиан Зальцманн - Книжка для раков. Книжка для муравьев (сборник)
Вы обучаете Генриха и Людвига латыни и математике. Генрих решительно не может понять грамматических правил латыни, зато на уроках математики он лучший ученик; Людвиг же приносит вам сочинения на латыни, которые вам надо лишь немного поправить; но математика – он ее просто не понимает. Тем не менее вы требуете от обоих, чтобы в латыни и в математике они достигали равных успехов; выговариваете Генриху за его леность в латыни, а Людвигу – за его дурное настроение на уроках математики, и с тем, и с другим ведете себя неправильно. Их леность и вялость придуманы вами[32].
Таков был бы мой символ веры, который должен понять, принять и которого должен придерживаться каждый, чтобы моя «Книжка для муравьев» оказалась ему полезной.
Но всеми символами всегда злоупотребляли, и то же самое, наверное, произойдет и с ним. Если же иной воспитатель своими стараниями мало чего добивается со своими воспитанниками или вообще ничего не может добиться, если они плохо учатся, сохраняют свои пороки и под его руководством приобретают новые, то родители без обиняков припишут вину за это ему и сошлются на мою «Книжку для муравьев». Тут они поступят несправедливо.
Но разве не я говорил, что причину всех пороков и недостатков питомцев надо искать в воспитателях? Совсем не это имел я в виду. Лишь от воспитателя я требую, чтобы он сам искал причину в себе, а если она действительно в нем, то он может ее устранить.
Но из этого еще не следует, что другие должны возлагать вину на него.
Вы, дорогие родители, тоже воспитатели своих детей. Хотя отчасти вы передали их воспитание другому, вы все же по-прежнему принимаете в нем ближайшее или отдаленное участие. Стало быть, и для вас тоже написан мой символ веры. Подумайте, примите его к сердцу и примените его к себе самим. Вместо того чтобы винить в пороках ваших детей воспитателя, ищите причину этих пороков в себе. Воспитатель ищет ее в себе, вы ищите ее у себя, и каждый исправляет ту часть, где, по его мнению, он совершил промах. Тогда и в самом деле все будет в порядке.
Каждый сделать свое рад!И в доме все идет на лад.Кто не принимает моего символа веры, считает себя непогрешимым и все причины пороков своих воспитанников и неудачи своей работы ищет в них или во внешних условиях, то как он сможет воспитывать? С досадой он будет глядеть на своих воспитанников, их вид будет вызывать у него неприятные чувства, каждая их опрометчивость будет его оскорблять, зачастую в самых невинных их проявлениях он будет чуять коварство и злобу, считать, что его сплошь окружают порочные люди, на которых никак нельзя подействовать. Каким обременительным станет для него воспитание, каким строгим его голос, каким неправильным будет его поведение со своими юными друзьями и какими бесплодными окажутся все его старания! Он страстно будет дожидаться момента, когда его освободят от обязанностей воспитателя и он сможет сменить свое прежнюю обстановку на новую.
Он наступит, этот страстно желанный момент; тогда ты почувствуешь, что тебе легче, и тебе покажется, будто ты родился заново. Но вскоре в своем новом положении ты найдешь новые неприятности; твое новое окружение не будет отвечать твоим ожиданиям, а поскольку однажды ты при-учился всякий раз искать причины недовольства вовне, то ты возложишь вину за него на свое окружение, и снова начнутся прежние жалобы. Начало мудрости – самопознание; где его нет, мудрости не найдешь ни в какой обстановке, и всюду будет недоставать проистекающих из нее хладнокровия и удовлетворенности.
Друг! Ты, посвятивший себя воспитанию, будь поэтому сильным и, если ты заметил у своих приемных сыновей пороки и недостатки, а подействовать на них тебе не удается, решись их причину всегда искать в себе. Несомненно, ты обнаружишь многое, о чем ты не подозревал, а если ты это найдешь, то обрадуйся и со всей серьезностью отнесись к тому, чтобы это устранить. Наверняка это тебе удастся, и тогда – тогда – какое желанное изменение в себе и вовне ты ощутишь! Доверенные тебе молодые люди предстанут для тебя в другом свете, их веселость будет тебя веселить, их глупости и безрассудства не будут больше тебя обижать, ты будешь обращаться с ними с большей терпимостью и снисходительностью; горечь и строгость в твоем тоне пропадут, угрюмость на твоем лице исчезнет, вспышки гнева, к которым ты склонен, постепенно пойдут на убыль, от лености, к которой ты привык, ты откажешься, некоторые другие недостатки, производившие на твоих юных друзей дурное впечатление, ты устранишь, твои уроки будут все более живыми и интересными. Если ты найдешь время, чтобы что-то в себе исправить, то каким будет результат? Ты станешь хорошим воспитателем.
Твои приемные сыновья вознаградят тебя своей любовью и своим доверием; они будут следовать твоим указаниям, твои усилия не пропадут даром, их пороки и недостатки постепенно отступят.
Если же в иных случаях у тебя все-таки что-то не получается, если ты не можешь устранить некоторые пороки и недостатки – что ж! У тебя все-таки есть утешение, ты с уверенностью можешь себе сказать: «Я честно исполнил свой долг, вину за неудачу моих стараний я не могу приписать себе».
Что такое воспитание?
С тех пор как существуют люди, их также всегда воспитывали. Тем не менее определенного, общепринятого понятия воспитания еще не существует. Чуть ли не каждый, кто пишет об этом деле, представляет его по-своему.
Тут я мог бы привести, объяснить, сравнить друг с другом все понятия, дававшиеся воспитанию начиная с Аристотеля и заканчивая Песталоцци, и подобрать правильные. Но у меня есть свои причины, почему я этого делать не буду. Во-первых, многие из них мне неизвестны, во-вторых, я считаю это совершенно ненужным. Какой толк от того, если я ознакомлю читателя с различными представлениями о воспитании, существовавшими в разные века? В самом конце я все же представлю свое собственное понятие и постараюсь его обосновать. Но будет короче, если я сразу, безо всех околичностей, вас с ним познакомлю. По моему мнению, воспитание – это развитие и упражнение юношеских сил.
Если ребенка воспитывают, чтобы сделать из него человека, то развивают и упражняют все его силы; если же его воспитывают для определенного дела, то нередко считают, что необходимо развивать только те, которые нужны для его выполнения, а другие, действенностью которых можно пренебречь, оставляют дремать или вовсе парализуют, подобно тому как оскопляют быка, предназначенного для работы в упряжке. Здесь я говорю только о первом способе воспитания.
Раньше, чтобы развить и упрочить у детей умение ходить, их ставили в ходунки или на них надевали шлейки, и они часто становились кособокими, с одним плечом выше другого, а если им позволяли свободно пользоваться своими конечностями, то руки и ноги их не слушались, дети часто спотыкались, разбивали себе голову или получали другие увечья. Теперь ходунки и шлейки из всех детских, куда проник свет лучшего воспитания, убраны. Там можно увидеть, как дети ползают, словно маленькие зверьки; почувствовав больше силы в своих ногах, они выпрямляются и встают, опираясь на стулья. На небольшом отдалении друг от друга ставят несколько стульев, на них кладут картинки и игрушки, чтобы побудить детей переходить от одного стула к другому. Через несколько дней они забывают про стулья и передвигаются по комнате, ни за что не держась. Потеряв равновесие, они обычно садятся на зад. При таком упражнении конечности остаются целыми и невредимыми. Сколько бы это ни продолжалось, мы потом видим тех же самых детей, которые сперва ползают, бегающими и скачущими.
Эта манера обращения раскрывает нам весь секрет разум-ного воспитания, отвечающего человеческой природе.
Подобно тому как при таком обучении ходьбе умение ходить не стараются упражнять до тех пор, пока не будет достаточно натренировано умение ползать и пока оно не будет достаточно выражено, точно так же нельзя пытаться развивать и другие силы, пока они действительно не проявятся и пока не будут достаточно натренированы те силы, из которых они обычно проистекают. Далее, подобно тому как удалены ходунки и шлейки, а детей побуждают передвигаться добровольно и тем самым упражнять свое умение ходить, точно так же и при упражнении прочих сил воспитатель должен постараться убрать все, что сродни шлейке; он может упражнять юношеские силы не иначе, как предоставлять детям возможность и стимул заниматься этими упражнениями самостоятельно.
Без сомнения, ребенок получает все свои силы в результате зачатия и приносит их с собой, когда вырывается из своего растениеподобного состояния и переходит в животное царство. Но большинство из них еще дремлет, подобно зародышу в пшеничном зерне, брошенном в землю; пока они представляют собой лишь возможность, и с течением времени развиваются в следующем порядке.
Вначале большинство сил тела. Новорожденный ребенок дышит, кричит, глотает, переваривает пищу и т. д. Внешние вещи производят на него впечатления, но способность ощущать эти вещи или составлять себе о них представления в первые дни его жизни еще не проявляется. Постепенно он начинает представлять себе внешние вещи, сохранять эти представления, время от времени их воспроизводить, силы чувственности, памяти, воображения развиваются.
